Alexander Shirvindt

В 1958 году у меня родился сын. Разочарование мое было безграничным: я хотел дочь! Я мечтал о дочери. Родители, жена, друзья, коллеги наперебой убеждали меня, что я идиот, что все прогрессивные отцы во все времена и у всех самых отсталых народов мечтали о сыновьях - продолжателях рода, дела, фамилии и так далее. Я вяло кивал и убивался. Наконец слух о моих терзаниях дошел до Леонида Васильевича (Маркова), и он призвал меня для разговора.

- Малыш, - сказал он, мягко полуобняв меня за плечи, - я слышал, что у тебя там что-то родилось?

-... Далее

Тут вспоминается милый анекдот: если российскому политологу отрубить голову, она еще полчаса будет говорить об Украине.

Режиссеры и продюсеры сегодня уже даже не пытаются затащить меня на съемочную площадку. Я отказываюсь не из-за кокетства или торговли. Просто скучно. Посидеть в 26-й серии каким-нибудь списанным старым бандитом – стыдно. Их исчерпал великий Армен Джигарханян. А молодого бандита я уже не потяну.

Моя мечта – это тихая заводь, хороший клев на карася. На той стороне заводи купаются голые супермодели, а слева от меня стоит телевизор и там показывают женский биатлон. Вот примерно такой расклад, пожалуй, меня весьма взбодрил бы.

Вообще, вожделение и отбрасывание всех норм, которых надо придерживаться в столетнем возрасте, нахально и чревато послевкусием раскаяния. Покурил, выпил – и помираешь. Думаешь: зачем же я веду такой образ жизни? Потом

тельной пенсионной эвтаназии. Правда, есть другая опасность: могут ввести пенсионный возраст – 95 лет. У старости, кажется, только одно преимущество: в 80 лет пожизненный срок выглядит как условный.