Quotes from the audiobook «Как любить ребенка»
Игры не столько стихия ребенка, сколько единственная область, где мы предоставляем ему более или менее широкую инициативу. Лишь в играх ребенок чувствует себя до некоторой степени независимым. Все остальное – мимолетная милость, временная уступка, на игру же у ребенка есть право.
ся с детьми – отчитываем, выговариваем, наказываем. Как плачевно убоги были бы знания ребенка, не приобрети он их от ровесников, не подслушай, не выкради из слов и разговоров взрослых. Уважайте труд познания! Уважайте неудачи и слезы! Не только порванный чулок, но и поцарапанное колено, не только разбитый стакан, но и порезанный палец, синяк, шишку – а значит, боль. Клякса в тетрадке – это несчастный случай, неприятность, неудача. «Когда папа прольет чай, мамочка говорит: „Ничего”, а мне всегда попадает». Непривычные к боли, обиде, несправедливости, дети глубоко страдают и потому чаще плачут, но даже слезы ребенка вызывают шутливые замечания, кажутся менее важными, сердят.
Среди детей столько же плохих людей, сколько и среди взрослых; только у детей нет то ли надобности, то ли возможности себя проявить. Все, что творится в грязном мире взрослых, существует и в мире детей. Ты найдешь здесь представителей всех типов людей и образцы всех их недостойных поступков. Дети подражают жизни, речам и стремлениям воспитавшей их среды, ибо имеют в зародыше все страсти взрослых.
Ты говоришь: «Он должен… Я хочу, чтобы он…» И выбираешь для него, каким должен стать, – жизнь, какую желала бы. Ничего, что кругом скудость и заурядность. Ничего, что кругом серость. Люди суетятся, хлопочут, стараются – мелкие заботы, тусклые стремления, низменные цели… Несбывшиеся надежды, мучительные сожаления, вечная тоска. Всюду несправедливость. Цепенеешь от бездушия, задыхаешься от лицемерия. Имеющее клыки и когти нападает, тихое уходит в себя. И не только страдают люди, а и марают душу…
Этот первый крик при свете ночника – предвестник борьбы сдвоенной жизни: одна, зрелая, которую заставляют уступать, отрекаться и жертвовать, защищается; другая, новая, молодая, завоевывает свои права.
Сто детей – сто людей, которые не когда-то там, не еще… не завтра, а уже… сейчас… люди. Не мирок, а мир, не малых, а великих, не «невинных», а глубоко человеческих ценностей, достоинств, свойств, стремлений, желаний.
хотя вход в канцелярию детям в какой-то мере воспрещен. Последним входит мальчуган, неся мне в подарок букетик; букет я выбрасываю в открытое окно, а его самого вывожу за ухо за дверь. К чему множить примеры неразумных и грубых поступков? Но ребенок простит. Обидится, рассердится, а подумает и очень часто доверчиво припишет вину себе. Несколько наиболее впечатлительных ребят будут тебя избегать, когда ты злишься или занят. Но и они простят, если знают, что, в общем, им желают добра. Это не какая-нибудь сверхъестественная интуиция, когда ребенок знает, кто его любит, а бдительность
Всякий раз, когда он не слушается, у меня про запас есть сила. Я говорю: «Не уходи, не тронь, подвинься, отдай». И он знает, что обязан уступить; а ведь сколько раз пытается ослушаться, прежде чем поймет, сдастся, покорится! Кто и когда, в каких исключительных условиях осмелится толкнуть, тряхнуть, ударить взрослого? А какими обычными и невинными кажутся нам наши шлепки, волочения ребенка за руку, грубые «ласковые» объятия!
Когда изучает движения рук; когда, сося кулачок, внимательно рассматривает его; когда во время кормления бросает сосать и сравнивает ногу с грудью матери; когда, семеня ножонками, останавливается и глядит вниз, выискивая то, что поддерживает его совсем иначе, чем материнские руки; когда сравнивает правую ногу, в чулке, с левой, без чулка, он стремится познать и знать.
Ты должен быть для них образцом, а куда ты денешь свои пороки, недостатки и смешные стороны? Попробуешь скрыть. Наверное, тебе это удастся: ведь чем старательней ты будешь скрывать, тем старательней дети станут притворяться, что не видят, не знают, и потешаться над тобой, только самым тихим шепотом
