Чертов Треугольник и Дьявольское море

От автора

Произведение написано не в строгих исторических рамках, как и сами персонажи и события описанные в данном произведение. Так, что не будьте, слишком строгими, читатель.

Часть первая Встреча

Глава 1 Все началось с леса. Он брел, немного шатаясь по тропинке. Та, как назло куда-то все время закручивалась, извивалась лентой, заходила за коряги и вообще шла непрямо.

Высокий, темно-русый, с серыми, как мокрый асфальт глазами, худой, даже можно сказать костлявый, он брел по этой тропинке к пристани. Белая рубашка, с расстегнутым воротом, черные штаны высокие сапоги, черная жилетка, переброшенная через одно плечо и шляпа, его любимая, все, что было на нём. В тот час над лесом поблескивал рассвет алый с золотом, но на тропинки, по которой шел он, был полусумрак. Все так же шатаясь, он шел и слышал все: и шелест травы, под ногами, и трескотание засыпающих сверчков, и дуновение ветра в кроне деревьев над его головой, и тихое дыхание … не его…

Наконец тропинка выровняла свой курс, теперь он шел исключительно прямо, перешагнув лужу, которая неожиданно образовалась, посреди дороги, он хрипловатым, от долгого молчания и развязным от алкоголя, голосом сообщил лесу:

–Надо лучше маскировать веревку.– Он замедлил шаг и прислушался к еле уловимому сопению с соседнего дерева, позади. Не дождавшись ответа от леса, он продолжил:

–Неудачник!– Через секунду в него полетел снаряд, стукнувшись между его лопатками, он упал. Все так же, не оборачиваясь, он сказал:

–Неудачник!– Следующий снаряд пришелся по его правой руке. Нападающий не говорил ни слова, но продолжал бросать в него снаряд за снарядом.

–Неудачник, ты думаешь, что свалишь меня шишками?!– Изумился он и рассмеялся. Смех его так же был немного хрипловатый. Нападающий засопел и бросил еще одну шишку.

–Слушай, а ну, слезай, хватит прятаться. Или ты трус?– Сказал он, обращаясь к дереву. Крона плотно росла, и за ней не было видно нападающего. Сопение на верхушки дерева прекратилось. На полминуты все затихло. Лес выжидал, он то – же.

–Ладно, – сказал он, – я обещаю, что не убью тебя. – С дерева послышалось фырканье. Он подошел вплотную к дереву и прислонился к его стволу. Если честно, то он был пьян, ему не хотелась ввязываться в драку. Он понимал, что встретил не разбойника и даже не вора, потому что не тот и не другой не вели себя так странно, как вел себя тот на дереве. Он стоял и ждал.

–Я буду стоять тут столько, сколько потребуется, пока ты не слезешь.– Сказал он. Его голова гудела и мысли немного путались. Без крика и шума, тот спрыгнул на него. Он обхватил его за шею и пытался свалить на землю. В результате они оба упали на землю. И там продолжали сопротивление. Нападающий все норовил заехать ему в лицо. В итоги он ударил нападающего по лицу, тот затих и обмяк. Все так же сидя и придавив нападающего своими ногами, он приподнял, съехавшую, на лицо шляпу. На него с недовольством смотрели огромные, карие глаза. Он видел себя в этих глазах. Хмуро сдвинутые брови, поджатые губы и глаза.… На несколько секунд он забыл, что, вот это самое, существо, пыталось его убить или ограбить. Не осознавая того что он делает он провел рукой, по белой щеке. Недовольство в глазах переросло в гнев. В этом лице все было симпатичным: и глаза и брови, нижняя губа слегка выпятилась вперед, а верхней совсем не было видно, белая кожа, даже бледная, а не белая, большой нос, с еле заметной горбинкой. Пока он смотрел на нападающего, тот изловчился и заехал ему кулаком по нижней челюсти. От неожиданности и пьяной головы он пошатнулся и начал падать. Нападающий попытался отползти, но его длинное тело, мешало ему это сделать. Беглецу почти удалось это сделать, но он схватил его за лодыжку и повалил его на землю. Вновь завязалась драка.

–Черт, тебя подери!– Выругался он.– Может, скажешь кто ты?

–Нет!– Пропищал голос.

–Тогда что тебе нужно было от меня? И если решил поиграть «в разбойника с большой дороги» у тебя это плохо вышло.

