Read the book: «Здравствуй, Шура!», page 31
03.12.1944
Брат Лёня пишет мне:
«Дорогой братыш Саша, здравствуй!
Извини, что задержал ответ на несколько дней. Я находился в командировке, да и сейчас еще тоже, завтра выеду на место. Уже декабрь, зима, а я все проклинаю дожди и грязь, прямо удивляюсь, как здесь люди живут – сплошная грязь. Даже на высотках вода наверх выступает. Кажется, что был бы морозец, то жизнь полегчала бы. Понимаешь, приехал в командировку, а остановиться негде, домик от домика за 1–2 километра и называется хутором. С трудом нашел халупу, и вот уже пятые сутки живу под крышей, а завтра снова в свой «шалаш», да, впрочем, уже и отвык от помещений, у которых потолок высок и можно ходить в полный рост, все сидя да лежа с водопросачиванием как сверху, так и снизу. Из дома письма получаю, а Ваня что-то молчит, почему – не знаю. Здоровье отличное, самочувствие тоже, но хочется, чтобы уже скорее все это кончилось, да тяпнуть встречную, да заздравную! Пиши, Саша, как у вас жизнь? Передавай привет Шуре и детишкам. С приветом твой брат Лёня».
12.12.1944
Мой брат Лёня пишет письмо с фронта Верочке:
«С наступающим Новым Годом, дорогая Верочка! Посылаю горячий фронтовой привет тебе, дорогая племянница Верочка, и Боре тоже. Поздравляю вас с наступающим Новым 1945 годом и желаю вам здоровья и счастливого детства, хорошо учиться и вырасти большими на радость папке и мамке. Живите счастливые, растит здоровые, будьте послушными, а в школе учитесь на отлично. Пиши, Верочка, как встретишь Новый Год? Я живу хорошо и здоров, только не ответил тебе, Верочка. Потому что был слишком занят, много воевать пришлось и много немцев побил. Сейчас есть свободное время и буду чаще писать. Верочка, передай привет мамке и папке и поздравь их с Новым Годом от имен дяди Лёни, и Борику тоже. До свидания, Верунька. Целую тебя, твой дядя Лёня. Пиши».
13.12.1944
А на следующий день брат Лёня пишет мне:
«С Новым Годом, дорогой брат Саша!
Поздравь от моего имени жену Александру и детишек с наступающим Новым 1945 годом! Желаю вам здоровья, счастья и хорошей семейной жизни в Новом году, а также скорой встречи с братьями. Пока жив и здоров, имею кусочек свободного времени, обсушился и от грязи отряхнулся, да, пожалуй, и отдохнул немного. Снега нет и в помине, все идет дождь. Пиши, Саша, как встретишь Новый Год. Привет Шуре, Верочке и Боре. Твой брат Лёня».
Окончание войны
04.01.1945
Брат Лёня пишет мне в Гомель:
«Здравствуй, Саша!
Не могу понять, почему ты обижаешься на меня за отсутствие писем? Писал тебе два, а ответ получил на одно. Новый Год встретил плохо, почти совсем не встречал, а ежели и встречал, то проклятиями к тем, кто затеял эту войну – фрицам-гитлеровцам. Жизнь моя проходит в том же духе, но со старого места перешел – опять в Польше и в том же направлении. Сказать, что здесь лучше – нет, солдату кругом одинаково, к тому же зима удваивает трудности. Кажется, к трудностям до того привык, что не представляю, как люди живут без них. Сложно представить, как это можно вечером ложиться спать в теплой комнате с потолком и целыми окнами без опасения спать до утра без автомата, не боясь, что утром тебя будут будить гранатой по голове. Кажется странно, быть может, доживу, но, по-моему, такая жизнь – сказка. С приветом Лёня».
09.01.1945
Брат Лёня пишет мне из Польши:
«Привет, Саша!
