В Царском селе. В гимназии, разумеется, Ваше имя известно, как и по всей стране. Я решила взять книгу, честно сказать, случайно; ведь как я могла понять, девочкой, пару лет тому назад, что я прочту и что на меня свалится. Я открыла случайную страницу и начала скользить глазами по словам, проговаривая их с выражением:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Как? Как можно? Вы ещё тогда знали, что посвятили себя нам, русскому народу, не зря. С исторической пронзительностью предугадали (или знали?) своё величие, память о себе, что хранится и будет храниться веками после Вас. Я перелистнула страницу:

Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.

Это дар, другого объяснения я не приемлю. В тот день я забылась и разумом своим, без воли, исследовала мир, который будто заново для меня открылся, Ваш мир, Александр Сергеевич. Я читала до дрёмы, разбудила же меня нянька своим оханьем. «Аннушка, ты не заболела?» – спросила она, прислонив руку к моему детскому лбу. Я промолчала; убрав книгу под подушку, пошла с нянькой за стол, оказалось, было уже время ужина. Но про себя я думала: «Это правда. Я заболела».