–Это не твое дело.– Отозвался глухо голос.– Что и зачем я тут делаю. Катись к черту или куда там тебе надо.– Он встал с земли:

–Может, скажешь, как тебя зовут?

–Иди к черту.– Глухо отозвался голос.

–Ладно, но это случайно не твое?– Спросил он, показывая веревочку, на которой весело кольцо.

–Отдай, это мое!– Заорал парнишка.

–Нет.– Сказал он,– Сначала ответишь на мои вопросы.

–Ладно, – сдался парнишка, – меня зовут Ник. Все отдавай.

–Нет. Еще не все. Ты не ответил, что делал на дереве?

–Свежим воздухом дышал и любовался красотой природы.

–Хм, странный способ любоваться красотами природы с дерева. А веревку, зачем протянул посреди дороги?– Серые глаза смотрели на парня в упор. Тому стало не по себе от этого взгляда.

–Катись к черту! Это не твое дело!– Вспылил паренек.

–Да?– Угрожающи, спросил он. Паренек доходил макушкой ему до подбородка.– Ты вор?

–Нет

–Разбойник?

–Нет

–Тогда кто?

–Я – Ник.

–Я, спрашивая про другое.– Сказал он и посмотрел на парнишку. Он стоял: худой, в рубашке, которая была ему немного велика, черной жилетке, которая так же была ему велика, в шляпе, с опущенной головой.

–Мне некуда идти.– Тихо сказал он. Что – то в его голосе тронуло высокого. В серых, холодных глазах появилось, что-то теплое, но холодное сердце не стучало.

–Если хочешь, пошли со мной?– Сказал он вдруг.

–Куда?

–Прогуляться, не желаешь?

–Фыр, я вас вообще то, не знаю.

–Ах, точно, меня зовут Петр.– Он протянул руку. Ник колебался, но пожал руку.– Ну, что пойдешь?

–Ладно, пойдемте.

–Есть не хочешь?

–Нет.– Сказал Ник, но желудок сказал «да».

–Заметно. Так сколько ты не ел?– Взгляд серых глаз пристально смотрели на паренька.

–Со вчерашнего вечера.

–Так все пошли.

–Нет. Верните кольцо.– Сероглазый полез в карман и вытащил веревочку, протянул Нику. Тот схватил веревочку и спрятал у себя на груди.

–А что это за кольцо?– Спросил Петр.

–Не ваше дело.– Отрезал Ник.

–Зачем грубить?

–Извините, настроение плохое. И вообще…

–Пойдем, Ник.– Сказал Петр и зашагал по тропинки. Наконец они вышли на пристань. Утро уже вступило на землю алыми лучами оно разливалось по морю, плывя в нем к берегу. Ник вздохнул полной грудью. И его печальное лицо преобразилось. Бледная кожа засияла, глаза загорелись золотом и сам он выгладил живым и веселым. Вздохнув еще раз, он обернулся к Петру и спросил:

–Красиво, правда?– Петер увидел в его глазах того чего никогда не замечал у других людей, потому что у других этого и не было. Глаза парнишки были веселыми и печальными одновременно. Этот странный взгляд его удивил, но Ник уже отвернулся, не дождавшись ответа и сняв сапоги, побежал по берегу. Петру казалось, что это парнишка, как птаха, которая не умеет летать, пытается взлететь, не имея крыльев. Парень все бежал и бежал. Его маленькая фигурка виднелась вдали. Вот он остановился и что-то крикнул в открытое море. Море накатывалось волнами и уходило с песка. А Ник все стоял и смотрел вдаль. Петр неспешно, дошел до парнишки, а тот все стоял и смотрел. Вновь лицо парнишки стало серьезным, глаза потускнели и сам он стал бледным, обувшись, обернувшись к Петру, он сказал:

–Пойдемте?– И вновь, Петра удивили эти глаза. Они вновь были в печальны и боль сквозила в них.

–Пойдем.– Дойдя до города, они зашли в трактир. Ник с огромной скоростью поглощал картошку с мясом.

–Спасибо. – Поблагодарил Ник, спустя 10 минут.– Как я могу вас отблагодарить за пищу?– Петр в задумчивости смотрел в лицо пареньку, а потом спросил:

–Ты готовить умеешь?

–Что?– Удивленно заморгал Ник.

– Картошку чистить и т.д.

–Немного, а вы?