Очень долго ходят наши письма, но я рад, что они все же меня находят. Писал уже тебе, как я встретил Новый Год, что воюю на том же участке, где и раньше, т. е. в Польше, вывод делай сам. Жизнь не совсем важнецкая, ибо зимой не совсем удобно, но все трудности переношу стойко, раз уж взялся за гуж – не говори, что не дюж. Сейчас готовимся, чтобы ударить и покончить с фашистским зверьем. От Вани ничего нет, и из дома давно не пишут. От Пети тоже ничего нет. Очень интересно, был ли он у нас дома, и почему он должен быть там? Не знаю, как выдержит моя звездочка, и доведет ли она меня до конца, но уж очень хочется увидеть вас всех, особенно поговорить с тобой. Будем надеяться. Передавай привет Шуре и детям. С приветом твой брат Лёня».
В одном из писем к брату Лёне я выразил надежду, что та счастливая звездочка, которая благополучно сопутствовала Лёне с начала войны и до конца 1944 года, будет и дальше охранять его до конца войны, до дней мира. Вот об этой звездочке Лёня и пишет в своей открытке.
18.01.1945
Незнакомая мне Нина Бабицкая писала мне письмо:
«Здравствуйте, дорогой Александр Александрович!
Шлю вам сердечный привет из Варшавы! Первым долгом разрешите вас познакомить с той особой, о которой идет речь: скромная девушка 18-ти лет, высокого роста, щупла, ясно-голубые глаза, русская добрая душа. Я имела счастье познакомиться с вашим братом Леонидом Владимировичем, который дал мне ваш адрес и отрекомендовал как хорошего, доброго, совестного, симпатичного… (не подумайте только, что ухажера)… человека. Дело в том, что я проживала со своей семьей 13 лет в городе Гомеле по Садовой улице, дом 3, а теперь, потеряв все, вот уже второй год с мамой и братом горюем на чужой стороне, с тоской вспоминая Родину. Вчера доблестная Красная армия вступила на территорию, где мы находимся, выгнав ненавистного врага. Снова солнце засветило для нас, и надежда о возвращении на Родину окрылила нас. Все-таки не удалось варварам вывезти нас в Германию. А теперь скорее, скорее домой. Дорогой Александр Александрович, я вас убедительно прошу, если вам не трудно, сообщите пару слов о нас Марии Михайловне Вишне, проживавшей рядом с нами по Садовой улице, дом 1. Если же там никого нет и дом сгорел, сообщите нам, пожалуйста. В пяти километрах от г. Гомеля за рекой Сож расположен город Новобелица, где живут наши родственники. Новобелица, ул. Карла Маркса, д. 88, Ольга Васильевна Брилькова; Новобелица, ул. Пионерская, д. 3, Юзефа Юлиановна Карасик. Сообщите хотя бы по одному адресу о нас. На этом заканчиваю. До свидания, до скорого свидания. Победа за русским народом. Нина Бабицкая. Мой адрес по-польски: Miasto Milanoweh Warshawa uries Polesie, dom № 19, Babicka Nina. Адрес на русском: г. Милянувск, Варшава, ул. Полесье, д. 19. Бабицкая Нина».
12.02.1945
Я послал открытку Н.Бабицкой по указанному ею адресу:
«Здравствуйте, заочный друг Нина!
Вчера получил ваше письмо, на которое спешу ответить. Прямо с почты я пошел на Садовую улицу. Ваш дом № 3 цел и невредим. В этом доме теперь помещается Горсовет города Гомеля. Зашел в дом № 1 к Вишне, поговорил с матерью (ее дома не было). Мать Вишни рассказала мне, что письма от вас они получили, узнали, что отец ваш жив, здоров и неплохо выглядит, и что сообщили ему о вас и вашем адресе. Если по каким-либо причинам вы с отцом еще не связались – напишите мне, я постараюсь с ним повидаться и показать ваше письмо. Вы пишете «до скорого свидания». Если это свершится, то напишите мне открытку, чтобы я мог зайти и расспросить вас о моем брате Лёне, я его не видел пять лет, а уходил он мальчишкой. С приветом А.Мороз».
