Погоня за двойником. Хроники затомиса

Соседи по палате достались Андрею вполне интеллигентные: непризнанный художник авангардист Коля, и редактор поэтического сборника «День поэзии» Дмитрий Палыч – оба алкоголика, прошедшие курс детоксикации в наркологическом диспансере, и поступившие сюда на курс реабилитации. Андрей быстро возвращался к своему прежнему, долетаргическому состоянию: набирал прежний вес, кожа обретала нормальный цвет и тургор, и один за другим восстанавливались его провалы в памяти; оставались только некоторые нестыковки событий, которые его по-прежнему беспокоили. Так в его сознании твердо держалась уверенность, что в летаргию он впал в конце мая 75 года, после злосчастной попытки убить Туранцеву, получившую лабораторию вместо Лианы. События эти он очень хорошо помнил, а из истории болезни и рассказов мамы следовало, что его нашли на берегу Плещеева озера в конце февраля – и куда делись эти три месяца его полноценной жизни, было также совершенно не ясно. Так же существовал провал его жизни в Трускавце: из него он помнил только тот момент, который яркой картинкой стоял у него перед глазами после возвращения в сознание, и как выяснилось из беседы с мамой, этого события в действительности вообще не было. И еще одному своему чувству он не мог найти объяснения: это странная уверенность, что в течение 10 лет его летаргического сна, он жил в каком-то другом мире, но припомнить что-нибудь конкретное из этой жизни ему никак не удавалось.

Соседи Андрея по палате быстро ввели его в курс политических событий минувшего десятилетия: о последних годах застоя, Афганской войне, смерти Брежнева, «пятилетке пышных похорон», о том, как товарищ Черненко выполнял обязанности генерального секретаря КПСС не приходя в сознание. О перестройке, гласности и о том, что прекращены гонения на церковь и прочие религии и секты. Последнее особенно удивило и обрадовало Андрея, поскольку непосредственно касалось его главного увлечения в жизни, хотя каких-то особых гонений, помимо разгона группы Балашова он на себе не испытывал и в годы застоя.

Художник авангардист Коля, примерно одного с Андреем возраста (правда тот по-прежнему никак не мог отделаться от привычного самоощущения себя в ранге двадцатилетнего), был типичным представителем богемы: с бородой и длинными засаленными волосами. Коля повсюду демонстрировал свое воинствующее православие, и тот факт, что теперь можно спокойно ходить в церковь, не опасаясь каких-то гонений, и открыто говорить о своих убеждениях, и свободно писать картины религиозного содержания, его, в какой-то степени, даже деморализовал. Он привык считать себя чуть ли не мучеником за веру и искусство, и приписывал факт своего непризнания исключительно проискам советской власти. Теперь же, когда диссиденство расцвело пышным цветом, он был несколько растерян, и утверждал, что все эти игры в демократию и гласность быстро закончатся, и все вернется в свое прежнее ненавистное совковое русло, которое, как Андрею показалось, было ему гораздо милее, нынешнего «вольного ветра перемен».

Сорокалетний Дмитрий Палыч напротив, представлял из себя типичного советского конформиста, не верящего ни в Бога, ни в коммунизм, который, тем не менее, как понял Андрей, на своем посту редактора поэтического журнала добросовестно проводил линию партии в советскую поэзию, борясь в том числе и с религиозным мракобесием. Теперь же, когда была получена соответствующая директива, он собирался открыть в своем журнале раздел «Современные поэты-мистики». Андрей, заинтересовавшийся этим фактом, рассказал Дмитрию Палычу о своем тайном увлечении мистической поэзией, и прочитал несколько соответствующих своих стихотворений. По его реакции, Андрей понял, что в стихи редактор особенно не врубился, но тем не менее сказал, что тот неплохо владеет версификациями, стихи густо замешаны, и что хотя раньше об их публикации не могло быть и речи, то теперь, напротив, такие ребята ему нужны для нового раздела, и когда они выпишутся, он с удовольствием примет Андрея у себя в редакции, и наверняка что-то отберет для публикации. В подтверждение серьезности своих намерений он дал Андрею домашний телефон.

