Dem Mikhaylov

даров у них не то, чтобы было много. К тому же я успел заметить во что была одета та уползшая под нары девчонка – рваное и

Бывают, что империи рушатся из-за внешних обстоятельств. Нападение сильного врага, эпидемии, катаклизмы… всякое происходит в этом дерьмовом мире. Вот только изначально империя сжирается, выжигается и расшатывается изнутри казнокрадами, коррупцией и некомпетентностью, в итоге теряя стойкость к ударам, превращаясь в колосса на глиняных ногах… и вот тогда любой толчок приводит к катастрофе и полному коллапсу

– Когда гоблины боятся, когда гоблины знают, что, если срубил дерево – ему отрубят руку или голову, если убил ради забавы оленя – убьют и тебя, если гоблин знает, что ему не откупиться, ему не договориться… вот тогда и только тогда гоблин перестает рубить и убивать. Но дай ему лазейку, дай ему крохотную возможность договориться… и мир начинает погибать. А гоблины начинают себя чувствовать не гоблинами, а хозяевами мира…

. А еще Каппа в котел насрал… – Я куплю деревне новый котел. – Ага… главное – к нашей походной кухне не подходи больше, сержант. А то любишь ты специй особых добавлять… – Это был жест. Тебе не понять. – Ну да. Куда уж мне до ваших этикетов…

у таких, как вы, рыхлых, вечно чем-то недовольных, обвиняющих кого угодно, но только не себя, нет и никогда не будет собственных сил для карабканья по крутому склону безжалостной жизни. Вы рабы жизненной социальной гравитации

Не знаю, кто работал над внешним обликом и защитой фуры, но этот хреносос явно считал, что основную опасность будут представлять тупые дебилы – и именно поэтому надо натыкать повсюду как можно больше острых железных кольев, прямо вот, сука, гроздьями, чтобы дебилам было куда напарываться и где в корчах подыхать.

Помимо боли его лицо выражало изумление – он нащупал на своем пробитом лбу обмякший окровавленный член, приколоченный камнем… – Да у меня во лбу торчит папы Гольдера хер… – пробулькал он… – Да, – согласился я, перерезая ему глотку подобранным осколком большой раковины