–Умею. И мне нужен помощник.

–Зачем?

–Эмм, ну я моряк. И у нас на корабле нет кока. Есть, конечно, Мясник, но он готовить не умеет. Ну, вообще сложно объяснить…– Петр в конец замялся, Ник сидел и смотрел, а потом вдруг как рассмеялся. Смех у него был громкий и высокий.

–Чему смеешься?– Спросил Петр.

–Над вашим выражением лица.– Сквозь смех пропищал Ник.

–Так ты согласен?

–А где это?

–Я могу поговорить с капитаном и если он согласится, я приведу тебя к нам, будешь помощником кока.

–Фуф, вы сначала спросите, а потом зовите.– Сказал Ник и встал из-за стола. Петр заплатил за еду, и они вышли из таверны. Ник направился в сторону леса. Пётр пошел следом.

–Ник, – позвал он,– расскажи мне о себе.

–Зачем?

–Мне интересно.

–Хм, мне нечего про себя рассказывать. Жизнь моя скучная и не очень разнообразная. Я не люблю о ней говорить. – Петр смотрел на Ника и думал «Сколько лет этому парнишке? Если он так безрадостно и слишком взросло говорит о своей жизни».– А вы пират?– Спросил Ник.

–А ты боишься пиратов?– Весело спросил Петр.

–Не знаю, никогда с ними не сталкивался.– Серьезно ответил паренек и вновь глаза его погрустнели. Так они бродили до вечера по лесу. О чем они говорили? О ерунде всякой, об увлечениях, о природе, о море, они говорили обо всем кроме них самих. Это и не нужно было, они узнавали друг друга, по словам, глазам, речам, смеху.

Они возвращались к городу. Вечерело, ветер с моря дул все сильнее. Ник не любил холод, но любил плавать, он любил скорость, он любил, когда рано утром, когда еще не жарка, когда никого нет бежать по песку и слышать, как в ушах свистит ветер, как ты летишь, как море плещется, чувствовать себя не одиноким, знать, что где то там за горизонтом есть тот, кто ждет тебя, есть то чего нет на этом берегу. Бежать и знать, что никто не сломает твоих невидимых крыльев.

Они завернули в булочную, добросердечный пекарь добродушно улыбнулся Петру. Ник пониже спустил шляпу, прикрыв лицо и спрятался за спиной Петра.

Глава 2 Род Пятнистых – это древняя ветвь, от какого прадеда она тянется уже неизвестно, но известно, что сейчас в посёлке Семёновском живет купец именно из этого рода. Его дочери одна 17 летняя Вероника и другая приемная дочь 15 летняя Олеся были красивыми и такими разными, но только не внешне, девушками.

Вероника: кареглазая шатенка, с бледной кожей, высокая, с тяжелым взглядом, острым язычком, гордая, с железным характером, каменной волей и одиноким сердцем.

Олеся: шатенка, кареглазая, низкорослая, худенькая, вся изящная, с нежными чертами лица, хоть очень и похожими чертами лица на сводную сестру, мягким характером, сильная духом, веселая, теплая и такая умница мастерица.

Хоть Вероника и была старше сестры на 2 года, но шить и готовить она не умела. Её стряпней можно было пойти на тот свет, а все что она шила не влезало не только на неё так вообще не имело ни начала ни конца. Вероника не любила людей, они отвечали ей тем же. С самого детства они презирали её, они боялись её взгляда, они боялись её, они ненавидели её, они не любили её, они выгоняли её. С самого детства она не любила людей, она не желала их знать, она не хотела с ними общаться, она презирала их за их глупость и трусость, она не понимала людей, как и они её. Она стремилась к людям… Она не боялась людей, она просто была одна.

Шли годы сестры росли. Одна была любимицей, другая неудачница. Они любили книги: Вероника про пиратов, про приключения, про жизнь; Олеся – про любовь, про счастье, про поцелуи, про двоих. Они любили гулять вместе по лесу, по берегу моря. Они были похожи как две капли воды, но они были разные…

Шли годы одна была девушкой: платьица, юбочки, бантики, украшения, легкое кокетство, первое внимание парней села, веселый смех и перешептывание с подружками…

Другая: шляпа, штаны, жилетка, сапоги и бесконечное одиночество, лес, море, сосны, закаты и рассветы и пустота…

Когда Вероники было четыре года, отец привез Олесю к ним домой. Её родители умерли, мать при родах, а отец в конец спился, он был братом отца Вероники. Поначалу девочка не любила сводную сестру, она ей не нравилась. «Размазня!»– Думала девочка. Олеся забрала любовь её родителей, девочки было обидно и больно, что с этой новоиспеченной сестрицей, так возятся. Но через год сердце Вероники оттаяло, по правде оттаяло оно у нее давно, девочка не знала, как подойти к сестре и заговорить с ней. Родители это видели, но не вмешивались. Олеся была маленькой и плаксивой девочкой.