Итак, быстро пролетели 2 недели в кризисном отделении, Андрей чувствовал себя вполне здоровым, и после тщательных анализов и обследований, был выписан и отпущен в полную неизвестность: как жить дальше, где работать или учиться, без друзей и подруги, которые теперь неизвестно где, и возможно даже и не помнили о нем. Со странным чувством нереальности он шел в сопровождении радостной мамы по незнакомой улице к станции метро «Беговая», с тем же чувством ехал в метро – с тем же чувством переступил порог своей квартиры. Сейчас, когда он вышел из больницы, его охватило странное чувство, словно вся его жизнь до летаргии была зыбким нереальным сном, а, напротив, реальная жизнь и события происходили в эти десять лет, когда он лежал в реанимационном отделении с частотой дыхания и пульса не чаще одного раза в минуту, но эту жизнь он совершенно забыл – и теперь, по прошествии десяти лет, вновь возвратился в сон, именуемый «прежняя жизнь».

Мама накормила его праздничным обедом, который заранее приготовила в его квартире, затем с неохотой ушла домой, поскольку Андрей заявил, что в уходе не нуждается и хочет сегодня побыть один, чтобы заново привыкнуть к своей старой квартире и вещам, а также обдумать дальнейшую жизнь. Весь вечер он бродил по квартире, открывал и закрывал любимые книги, включал и выключал телевизор, не зная, на чем остановиться и чем заняться, словно совершенно отвык от какой-то целенаправленной деятельности. Пока же он купался в воспоминаниях и живых ощущениях, связанных с теми или иными событиями и людьми в его прошлой, теперь уже такой далекой жизни. Вот кровать, на которой он спал последние 2 года с Леночкой, а затем с Лианой, и неудачно пытался освоить Тантра йогу, вот стол, за которым он написал столько стихов и поэму, вот заветные тетради – плод его тайных мыслей и вдохновения.

Андрей сдержал страстное желание углубиться в перечитывание своих старых стихов, и сразу же заглянул в конец тетради, надеясь найти какие-то записи, оставленные им в период с февраля по май 75 года, поскольку точно помнил, что закончил поэму, незадолго перед поездкой к Синь камню, а после этого написал 3 стихотворения, и даже неплохо их помнил, особенно одно, которое он написал в дни кризиса своих отношений с Лианой. Эти стихи он знал наизусть от начала до конца:

 
Только вьюг твоих приютство,
Наших душ несходство,
Цепи тяжкие банкротства
Заново куются.
 
 
На крыле любви носила,
Нежила полгода,
А сегодня перекрыла
Вентиль кислорода.
 
 
Я молю, метая взоры
(Рот закрыла маска,
сзади – дверь, на окнах шторы,
лампочка погасла),
 
 
«Душно мне, открой же краны,
Или, если поздно,
Дай дурманящей отравы,
Оглуши наркозом»!
 
 
Не ответишь, не услышишь,
Не вернешь дыханье,
Ждешь чего-то, словно свыше
Ловишь указанье.
 
 
Может, просто скинуть маску?
Не поднять руки мне,
Жду печальную развязку
В тягостном унынье.
 

Андрей не относил это стихотворение к своим шедеврам, но оно, как никакое другое, соответствовало его настроению того времени, и поэтому он хорошо его запомнил. Он открыл последние страницы своего блокнота. Увы, последняя его запись датировалась февралем, это была поэма Иола, и следующий лист оказался пуст.

«Может, – подумал Андрей, – я в черновике запись сделал и в чистовик забыл перенести»? – (Хотя точно знал, что всегда переписывал стихотворение сразу после того, как заканчивал работу в черновике). Но все черновики оказались целы, и этих трех стихотворений он там не обнаружил. Он порылся в других своих записях – увы, никаких свидетельств его активного существования в этот злосчастный период! Не было и Сомы в серванте, вернее стоял тот памятный пустой графин но тут удивляться было нечему, ведь прошло десять лет, и с вином в графине могло произойти все, что угодно. Правда высохнуть оно вряд ли могло, но в конце концов мама регулярно приходила в его квартиру, и наверняка постоянно здесь прибиралась. Могла она и вылить вино, и выпить, хотя выпить – это вряд ли, она почти не пила, тем более в одиночестве.