Эта открытка после странствий вернулась ко мне обратно с пометками: «уехали в Гомель» и «возвращается».
21.02.1945
Брат Лёня пишет мне:
«Германия-Померания.
Здравствуй, дорогой брат Саша!
Не взыщи за долгое молчание, но хочу тебе сообщить, что в боях, при том наступательных, не особенно располагаю временем, приходится не смотреть ни на день, ни на ночь, не считаясь с погодой и местностью двигаться вперед – поближе к Берлину, к победе! Сейчас нахожусь в гитлеровской Германии, ты не можешь себе представить, как поспешно бежали фрицы и фрау. Весь скот, лошади и мелкая птица оставлены в поместьях. В домах полный беспорядок, очевидно, спешно собирались, все в узлах, но захватить не успели и убежали, в чем стояли. По-моему, для них наступил 1941 год, пусть подумают, ежели они на это способны. Не правда ли, брат? Пару слов о своей жизни. По правде сказать, скучновато, долго не виделся с родными и знакомыми, а знаешь, как хочется встретиться и поговорить. Много пережил за это время, много увидел того, о чем раньше не знал, с большим удовольствием, коли жив останусь, приеду и поведаю тебе обо всем виденном и пережитом. Сейчас имею несколько дней отдыха. В нашем смысле это значит, что я почти всю ночь могу спать и днем кушать вовремя и что захочу. Между прочим, в питании я себе не отказываю, мне иногда приходит в голову такая мысль – а как мои родные, братья, сыты ли? Поверь, Саша, что я питаюсь по потребности и по желанию, хотел бы, чтобы и вы хоть часть имели того, что я в этом отношении. В данный момент нахожусь в германском городишке вроде Сновска в уютной комнатке, пианино и патефон играют попеременно, на других инструментах, к сожалению, я плоховато играю. Я, кажется, тебе писал, дорогой братыш, что за бои в Прибалтике меня наградили орденом Красного Знамени, можешь меня поздравить! Чувствую себя прекрасно, здоровье неплохое, только одно – тоска по Родине здесь, на чужбине, острее ощущается, хочется, как никогда, побыть в нашем захолустном городишке, и он мне представляется красивее и лучше всех городов Германии. Саша! Ты был недавно у наших родных, напиши, пожалуйста, реальную обстановку, в которой живут старики наши, не украшая и не скрывая действительности. Напиши, как ты живешь, здоровье твое, Шуры и детей? Может, в чем нуждаешься, по силе возможности буду помогать, не прими это за шутку и не обижайся, я понимаю, каково положение в Гомеле и других городах, разрушенных гитлеровскими варварами. Хочу на этом закончить и посылаю тебе открытку с видами Германии. Передавай дорогой привет жене Шуре, дочурке Вере и сыну Борису. Будешь у наших – передавай привет. Твой брат Лёня».
В этом письмо были две открытки с видами городов. На одной Лёня написал: «22-II-45 г. Саша! Дорогой брат, будучи в Германии, никогда не забываю о своей Родине и родном городишке, где я провел детство и юность. Лёня».
28.03.1945
Брат Лёня пишет мне из Германии:
«Здравствуй, дорогой Саша!