Но вот однажды, мать послала Веронику в лес за ягодами. На дворе стоял конец июля, но это лето было холодным по – этому урожай еще не поспел. Девочка шла обратно домой, с моря дул ветер, холодало. Она не любила холод, как и её сводная сестра. Небо затянуло тучками, заморосил мелкий дождь. Девочка припустилась бежать, но из мелко моросящего, он превратился в ливень, который замочил девочку у самой калитки. Вероника подошла к крыльцу и услышала, что из сарая доносятся всхлипы. Поставив корзинку на крыльцо, девочка пошла в сарай. Осторожно открыв дверь сарая, Вероника увидела сестру, забившуюся в угол и ревущую. Платье на Олеси было грязным, на ноге красовалась открытая рана, волосы растрепались. Вероника подошла к сестре и спросила:

–Чего плачешь?– Та подняла зареванное лицо и пропищала:

–Меня толкнули и я упала.

–Кто?

–Высокий мальчик, с веснушками.– И Олеся снова заревела. Вероника не знала что делать. Первое, что пришло ей в голову это погладить сводную сестру по растрепанной голове. Та подняла голову и посмотрела на Веронику. Огромные глаза, такие же, как у Вероники, смотрели с мольбой, огромные и все в слезах. А потом Вероника расставила руки в стороны, и Олеся прижалась к сестре. Девочка погладила сестренку по голове, промыла её рану, переплела косы и посмотрела на сестру. Олеся увидела в огромных глазах сестры грусть и ожидание чего-то.

–Спасибо, Ника.– Пропищала Олеся и обняла сестру. С этого дня связь между сестрами крепла. Они сдружились, они были не только сестрами, они были друзьями, что немало важно между неродными сестрами. Годы шли, интересы девушек менялись. Вероника все чаще и чаще старалась избегать сестру, она все чаще и раньше убегала из дома в лес, к морю, в поле. Неважно куда, лишь бы не быть среди людей. Так было до 17-летия Вероники.

–Вероника, надо тебя замуж выдавать.– Сказал как – то утром отец. Девушка удивленно подняла голову и спросила:

–Зачем?

–Да, зачем?– Подтвердила Олеся.

–Взрослая ты уже, мужа искать тебе будем.– Ответил отец.

–Полно тебе, – вступилась в разговор мать, – она ж ничего не умеет. У нее все из вон рук плохо.

–Так научи! – Взревел отец.– Мать ты или кто?

–Бесполезно. Сколько с ней билась все в не прок. Она все в лес, все к морю. Не нужен ей никакой муж.

–Так ведь в девках и проходит! Что делать будем?!

–Ну, и пусть не хочу я замуж!– Выкрикнула Вероника.

–Так ты по любви дочка.– Попыталась угомонить дочь мать.

–А я не люблю никого и никто мне не нужен!

–Ты ж и не смотришь ни на кого. Может тебе кто и приглянется?– Мать знала, что это бесполезно. Вероника скептично посмотрела на мать, потом на отца.

–Нет!– Выпалила она и убежала.

–Стоять! Куда?!– Крикнул отец, но было поздно, девушка исчезла из вида.– Эх, ну что мне с ней делать?– Спросил он у жены.– Не исправима и упрямая как ты.– Жена не обижалась на мужа. Он был прав.– Вся в тебя пошла.– Продолжил он.

–Нет, глаза твои.

–Рассмешила. Характер твой.

–А глаза?

–Ну, мои, мои. А толку?

–Так это ж хорошо, что за себя постоять может.

–Да, хорошо. Помню, как ты мне на голову суп вылила…– Мечтательно как то сказал муж.

–А нечего было руки распускать раньше свадьбы.

–И все же что нам с ней делать?– Становясь серьезнее, отвечал супруг.