«Интересно», – подумал Андрей, – «Если бы она его выпила, что бы с ней произошло? Тоже в суперменшу превратилась? Или такое только с подготовленными, вроде меня, могло произойти? Нет, если бы такое произошло, она конечно все мне рассказала, ведь я с ней после летаргии уже о многом переговорил – о таких вещах не забывают. Значит, вылила, или… здесь ее никогда и не было, стихов ведь нет, а я точно знаю, что должны быть! Значит остается два варианта: либо у меня после летаргии крыша не окончательно на место встала, и я какие-то свои фантазии за реальные события принимаю, либо произошло чудо, и после того, как я провел ревизию в астрале по совету Варфоломея, из реальности исчез трехмесячный кусок моей жизни. Поразительно! Не возможно в это поверить! Одно дело о чем-то подобном в фантастических книжках читать, другое дело самому в таком положении оказаться»!

На всякий случай он полистал свои стихи назад – вдруг, у него что-то перепуталось в голове, и он их написал раньше – но ничего подобного не обнаружилось, были только восторженные стихи «К Бхагавати», которые он написал в бурном начале своего романа с Лианой. И все же, несмотря на факты, вроде бы свидетельствующие о том, что его земная активная жизнь оказалась прервана именно в феврале, он не мог смириться с тем, что его живые воспоминания – плод больного воображения. Андрей подумал, что все же придется позвонить Лиане, хотя никаких чувств теперь к ней не питал, и твердо решил не возобновлять отношений с этой коварной женщиной. Хотя получается, если не было этого трехмесячного периода, значит и не было всего того, что выявило это коварство – а следовательно, и коварства, как такового, не было…. Хотя, если он сам стер, испарил, дематериализовал этот кусок своей жизни в реальности – в памяти то он остался! Значит остался он и в информационном поле, а значит и коварство осталось.…

Андрей совсем запутался в этих временных и психологических парадоксах, и все же решился позвонить Лиане, дав себе твердую установку не возобновлять отношений.

«Ведь ей, – убеждал себя Андрей, – уже больше сорока, она наверняка состарилась и подурнела».

Но Лиана оставалась единственным активным соучастником его жизни в течение трех проблематичных месяцев перед летаргией, и именно она спровоцировала его действия в отношении Туранцевой. Конечно, наверняка в это время он общался и с мамой, но она это отрицает, а может, забыла – да и он точно не помнит, в чем заключалось их общение.

Андрей долго сидел у телефона, не решаясь набрать заветный номер, затем собрался с духом и позвонил. После нескольких гудков в трубке раздался незнакомый мужской голос.

– Можно к телефону Лиану Кремлеву? – Сказал Андрей хрипловатым от волнения голосом.

– Здесь такая не живет, – ответил мужчина, – вы ошиблись номером.

– Это телефон… – (Андрей продиктовал по цифрам номер из записной книжки).

– Все правильно, но здесь такая не живет, вы когда по этому номеру последний раз звонили?

– Н… несколько лет назад. – Запнулся Андрей.

– Возможно это прежняя хозяйка, но она давно отсюда съехала.

– А вы ее новый телефон случайно не знаете?

– Случайно не знаю, – раздраженно ответил голос, и на этом разговор закончился.

Итак, выяснить истину не удалось, и Андрей испытал даже облегчение, он хотел и боялся услышать голос Лианы.

«Ладно», – подумал Андрей, – «к прошлому все равно дороги нет, будем жить настоящим, а если Богу угодно, как-нибудь эта загадка со временем проясниться, а значит не стоит и голову ломать. Наверное, мне все это приснилось, или все же было психическое заболевание перед тем, как я в летаргию впал. По-моему что-то подобное происходит при шизофрении, когда человек не существовавшие события вспоминает, как прошлую реальность. Неужели я все-таки шиз? Но стихи…, разве я мог их во сне или в бреду написать? А, собственно, почему нет? Многие говорят, что во сне стихи пишут, а потом вспомнить не могут. А я вот, вспомнил».

