Ульяна Соболева

есть. Вызову к себе, подозрений не будет ведь следствие идет. Предложу маму ее и девочек к моей сестре в деревню. На время пока все утрясется. Там их ни одна собака не найдет. Думаю,

осознания, что во мне открылась какая-то тёмная дверь, за которой скрывалось что-то, чему я боялась дать имя. Что-то, что отзывалось на прикосновения Асада

отцом… – И моим мужем. – Я сжала пальцы сильнее

смотрит на меня сверху вниз – с той же пустотой, что когда-то я увидела, когда он впервые снял

меня. В каждой клетке, в каждом нерве, в каждом вдохе. И ключ от этой тюрьмы был у него.

чивается. В груди всё горит. Злость, стыд, желание – всё смешивается, сливается

терью – вместо . Забрала не только имя, но и место в памяти. А теперь стояла

похотливая, голодная сука, которая клюнула на самца! – На тебя! Этим самцом был ты! – Ты не знала

– Ты знаешь… я вот Женьку хорошо знаю. Сын все-таки. Не видела я, чтоб глаза у него горели, когда на нее смотрел, чтоб льнул к ней. Она – да… а он какой-то сам не свой был. Нервничал, что ли. Может,