–Ребенок она еще. Пусть повзрослеет, а там может и влюбится в кого.– Муж недоверчиво посмотрел на жену.

–Ты помнишь, что она сказала? – Спросил он у жены, не дождавшись, ответа он продолжил. – Что у Григория нос кривой, а у Витьки глаз косит. И что оба они годятся в дворовые столбы, чем в женихи.– Мать расхохоталась.

–А она права.– Сквозь смех, сказала она.– Она слишком много знает.

–И парням это не нравится.– Вставил свое слово отец.

–А она им сама не нравится.– Сказала Олеся.

–Ты еще здесь?– Удивился отец, поднимая брови.

–Да.– Невинно улыбаясь, ответила Олеся.

–Марш на улицу.– Скомандовал отец. Когда девушка исчезла в дверях, он продолжил:

–Она права. Не нравиться Ника людям и все тут. Ты хоть тресни!– И в подтверждение своих слов, муж стукнул кулаком по столу, от чего всё, что на нём стояло, подпрыгнуло и опустилось вновь на его поверхность.

–Знаю.

–Так что делать то? – С грустью спросил отец.

–Она им с самого детства не нравится.– Сказала мать.

–Ну, знаешь ли, в детстве она еще не увлекалась книгами. Да и не в книгах дело…– Тяжело вздыхая, говорил мужчина.– Леся тоже читает, а вот, ничего, общается с ребятами и девчатами…

–Поговори с друзьями, может, они чего умного присоветуют.– Гладя мужа по плечам отвечала женщина.

–Говорил. Без толку. Они сами не знают, что плохого все ребята и девушки, видят в моей дочери. Говорят только, что много воли даю: «Где это видано, что б девка в штанах разгуливала?!» Ну, а я что сделаю?! Запереть её что ли в сарае? Так она ж и его прогрызет на волю выбираться.

–Именно, на волю.– Сказала мать и печально вздохнула.

–Так я что неволю её? – Удивился муж.

–Нет. Не в этом причина. Не любит она людей, а они её. Давно это за ней повадилось. Убегает невесть куда, а потом ищи сыщи. Только с сестрой и общается нормально, а остальных не признает. Мне вот рассказывали, что «Стоит твоя на берегу, вижу, смотрит на горизонт, а вокруг нее сияние разливается. Может, пригляделось мне, но кажется бут – то крылья у нее за спиной, из солнца сотканы. И сама она вся светится и шепчет что-то…»– Сказала мать. Муж обнял жену и сказал:

–Ничего, люди поймут когда-нибудь, что она бескрылый ангел и примут её.

–Надеюсь.– Прошептала мать и горькая слезинка скатилась по её белой щеке. Она понимала, что её дочь удивительный души человек, что её дочь мучается от того, что она не такая как все. А как известно людям не нравятся индивиды, они либо их пугают, либо они над ними издеваются…И в конечном итоге уничтожают.

***

В начале июля мать, отец и Олеся уехали в…село. Вероника осталась дома с тетушками, которые прибыли в Семенов, когда Олеси было 5 так и остались жить у них по соседству. Отец им сруб сколотил, мать первое время помогала, пока тетушки хозяйство сами не начали вести. Вероника любила тетушек, одну звали Верой другую Варей. Дела отца шли в гору, как говорят, поэтому они пристроили к дому еще комнату и один сарай. У сестер были разные комнаты.

На улице 4 часа утра, Ника в холодном поту вскакивает на кровати. Её вновь приснился страшный сон. Олеся всегда чувствовала, когда сводной сестре плоха и приползала к ней. Свернувшись калачиком у бока сестры, она грела её своим теплом. Вероника гладила сестру по голове, тем самым усыпляя её и засыпала сама.

Но сейчас сестры не было. Девушка лежала и смотрела в потолок. Сон не шел. Вскочив с кровати, она быстро надела штаны, рубашку и жилетку. Рассвет еще не пришел и не горел в полную силу, выскочив на улицу, девушка припустилась к морю. Но так как до него было далеко бежать, то обычно, Вероника плавала в речке, что вытекала из Большого озера и в падала в Баренцево море. Скинув одежду, она ныряет в ледяную реку, гребет, гребет, выныривает, переворачивается на спину, и слушает, как где – то далеко шумит море. Вода ледяная, но девушка не чувствует она вся горит: лицо, руки, голова, душа рвется из тела в высь. Через минут пять Вероника замерзает, она переворачивается, ныряет. Выбравшись на берег, она выжимает мокрую косу и сорочку, надевает штаны, рубашку, жилетку и босая идет к дому.