Андрей снова начал листать свои поэтические тетради, погружаясь в атмосферу сладких воспоминаний, и вскоре добрался до стихотворения «Я и ты», о котором совсем забыл. В его памяти ярко вспыхнул образ Единственной, их встреча у моря Вечности в далеком детстве, появление этого образа в трудные минуты жизни. Вот только его трускавецкий период никак не хотел вспоминаться, помнилось только, как он несет чемоданы, а так же, как во время летаргии он выполнял задание в астрале, и освободил духовную половинку Ани Ромашовой из зоны горячих магм.

Было уже совсем поздно, и Андрей лег спать. Он долго ворочался в постели, и вскоре понял, что предупреждение Анатолия Яковлевича о том, что бессонница ему на ближайшее время обеспечена, сбывается. Правда в больнице эта проблема не возникала, но там ему перед сном вкалывали приличную дозу родедорма.

«Вот идиот! – ругал себя Андрей, – ведь предупреждали же меня! Не мог по пути какого-нибудь снотворного купить»!

Он встал и полез в аптечку в поисках какого-нибудь снотворного или успокаивающего, но, по-видимому, мама либо все лекарства выбросила, либо забрала – аптечка оказалась пустой.

Все ближайшие аптеки давно были закрыты, Андрей знал, что дежурная находится где-то в центре, но не помнил адреса, а звонить маме в два часа ночи он считал верхом эгоизма.

«Ну, что ж, – подумал Андрей (сна – ни в одном глазу), – начнем розовых слонов считать, авось к утру засну. Слава Богу в институт завтра не идти. Кстати, в ближайшее время надо сходить туда, выяснить по поводу восстановления. Надо же с чего-то начинать, а то совершенно не ясно, что делать, чем заниматься, даже знакомых никого не осталось. Хотя сейчас все равно каникулы…. Но ведь администрация какая-то в институте должна быть на месте, ведь приемные экзамены скоро…. А может, год передохнуть? А собственно, чего отдыхать, и так десять лет отдыхал. Нет, в институт надо все же сходить, и еще попробовать восстановить прежние контакты – с Чечиком тем же, с Вадиком Крюковым, Костей Майоровым. И Балашова, наверное из психушки выпустили, если он там не свихнулся. Сколько же ему лет? Где-то за 70, жив ли? Хотя, 70 лет не так уж и много, а здоровье у него всегда было не плохое, так что если его врачи и КГБшники не угробили – наверное, жив. То-то, наверное, удивятся, когда меня услышат! А может, группа непортального пути снова в действии? Ведь гонения на религию и мистику закончились? Хотя, вряд ли, подобные группы долго не живут». Подумав о своей бывшей группе единомышленников, Андрей не ощутил острого желания вновь возобновлять прежних групповых занятий, словно эта страница его жизни была перевернута и не нуждалась в новом прочтении.

Итак, воодушевившись по поводу ближайших мероприятий, Андрей начал считать розовых слонов, но это не привело ни к каким результатам, и, возненавидев к этому времени свою кровать, он поплелся в душ, чтобы сменить ощущения, затем ему пришла в голову мысль помедитировать в душе, хотя он совершенно от этого отвык. Несмотря на то, что прежние свои упражнения он вроде бы помнил, трансового состояния долго не возникало – тем не менее, былые навыки все же взяли свое, Андрею удалось прокрутить дуплекс сферы, и он впал в необходимое состояние, когда окружающее как бы исчезает, а по внутреннему экрану начинают пробегать мимолетные видения ландшафтов, лиц, ситуаций. Тело его наполнилось серебряным звоном, и через час возникла сонливость. Стараясь не спугнуть желанную гостью, Андрей вылез из ванны и, спотыкаясь, побрел в спальню. За окном уже почти рассвело, правда в зашторенной комнате царил полумрак. Сонливость почему-то резко усилилась, тем не менее, Андрей, прежде чем бухнуться в кровать, бросил на себя взгляд в уже знакомое нам по прежним событиям большое зеркало 18 века. И тут сердце его похолодело: из зеркала на него глядел 10 летний мальчик – он сам в далеком прошлом – и делал манящий жест рукой. Андрей, словно в сомнамбулическом состоянии, шагнул к зеркалу и дотронулся до его холодной поверхности, но тут перед его глазами все поплыло, и он то ли потерял сознание, то ли вовсе выпал из текущего времени.