Вполне заслуживаю упрек за невнимательность, но постараюсь исправиться. Сейчас имею больше возможности уделить время письмам. До сих пор жив и полностью здоров. Повоевали в последние дни неплохо, и остатки немчуры столкнули на противоположный берег Одера. Одер (река) велик, в некоторых местах километр и более, имеет разветвление – рукава, которые называются Западный Одер и Восточный Одер. Рыбы в реке много, а посему уха получается наваристая, да и жарить тоже неплохо для закуски. Погода стоит замечательная, хоть купайся, правда, утром и вечером еще прохладно. Трава уже зеленая и деревья начинают покрываться листвой. Живу в неплохом домике немецкого происхождения. Учусь иногда играть на пианино. Хожу периодически на охоту за козами дикими с мелкокалиберной, хоть и редко. Один раз удалось застрелить козочку, а ее «супруг» убежал, но, думаю, выбрать еще свободный часок и за ним сходить, по-моему, далеко не уйдет, где-то здесь в лесу. В отношении здоровья не жалуюсь, но иногда чирьи выходят на не совсем приятных местах: то на шее, то на «тылах». Но это пережить можно, плохо то, что иногда повторяются. Читать ничего, кроме газет, нет, а хочется иногда хотя бы классиков почитать, чтобы забыть на время об этой проклятой войне. Письма получаю редко, да и переписку имею с тобой, Ваней, родными и все, правда, чуть не скрыл, еще с Шурой С., но она что-то забастовала и в последнее время не пишет. Отчасти и понятно, ведь письма не всякого и не всегда могут удовлетворить, а сейчас весна… Мне уже не привыкать в лесу пням Богу молиться, а там-то войны нет. Недавно получил письмо от Вани, у него дела неважные – сам болеет, да и с женой неладно что-то, обокрали ее что ли. От папаши письмо получил, пишет, что слабоваты они стали с мамашей и обижается, что никто не пишет. Вот вкратце о себе. Да, чуть не забыл, я, кажется, тебе и не похвалился, что вторично награжден, и теперь дважды орденоносец, правда, это давненько было, но мне сдается, я тебе не сообщал. Вот, кажется, все вопросы, коих хотел сегодня коснуться. Пиши, Саша, о своей жизни, о здоровье, как Шура живет и здравствует, здорова ли Верочка и как учится, как сын? Передавай горячий фронтовой привет женушке и детям. С приветом, целую тебя, Лёня».
Это последнее письмо моего брата Леонида, больше от него писем не было. Он погиб вдали от Родины, на которую так мечтал вернуться. Погиб в самом конце войны. Пройдя ее всю и не дожив до долгожданной Победы всего несколько дней. Вечная ему память.
07.05.1945
Война подходила к концу, приближался торжественный день, когда репродукторы возвестят о конце этой небывало ужасной войны. И мы с нетерпением ждали этого для.
И с неменьшим нетерпением мы ждали своей семейной радости – рождения третьего ребенка. Шура часто болела малярией. Седьмого мая утром она пожаловалась на приступ малярии, но это была не она. Это были предродовые схватки. Вызвали «скорую помощь» и к дому на Второй Красной подъехала обыкновенная телега, на которую положили Шуру и привезли в приемный покой на Полесской улице около Полесского переезда. Ребенок родился 7-го мая 1945 года в пять часов утра, и из приемного покоя Шуру с ребенком на этой же подводе повезли во вторую узловую больницу на Гомель хозяйственный.
Я успел мельком увидеть глазки безымянной дочки: они были коричневые, слегка раскосые, такие, как у ее мамочки. И если Веру и Бориса многие находят схожими со мной, особенно по глазам, то эта дочка была похожа на мамочку.
08.05.1945
В этот день в больнице мне объявили, что жена чувствует себя хорошо, а дочка плохо.
09.05.1945
Торжественный день Победы, 9 мая, для нас с Шурой был опечален смертью крошки-дочки…
Утром девятого мая я, как все, пришел на работу в дистанцию. Была среда – день рабочий, но вскоре нас всех распустили, объявив этот день праздником Победы. А в больнице, куда я примчался с радостной вестью, мне объявили, что положение девочки безнадежное. В 15 часов 9-го мая она умерла. По-видимому, перевозка на подводе в прохладное утро простудила малютку, и она не выдержала.
Потом Шура вышла из больницы. Ей отдали тело безымянной дочки в небольшой картонной коробке.
Война ожесточила нравы, спутала понятия, каноны и обряды. И мы, без соблюдения общепринятых правил, похоронили свою дочку, не оформив ее в ЗАГСе. Сбоку какой-то могилы на Крестьянском кладбище, озираясь, чтобы никто не увидел, выкопали неглубокую ямку и положили туда останки дочки в картонной коробке, как ее нам выдали в больнице.
Это было в воскресенье 13 мая 1945 года.