Небо розовеет, оно освещает тонкую и высокую фигуру, бредущей по дороге девушки, за её плечами сияют невидимые не ей никому либо еще крылья. Вот она заворачивает в тень и сияние затухает.

Глава 3 Она бежала от толпы по тропинке. Та неслась на нее, как туча. Она бежала и чувствовала, что ей нет спасения. Толпа наступала, она ощущала её жадное, алчное, безумное дыхание на своих руках, ногах, затылке. Она чувствовала, как её ноги увязают в трясине. Бежать было некуда, вновь она знала, что будет дальше… Она почувствовала удар между лопатками, затем на руке и вот он сокрушающий удар в самое сердце… Голос сестры:

–Я ненавижу тебя…

–Нет!– Закричала, вскакивая Вероника. Один и тот же сон снился ей уже не первый раз. Слезы отчаяния катились из её глаз. Девушка упала на подушку, её грудь сотряслась от беззвучных рыданий, ей было плохо, ей хотелось убежать из этого мира. Она понимала еще немного, и она сойдет с ума, если уже не сошла. Её и так считали ненормальной, от чего?; её терпели, разве она плохая?; её ненавидели, за что?…

***

Судно плыло по Ледовитому океану, на земле в данном участке полушария было лето. Капитан этого судна стоял у штурвала. Его темно русые волосы трепал ветер, рубашка надувалась пузырем, его глаза были закрыты. Он думал, он размышлял, он надеялся.

–Капитан, – позвал Кривой, – причаливать будем?

–Пожалуй, – ответил он, – скажи команде, что мы задержимся в порту на пару дней.

–Есть, капитан.– Сказал Кривой и сошел с мостика. Когда корабль пристал в порт, команда рассыпалась по берегу и разбежалась, каждый по своим делам. Капитан отправился в трактир, купил бутылку рома, самого лучшего, который был и начал её потреблять. С того момента как он собрал команду и отправился в плаванье, прошла неделя или две. Ему было все равно. Доверял ли он команде? А они ему? На первый вопрос он мог, ответить – нет. На второй, ему было все равно. Ради чего они согласились? Ради сокровищ. Он сам не знал где конкретно их искать. У него была карта, её ему продал один торговец. Судя по ней им нужно плыть к Бермудам.

Выпив, уже второй стакан он понял, что все же надо и закусить. Заказав картошку с мясом, он углубился в мысли. Он думал, нужны ли ему эти сокровища? И что они из себя представляют: деньги древней эпохи, драгоценные камни, жемчуг, ткани? А может, их вообще нет? Что он ищет? Он сам не знал что ищет, чего хочет.

Он холодный: и сердцем и разумом. Любил ли он себя? А любил ли он кого-нибудь в своей жизни? Кем он был? Кем он стал? Одиноко ли ему?

Все мы одиноки, все, даже имея кучу знакомых и друзей, даже если ты душа компании, ты все равно будешь один. Кто поймет чужую душу, кто поймет, человека не зная, что у него на сердце, не зная его мыслей и чувств? Кто? Никто. Ибо человек может сказать, что угодно, может солгать, уйти от ответа. И поверьте, другому человеку будет абсолютно все равно: соврал ты или нет, плохо тебе или нет. Ему наплевать, даже если он скажет, что понимает тебя. Никто и никогда не поймет чужой боли, чужих слез, пока сам не испытает их на себе. Да и даже после этого не поймут, чужое , всегда чужое.

Люди разучились чувствовать чужие переживания, люди разучились чувствовать себя. Люди разучились быть людьми. И хоть и говорят, что люди пошли от обезьян, но это не так. И не потому что не было найдено останков того существа, которое было бы мостиком между приматами и нами. Обезьяны и то человечнее и более разумны, чем мы. И даже если это просто инстинкт, заботы о потомстве и о себе, то это не имеет значение. Только человек убьет другого человека ради забавы.

Так он сидел и думал, трактирщик подал блюдо, он машинально кивнул, расплатился и начал поглощать картошку с мясом. Он ел медленно, наслаждаясь едой, ведь в море никто не сготовит такой вкуснятины. Он не любил, есть один, но сейчас рядом никого не было. Нет, были люди в трактире, но завязывать с ними беседу ему не хотелось, он думал.