ГЛАВА 2. Снова Трускавец

…Сознание вынырнуло из глубокой темноты небытия и погрузилось в свет. Андрей открыл глаза и увидел, что стоит недалеко от летнего домика в большом саду в тени старой яблони. На мгновение шевельнулась мысль, что еще мгновение назад он находился где-то в другом месте, и был совсем не тем, кем себя сейчас ощущает…. Шевельнулась – и погасла, как гаснет через несколько секунд после пробуждения память о причудливом сне….

«Что такое? – подумал мальчик (да-да, именно десятилетний мальчик), – я что, сознание терял»? – Память какой-то другой жизни и событий уже угасла, но осталось ощущение психологического дискомфорта, который бывает у человека, только что помнившего, но забывшего что-то очень важное.

Андрей вспомнил, что вышел в сад – просто так, от скуки, и вдруг у него потемнело в глазах, и кажется на какое-то мгновение он отключился. Тем не менее, это было какое-то мгновенное помрачнение, и он даже не упал, а только оперся на ствол яблони. Но сейчас это помрачнение бесследно ушло, самочувствие казалось абсолютно нормальным – вот только это странное ощущение, будто он только что помнил нечто важное – и забыл! Хотя, что он такого особенно важного мог помнить? Ничего интересного в Трускавце за эти две недели не произошло: скучный маленький городишко, провонявший Нафтусей, а его жизнь также скучна и однообразна, где каждый день одно и то же – хождение на воды, прогулки по городу, в парке, или дальнем лесопарке. Ну была еще экскурсия в Карпатские горы, но в автобусе его укачало, сильно тошнило, а в довершение удовольствия несколько раз вырвало. Ясно, что после такой прелюдии ни о каких дальнейших положительных впечатлениях не могло быть и речи. Сама поездка в поезде в Трускавец? В поездах он уже не раз ездил, и первое очарование далекого детства, от непрерывно сменяющихся, улетающих в небытие картин за окном, от постепенного изменения ландшафта и растительности давно прошло: пыль, жара, скука и постоянные приставания к маме – сколько еще осталось до их станции. А этот ужасный храп соседей по купе! Он толком не смог заснуть в эту ночь. Может он что-то необычное во сне видел? Иногда такое ощущение оставляет забытый по утру сон…. Да нет, вроде бы это не со снами связано, и вообще он давно ничего интересного во сне не видел.

Тут Андрей обратил внимание на то, что к калитке подъезжает такси, и из него выходит красивая, хорошо одетая женщина и девочка лет десяти. У Андрея ёкнуло сердце, а неприятная тяжесть только что забытого сменилось ощущением Дежа вю: в его жизни, этой, или какой-то еще (какая может быть другая жизнь, ерунда какая-то!) происходило нечто связанное с этой девочкой! И в то же время его рациональный разум хорошо осознавал, что никогда раньше он ее не видел. Может, он влюбился с первого взгляда? Об этом ведь часто в книжках пишут! Да, нет, вроде бы, – девочка симпатичная, но не такая уж красавица, в которую можно влюбиться с первого взгляда: довольно высокая, с него ростом, или даже выше, и худая – этакий журавль на длинных тоненьких ногах. И тут Андрея словно бы что-то подтолкнуло в спину, и он сделал то, чего сам от себя не ожидал, при его замкнутости и стеснительности: он бросился к калитке и, видя что мама с дочкой вытаскивают из такси чемоданы, предложил свои услуги.

– Какой воспитанный мальчик, – сказала женщина с одобрением глядя на Андрея, – ну помоги, у нас здесь много вещей. Ты местный? Отдыхающий? Судя по выговору, не местный.

