Popcorn Books

1985 году в  СССР, выросшая чуть-чуть в СССР

Странно, подумала я: до сих пор он злился на то, что весь мир предъявляет ему претензии, а теперь атакует меня упрёками, от которых сам же страдает. Хлипкая аргументация, что ни говори. Но, может, если ты привык думать, что тебя угнетают, – тебе легче от возможности поугнетать кого-то ещё?

Но когда в жизни сплошной октябрь, могут спасти только шоколад, виски и секс. Конфету в этом паршивом городе отыскать легче всего…

Чешуя начала расползаться по всему телу, охлаждая кровь; однажды утром Риз не проснулась, и тогда мы решили, что ей уже не помочь, отнесли ее наверх и стали ждать, когда она умрет. Но Риз не умерла. Несколько дней она пролежала в лазарете, точно труп, а потом вдруг вернулась как ни в чем не бывало, и ее левая рука, хоть и  превратилась в когтистую лапу, все еще принадлежала ей.

Оставшийся на земле понятия не имеет о тех связях, что устанавливаются там, наверху, о том, каким повелителем машины и вре

Но каждый рождается в теле своем и со своей же дорогой, которую хочешь или нет, а придется осилить. До конца.

Бедность оказалась способом навести порядок в жизни: отказаться от излишеств, наладить режим дня, наслаждаться мелочами.

Быть нормальным – тоже форма безумия, разве нет? Ту из форм безумия, которая на данный момент нам дозволена, мы и считаем нормой.

Осень – это разлагающийся труп лета. Видеть в осени красоту – то же самое, что любоваться трупом.

! – Адитья заговорил нараспев. – Духи дождя утяжелили нам ноги. Первин вглядывалась во вдовствующую махарани, одетую в траур – белое