Popcorn Books

1985 году в  СССР, выросшая чуть-чуть в СССР

Йемон и остальные мадзуцуши, оценивая мою реакцию, у меня был только один приемлемый вариант ответа. Низко поклонившись

Странно, подумала я: до сих пор он злился на то, что весь мир предъявляет ему претензии, а теперь атакует меня упрёками, от которых сам же страдает. Хлипкая аргументация, что ни говори. Но, может, если ты привык думать, что тебя угнетают, – тебе легче от возможности поугнетать кого-то ещё?

Я живу на Фабрике по разведению людей. Квадратные человечьи гнёзда на моей улице тянутся шеренгами, громоздятся одно над другим. Точь-в-точь как корзины с яйцами шелкопряда, про которые рассказывала Бабуля. И в каждом гнёздышке спаривается по самцу и самке, из которых появляются детёныши. В одном из таких гнёздышек живу и я.

уравнение с двумя переменными: тем, кто мы есть, и тем, что мы переживаем.

Кто-нибудь замечал, что сердце отчаяннее всего бьется, когда оно разбито

– Вот вы как думаете? Ну, такими воззрениями можно обзавестись, только сидя на коленях у губернатора. – Я ничем не заслужила подобную грубость, – запальчиво

Бедность оказалась способом навести порядок в жизни: отказаться от излишеств, наладить режим дня, наслаждаться мелочами.

То, что человек ест, – это его личная культура. Квинтэссенция неповторимого опыта жизни его организма. Однако навязывать свой персональный опыт другим – большая ошибка!

Осень – это разлагающийся труп лета. Видеть в осени красоту – то же самое, что любоваться трупом.