Андрей схватил большой чемодан («Донесу ли»? – мелькнуло в его голове), затем мягко взял чемодан из руки девочки.

– Давай, я понесу, – сказал он хриплым от смущения голосом, – я все же мальчик.

– Ну, понеси, – кокетливо, с явной симпатией глянула на него девочка, затем доверительно, словно к старому знакомому, она наклонилась к его уху и, чтобы не слышала мама, зашептала:

– Как тебя зовут? Мне кажется, я тебя знаю!

«И у нее то же самое»! – Вздрогнул Андрей. – «Прямо колдовство какое-то».

– Андрей. – Ответил мальчик, потупив глаза, а затем, словно эта девочка была участницей какой-то общей тайны, зашептал: – И мне кажется, я тоже тебя знаю, или знал давно, да забыл, а сейчас снова вспомнил. Ты откуда приехала?

– Из Москвы, меня Аней зовут.

– Ну, тогда, вряд ли, – с сомнением наморщил нос Андрей, – я из Ленинграда, и никогда в Москве не был. А ты в Ленинграде была?

– Тоже не была.

– Тогда совсем не понятно, откуда у нас обоих это чувство!

Мама девочки уже стучала в дверь большого хозяйского дома, дети остановились около крыльца, и тут в жизни мальчика произошло первое, как сейчас бы выразились, аномальное явление, отчего он вытаращил глаза и уронил чемоданы. Прямо из закрытой двери появилась девочка, копия той, что стояла рядом с ним, но призрачная, полупрозрачная (Андрей хорошо запомнил, что через нее просвечивала дверь) и направилась им навстречу. И еще, он вдруг вспомнил то, что случилось перед тем, как у него потемнело в глазах: он так же, как эту девочку-призрак, увидел самого себя, идущего к нему навстречу – но все произошло так быстро, что он даже не успел как следует испугаться. Этот двойник приблизился к нему вплотную и исчез – и в этот момент Андрей потерял сознание, а когда пришел в себя, то все забыл. Теперь же ситуация повторилась, но с этой девочкой, и продолжалось мгновение. Краем глаза Андрей успел заметить, что глаза Ани расширились от ужаса, она словно бы заслонилась рукой от яркого света, а затем призрак исчез, как бы войдя в нее. И тут, видимо, девочка тоже потеряла сознание, или впала в оцепенение – по крайней мере в первое мгновение, когда Андрей дернул ее за руку, она никак на это не отреагировала. Мама же девочки, хотя призрак вышел из двери, и буквально коснулся ее, ничего, по-видимому, не заметила, не обернулась на детей, и преспокойно вошла внутрь дома, когда ей отворила хозяйка. Девочка сильно пошатнулась, и возможно упала, если бы Андрей не придержал ее за руку, затем глубоко вздохнула, и глаза ее приняли осмысленное выражение. Она как-то странно, и с еще большим интересом, чем раньше, посмотрела на Андрея, а затем мягко пожала ему руку (мальчик продолжал ее придерживать).

– Ты в порядке? – Взволнованно спросил Андрей, он все еще не мог прийти в себя от пережитого. – Ты видела?…

– А ты, что ты видел? – Девочка пристально и как-то оценивающе глянула на Андрея.

– Ты знаешь, ты, наверное, меня за сумасшедшего сочтешь, но, честное слово, раньше со мной ничего подобного не происходило! Буквально перед тем как ты оступилась, – (Андрей хотел сказать «потеряла сознание», – но не был в этом уверен), – я видел, как из этой двери, не открытой, а когда твоя мама туда звонила, и она еще закрытой была, вышла девочка, как две капли воды, на тебя похожая, но не настоящая, а как бы прозрачная – через нее дверь просвечивала – прямо в тебя вошла, и исчезла. Все это, может, не больше секунды заняло, но я эту девочку видел, а твоя мама – нет, хотя этот призрак совсем близко от нее прошел, даже, кажется, задел слегка. Ну, дела! А нам везде говорят – и в школе и по телевизору, что приведений не существует! Значит, все-таки существуют!

