Алина Ермолаева

О жизни я знаю немного, но одно я поняла точно: есть обычные люди, а есть нет. И для этих самых необычных все наши внутренние законы и принципы не работают, прекрасно распространяясь на других. Люди-исключения. У каждого был или есть, а может только будет такой, которому можно то, что нельзя всем остальным. Рассуждать о том, что это плохо, бессмысленно. Всепрощение принято осуждать, но, в глубине души, каждый из нас сам очень хочет стать для кого-то таким исключением. Нет, вовсе не ради власти над чужим сердцем, хотя её получаешь по умолчанию. А ради полного и абсолютного твоего приятия. Человек – исключение надолго врезается в  память, и как правило, навсегда в сердце. Он не спрашивает твоего разрешения войти, ты сам даёшь ему все ключи от своей души и разрешаешь делать то, что вздумается. Он крушит, ломает твой мир, переворачивает в нем всё с ног на голову, а ты, такой сильный, гордый и волевой, вдруг обнаруживаешь, что ничего не можешь с этим сделать. Возможно, такие встречи и нужны, чтобы весь упорядоченный твой мир полетел ко всем чертям.

У меня такое чувство странное, непривычное… Словно душа моя, намаявшись годами изрядно, вдруг оторвалась от того, что ее стягивало тугими узлами. И теперь она абсолютно ни к кому и ни к чему не привязана. А мне не больно. Не больно терять тех, кому

точно так же никогда не узнают, что она

Пожалуй, самая трудная на свете верность  – это верность своему собственному сердцу. Мы так часто о нем забываем, не слушаем или перекрываем его тихий голос громкими доводами разума. Мы его совсем не бережём, мы с ним жестоки, и оно ломается, как детская игрушка в неловких руках ребёнка. И разбиваем его чаще сами, отталкивая тех, кого оно так любит, и с кем очень хочет быть, выбирая для жизни удобных, хороших по всем статьям, но катастрофически не  тех…

«Любить – это никогда не делать больно, – ответил отец. – Ни в гневе, ни в обиде, ни в ярости. Любить – это охранять чьёто сердце не только от внешнего мира, но и от себя – своей злости, своего дурного настроения и раздражительности. Это как будто тебе доверили самую дорогую вещь на свете, и ты пок

Слезы текли по ее щекам, оставляя некрасивые черные дорожки потекшей туши на лице. Ей было так больно от его слов, что она с трудом дышала.

Это после я осознала, что любви нельзя научиться по книжкам, а тем более, по  чьим-то «полезным» советам. Ни один даже самый мудрый фильм не заменит нам жизненной школы. Любви учишься, только совершая свои собственные ошибки и набивая себе болючие шишки. Сердце крепнет только на  «поле боя», а не в стенах пыльных библиотечных комнат. И хоть вокруг всегда столько людей, пытающихся доказать, как нужно быть в любви счастливым, премудрости её мы постигаем только сами.