Тишину его мыслей разорвал шум с улицы. Доев, блюдо он покинул трактир. Он побрел к пристани через лес. Тьма леса поглотила его. Он шел и думал. О чем? Неважно. Его душу давно не трогали чужие проблемы и переживания, его вообще мало что трогало за душу. У него была цель, ну, по крайней мери карта. Он хотел найти или не найти эти сокровища.

Страшно, когда человек живет в этом мире и не знает зачем. Хотя никто не знает, зачем он рождается на этот свет. Разве кто-то задумывается, зачем он живет, он просто живет: ест, пьет, спит, делает кому-то гадости или на оборот, в конечном счете, заводит отношения, типа создает семью, а когда супруги друг другу надоедают, то начинают ходить налево .Если есть дети, то они растут сами по себе, вырастают, а их родители стареют и в конце распадаются в прах. Круг замыкается. И что они создали, чего добились об этом уже никто не узнает. Не уже ли всех посещают такие мысли или такие мысли посещают слишком одиноких и думающих людей?

Из очередных дум его вывело тихое дыхание. Он не мог сказать, показалось ему это или нет, но он решил проверить это. Грациозно перешагнув через веревку и лужу, он сказал:

–Надо лучше маскировать веревку.– Он предполагал, что ему не ответят, но сопение усилилось. «Значит, не показалось»– подумал он.

***

Из дремоты его вывел голос, сказавший:

–Надо лучше маскировать веревку.– С перепуга он чуть не упал. Закрыв рот рукой, он попытался разглядеть того, кто был внизу. «Да мне с ним не справится».– Подумал он. Тем временем тот, внизу сказал:

–Неудачник!– Да еще таким развязным голосом, что он вскипел от обиды. Он размахнулся и кинул шишку. Если честно, он не ожидал от себя, что попадет тому, что внизу, прям между лопатками. Мысли в его голове лихорадочно бегали: «Надо бежать!»– Подумал он и понял, что тот внизу стоит, прям под тем деревом, где он прятался. Как можно тиши он хотел развернуться на дереве и перепрыгнуть на соседнее. Но закон подлости или кармы, все одно, но та ветка, на, которую он прицелился, была надломлена. Его нога соскользнула и он птичкой полетел, только не вверх, а вниз. Неизвестно каким образом не для себя не для кого – либо еще, он перевернулся в воздухе и упал на того, что внизу.

Тот внизу, все неправильно понял и начал его бить. В итоги он заехал ему по лицу. В его глазах потемнело, и забегали звездочки, он ослаб. Этот воспользовался его секундной слабостью и уселся на нем поудобнее. «Я тебе не пуфик, поддонок!»– Возмущался он мысленно. По видимо это отразилось в его глазах. Он всегда плохо умел скрывать свои истинные чувства. А тот приподнял его шляпу и провел рукой по его щеке. «Он что спятил?!»– Возмущался он все так же мысленно. Разозлившись, он заехал ему по нижней челюсти. Тот начал падать, он пополз. «Господи, какой он длинный!»– Продолжил свои ругательства он. Но он не успел, длинный схватил его за лодыжку и повалил на землю. «Дьявол!»– Заорал парнишка мысленно.

–Черт тебя подери!– Выругался длинный.– Может, скажешь кто ты?

–Нет!– Пропищал парнишка. «Надо делать ноги, но как? Что он спросил?»– Это не твое дело.– Наугад сказал парнишка…

Так Ник стоял и думал, пока пекарь любезничал с Петром. «И что мне делать?»– В очередной раз спросил он себя. «А вдруг капитан судна не возьмет меня на борт, а мне надо уплыть, а денег нет. И воровать я не умею…»

–Ник!– Позвал Петр

–Да?

–Какой крендель будешь?

–Хм, угощаешь? Тогда вон тот большой.– Сказал Ник и показал на крендель, что лежал на подносе.

–А не лопнешь? Ты вон, какой дрыщ.– Смеясь, сказал сероглазый. «Ах, так!»– Обиженно, подумал Ник. «Я покажу тебе дрыща! Сам дрыщ!»– Не надо мне ничего.– Сказал Ник.

–Так чего изволите? – Вмешался булочник.

–Ничего.– С разворота сказал Ник. Глаза булочника и паренька встретились. Булочник перевел взгляд на Петра и побледнел.