– Конечно, существуют, – пожала девочка плечами, словно встречала приведений каждый день, – только это не приведение…, вернее не совсем приведение.

– А кто, дух?

– В принципе, привидение тоже дух, – сказала девочка с видом знатока, словно ей известно такое, что Андрею и не снилось. – Дух – очень широкое понятие. Можно сказать, что это был дух, а если точнее – это была я сама….

– Кто?! – Андрей, который только что боялся, что его примут за сумасшедшего, посмотрел на девочку с некоторой опаской – а может, она сама ку-ку.

– Как это, ты сама? Разве может человек существовать и тут и там одновременно – тем более, та просвечивала, и через закрытую дверь прошла.

– Знаешь, – девочка словно бы что-то вспомнила, и Андрею показалось, что за эти несколько минут у нее как-то неуловимо изменилось лицо, он даже бы затруднился сказать, в чем это именно проявилось, это было скорее интуитивное ощущение, а не реальные изменения – словно бы в глазах глупенькой десятилетней девчонки вдруг засветилась мудрость многоопытной жрицы, владеющей тайными знаниями. – Можно жить одновременно в нескольких местах, и даже временах, и каждая из этих половинок или частиц тебя самого могут даже не знать о существовании своих двойников, и никогда в этой жизни с ними не встречаться. – Она замолчала, словно то ли с трудом подбирала слова, то ли перед ее сознанием пробегали какие-то неведомые картины, и она никак не могла от них освободиться. – Только что я эту свою половинку встретила. – Она посмотрела на Андрея, как на старого знакомого, и продолжила. – Если бы ты пять минут назад меня об этом спросил, я бы, наверное, только пальцем у виска покрутила, как это ты наверное сделать собираешься.

– Ты хочешь сказать, что пять минут назад ничего этого не знала, и вдруг узнала? Так не бывает….

– Если бы тебе еще совсем недавно кто-то сказал, что видел привидение или двойника девочки, которой ты помогал нести чемоданы – что бы ты сказал? Тоже бы сказал, что не бывает. А теперь?

– Теперь я уж и сам не знаю, что думать. Это ведь еще не все, – Андрей огляделся по сторонам, словно боялся, что их кто-то услышит. – Дело в том, что перед тем, как ваша машина к калитке подъехала, со мной то же самое произошло: словно бы, когда я в саду гулял, навстречу мне я сам вышел, приблизился и пропал, и я тоже как бы на мгновение сознание потерял. Правда, когда в себя пришел, почему-то все забыл – вернее помнил, что что-то важное произошло, но что именно, не помнил. А когда этот призрак из двери вышел – тут я все и вспомнил. И все же, что это такое было, и как такое возможно?

– Наверное я бы могла тебе объяснить, только ты пока это не поймешь, ты не готов. Могу предположить, что это тоже была твоя половинка, которая существовала в другом времени и другом мире. Скорее всего, именно она, а вернее ты-иной, помог мне воссоединиться с моей половинкой, и это очень важно, спасибо тебе огромное! – Девочка посмотрела на Андрея с благодарностью.

Из всего сказанного Андрей почти ничего не понял, но ему вдруг стало обидно, что какая-то девчонка, его ровесница, наставляет его как маленького ребенка, словно знает гораздо больше, чем он – причем, самое обидное, в глубине души Андрей сознавал, что так оно и есть.

– Послушай, – сказал он с некоторым раздражением, – откуда ты все это знаешь, да еще и говоришь, как взрослая! В какой-то книжке прочитала? Что-то я таких книжек никогда не видел. Ты все так складно объясняешь, а я ничего понять не могу. Или тебе кто-нибудь об этом рассказывал – но как ты это все смогла запомнить?

Девочка снова взглянула на Андрея странным взрослым взглядом «умудренной опытом».

– Ты не поверишь, – сказала она, пожав плечами – но я тебе уже говорила, что 10 минут назад я этого ничего не знала – вернее, знала когда-то, но не помнила. Когда же моя призрачная половинка вошла в меня – все вернулось!

