Наталья Соболевская

жет, а в душе бессознательно нас в пару объединила? Да ну

Не отвечай в гневе, не принимай решения в печали, не обещай в радости

наладится, а он тем временем с каждым днём только больше зверел и всё глубже меня, как личность, втаптывал в грязь. – Хорошо рассуждать, наблюдая за ситуацией из-за угла, – прохрипела я, и чтобы хоть как-то унять резко разыгравшуюся

– У меня отобрали свободу, из-за

Твою же…, а теперь ему что-то на кровати понадобилась, ощущаю, как под весом его тела прогнулся матрац. Я сплю. Нет, я вообще мёртвая. Надеюсь, у него хватит человечности, меня не будить, вернее, из мёртвых не поднимать. Жданов лёгким касанием поцеловал меня в висок и шепнул: – Саша, третья дверь налево, а не направо. Это моя спальня. Ну да ладно. Спи. Треснуть бы мне, чем тяжёлым по голове, желательно кувалдой. Перепутала, блин право и лево. Паразитка, задушить меня мало….

нет? Мне что делать? Бежать за таблетками? Скорую вызывать

Хорошо. Но хотя бы скажи, когда тебя ждать? – Сам не знаю, – бросил Андрей и ушел. За Исаевым захлопнулась дверь, и потянулись сначала тягостные минуты, а затем и часы ожидания. Ко мне в комнату стучался дедушка, но одна мысль о том, что придется с кем-то разговаривать, вызывала у меня резкое отторжение, и я, сославшись на усталость после защиты диплома, попросила меня не беспокоить и дать мне поспать. На самом же деле я гипнотизировала экран

она не отстанет, пока не получит информацию.

слова, суть их я уловила лишь частично. Мой мозг был занят изучением его лица

Марата. Мы стояли у ворот. – Как что? Правду! Люди чувствуют, когда с ними искренни, и ценят это. Так что, Настена, на будущее учти. – Воронцов щелкнул меня по носу и направился к дому. Любопытство, конечно, раздирало до зуда. Как же ему удалось родителей приручить? Но Марат тот еще фрукт, если решил молчать, то ему хоть иглы загоняй под ногти, все равно ни единого