–А мне, пожалуй, – сказал Петр, – вон тот большой крендель. Булочник завернул крендель в бумагу и отдал Петру, со славами:

–С вас 1 целковый.– Петр расплатился и подошел к Нику. Он стоял спиной к булочнику и не видел, как тот с беспокойством смотрел на паренька.

–Ну, обидчивый, будешь?– Спросил Петр, протягивая Нику сверток.

–Да, это е…– Начал булочник.

–Буду!– Выкрикнул Ник и схватил крендель.– Спасибо, – сказал он и огненным взглядом посмотрел на булочника, то все понял и слегка кивнул.

–Та не за что.– Ответил сероглазый.– Я хотел бы купить у вас, – обращался он уже к булочнику, – один пуд муки и…. Пожалуй, всё.

–А посуду?– Удивленно спросил Ник.– Ложки, вилки, чашки, тарелки, ножи?– Петр удивленно смотрел на Ника, Ник на него, а булочник на них обоих.– Я хотел, сказать у вас это все есть?– Краснея, уточнил Ник.

–Да было вроде…– Протянул Петр.

–Вы не знаете?– Удивился Ник – Вы же повар!

–Повар?!– Воскликнул булочник и засмеялся. Теперь уже Ник, и Петр удивленно уставились на булочника.

–Чему высмеетесь?– Спросил высокий.

–Не чему сударь, веселый случай вспомнился. Извините.– Сказал булочник и ушел в кладовку.

–Вкусный крендель.– Сказал Ник.– Хотите, поделюсь?

–Нет, нет, кушай.– Ответил Петр, и что – то доброе блеснула в его серых глазах или это отблеск от свечи прошел по лицу, смягчая холод глаз, которая горела на прилавке, булочника

–Точно?

–Точно.

–Ну, как знаете. Я предлагал.– И Ник откусил большой кусок от большого кренделя.– Так что с посудой?– Прожевав вновь спросил паренёк.

–Не буду покупать. Лучше почистим ту и все дела.

–А чем чистить у вас есть на корабле?

–Нет. Ну, ты тут пока кушай, а я в соседнюю лавку загляну.– Сказал Петр.

–Ага.– Кивнул парнишка, как только дверь за высоким закрылась, булочник выскочил из кладовки и подбежал к парнишке.

–Сударыня, что вы делаете с этим человеком?! – Воскликнул булочник.

–А что? Он повар на корабле.

–Это он вам сказал?

–Да. И что?

–Он пират. За его голову огромная награда.

–И что с того? Он относится ко мне хорошо, и я убегу с ним.

–Сударыня, куда?

–Не знаю. Куда он поплывет туда и поплыву. Я не могу тут жить. Ты знаешь меня с детства, и ты единственный человек, который всегда понимал меня так же хорошо, как и моя сестра. Прошу не говори никому, что видел меня, что сбегаю. Я знаю, сестра придет к тебе, когда они вернутся, не говори ей, слышишь? Прошу!– Глаза Ника горели.

–Но, сударыня…

–Молчи!

–Что случилось?– Спросил вошедший Петр.

–Ничего, сударь.

–Ничего.– Подтвердил Ник. Булочник притащил из кладовой мешок.

–Шесть целковых.– Сказал булочник. Они вышли из пекарни. Булочник тяжело вздохнул. Близилась ночь, закат догорал в вышине. Ник вновь засиял в потоке уходящего света. И Петру вновь показалось, что парнишка сияет изнутри и вновь перед его глазами возникла картина пташки, которая пытается, но не может взлететь…

–Тебе есть, где переночевать?– Спросил Петр.

–Хм, да на дереве. А тебе?

–Я себе прибежище найду. – Ответил сероглазый. Они дошли до леса.– Тогда завтра на рассвете, я буду ждать тебя на пристани. Придешь?– Сказал Петр.

–А ваш, капитан, он согласен?

–Я думаю, да.– Весело сказал Петр.– Так придешь?

–Приду. Все, до встречи.– Сказал Ник и удалился в чащу леса. Закат отгорел, спустилась ночь. Петр брел по берегу, море мирно приливало и отливало, оно разбивалось о прибрежные камни. То же самое было и в душе сероглазого. Она не колыхалась в шторме чувств и не бушевала страстями, она мирно дремала, источая горечь прожитых лет одиночества и непонимания.