– Но, как же так, – сказал Андрей, – со мной тоже ведь, можно сказать, чудо приключилось, даже раньше, чем с тобой, но я ведь ничего такого мудреного не узнал, и не вспомнил….

– Я не знаю, – пожала плечами девочка, – я тоже пока не все понимаю, может быть ты все вспомнишь позже, а может быть тебе необходимо будет к этому подготовиться. Я не знаю, как все это произойдет у тебя.

– Что значит, «подготовиться»? А ты, выходит, была подготовлена?

– Похоже – да, правда не знаю, как именно, ко мне тоже не вся еще память вернулась.

– Что-то я не понимаю, – все никак не мог ухватить нить смысла Андрей, – с тобой, значит, что-то происходило, и ты об этих всех вещах, которые я не понимаю, узнала – а потом – бах – и все забыла! А сейчас – бах – и все вспомнила!

– Можно и так сказать, – развела руками девочка. – Просто два года назад я потеряла свою половинку, и она унесла с собой эту память – а сейчас она вернулась. Как по другому объяснить, я не знаю. Но у тебя, наверное, было все по-другому. Ты в этой жизни своей половинки не терял, и знаешь только то, что знаешь. Но связь со своими двойниками все равно осуществляется, хоть мы, как правило этого и не осознаем. Иногда контакт происходит во сне, и тогда мы видим что-то важное, но поутру забываем, и часто очень мучаемся от этого. А иногда эти его подсказки – некие предчувствия, и тогда мы можем угадать будущее, или еще что-то.

– Странно ты как-то говоришь…. – До Андрея по-прежнему плохо доходили объяснения Ани.

– А разве то, что с нами только что произошло – не странно?

– Да, странно, конечно, – опустил глаза Андрей. – Обидно только: ты понимаешь, что произошло, а я нет, хоть ты и пытаешься мне объяснить.

– Не расстраивайся, Андрюша, – она вновь обратилась к нему, как к старому знакомому, – когда-нибудь ты все поймешь, и еще поймешь одну вещь, которая возможно покажется тебе неожиданной: мы долго не могли найти друг друга, и вот, наконец, нашли.

– Мы что, знакомы?

– Да, и очень давно – ты, кстати, это подспудно почувствовал.

– Но ведь я ничего не помню!

– Не важно, ты же сам сказал, будто тебе показалось, что ты меня давно знаешь. Это действительно так, только мы встречались не в этой жизни, и не в этом мире, и не в этом времени. Я постараюсь помочь тебе все это вспомнить.

– Анечка, мальчик, – вдруг показалась мама девочки на пороге дома, – ну, что ж вы на пороге стоите, не заходите? Я тут с хозяйкой заговорилась, думала, вы давно уже вещи занесли, а вы все тут стоите!

– Ой, действительно! – Спохватилась Аня. – Что же мы тут стоим? Пошли в дом.

– Да неудобно как-то, – вдруг засмущался Андрей, – вы сейчас будете вещи разбирать, в новом доме осваиваться. Чего я буду под ногами путаться! Давай лучше позже в саду встретимся, и ты мне еще что-то такое расскажешь. Вы надолго приехали?

– На месяц.

– А мне две недели осталось….

Андрей помог занести вещи в дом и, сославшись на то, что его ждет мама, покинул новую знакомую.

«Какая удивительная девочка»! – Думал Андрей, вернувшись в свою комнату. Его мама хлопотала на кухне, и сказала, что они сейчас сядут обедать, и чтобы он никуда не уходил. – «Или она сумасшедшая, или действительно знает что-то такое, что никто не знает. И говорит, как взрослая, хотя и чтобы взрослые так говорили, я не слышал. Но ведь действительно произошло что-то необъяснимое. Может, мы оба с ума сошли? Но тогда, как мы могли видеть одно и то же, ведь даже если у меня была галлюцинация, то не могли же мы оба одну и ту же галлюцинацию видеть! Что же теперь делать? Жил, как все, ничего удивительного в жизни не происходило, и вдруг – на тебе»!