Alexander Tamonikov

его в карман. Потом он подобрал автомат своего противника. Привычным движением отсоединил магазин, проверил, есть ли патроны, и снова вставил его в оружие. «Пиджак», где «пиджак»? Он не мог убежать далеко. Некуда здесь бежать. Дальше только горы, на которые можно без снаряжения подняться метров на десять, а потом или упасть назад, или спускаться добровольно. «В доме он прячется, надеется, что меня убили, – мелькнула у Алексея

– Так точно, – ответила переводчица.

насилие над своей семьей? Позволить до конца

Буторин видел, как загорелись глаза собеседника, когда он описывал

красноармейцев перемахнули через задний борт, залегли на дороге. Эсэ

пистолетный выстрел, и зэк схватился за левое плечо. Ствол автомата опустился. Еще один хлесткий пистолетный выстрел пронесся эхом по площадке, и уголовник, подогнув левую ногу, упал сначала на колено, а потом на бок. Подбежавший Игнатьев пинком выбил из его рук автомат, а потом вопросительно посмотрел на Когана. – Нормально, лейтенант, – кряхтя и поднимаясь, проворчал Коган. – Думал уже, каюк мне, последний

Любить, так любить, чтобы до потери сознания, а бить, так бить, чтобы насмерть. А дружить, так дружить, чтобы крепче нашего рукопожатия не было. Дураки в вашей Европе еще не поняли, что нельзя Россию трогать, нельзя с ней воевать. Ничего хорошего из этого еще ни разу не получилось. Одни неприятности для наших врагов.