Erich Maria Remarque

This book is intended neither as an accusation nor as a confession, but simply as an attempt to give an account of1 a generation that was destroyed by the war – even those of it who survived the shelling.

То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.

Кто хочет удержать – тот теряет. Кто готов с улыбкой отпустить – того стараются удержать.

О счастье можно говорить минут пять, не больше. Тут ничего не скажешь, кроме того, что ты счастлив. А о несчастье люди рассказывают ночи напролет.

Велик человек в своих намерениях, да слаб в их осуществлении.

Странно, до чего же кривые дороги мы зачастую выбираем, лишь бы не показать, что́ чувствуем!

Ведь то, что принимаешь слишком близко к сердцу, хочется удержать. А удержать ничего нельзя…

Это всего лишь дешевая фраза из плохого романа — что дух нельзя сломить. Я видел людей — настоящих людей, — которых они превращали в кричащих от боли животных. Почти любое сопротивление можно сломить; это вопрос времени и условий.

Мы войны не хотели, другие уверяют, что они тоже, и все равно полмира воюет.

Dieses Buch soll weder eine Anklage noch ein Bekenntnis sein. Es soll nur den Versuch machen, über eine Generation zu berichten, die vom Kriege zerstört wurde – auch wenn sie seinen Granaten entkam.