Popcorn Books

Странно, подумала я: до сих пор он злился на то, что весь мир предъявляет ему претензии, а теперь атакует меня упрёками, от которых сам же страдает. Хлипкая аргументация, что ни говори. Но, может, если ты привык думать, что тебя угнетают, – тебе легче от возможности поугнетать кого-то ещё?

Я живу на Фабрике по разведению людей. Квадратные человечьи гнёзда на моей улице тянутся шеренгами, громоздятся одно над другим. Точь-в-точь как корзины с яйцами шелкопряда, про которые рассказывала Бабуля. И в каждом гнёздышке спаривается по самцу и самке, из которых появляются детёныши. В одном из таких гнёздышек живу и я.

1985 году в  СССР, выросшая чуть-чуть в СССР

Но когда в жизни сплошной октябрь, могут спасти только шоколад, виски и секс. Конфету в этом паршивом городе отыскать легче всего…

уравнение с двумя переменными: тем, кто мы есть, и тем, что мы переживаем.

Кто-нибудь замечал, что сердце отчаяннее всего бьется, когда оно разбито

Бедность оказалась способом навести порядок в жизни: отказаться от излишеств, наладить режим дня, наслаждаться мелочами.

Быть нормальным – тоже форма безумия, разве нет? Ту из форм безумия, которая на данный момент нам дозволена, мы и считаем нормой.

Осень – это разлагающийся труп лета. Видеть в осени красоту – то же самое, что любоваться трупом.

! – Адитья заговорил нараспев. – Духи дождя утяжелили нам ноги. Первин вглядывалась во вдовствующую махарани, одетую в траур – белое