Book duration 1 h. 49 min.
1904 year
Одна
About the book
«Всенощная отошла. Праздничный гул колоколов умолк. Из церкви на окраине города толпа прихожан хлынула на церковный двор. Шумным, бурливым потоком пронеслась она по пустынной улице, залила площадь. Добежав до перекрёстка, этот поток вдруг разделился. Мелкими ручьями пролился он по узким переулкам и быстро растаял.
Старая барыня стояла у окна и глядела в переулок…»
История жизни женщины, которая не умела прощать и быть милосердной к другим людям, какими бы близкими и родными они ей ни были. В рождественскую ночь, стоя на пороге неумолимо надвигающейся старческой немощи, одинокая женщина вспоминает всю свою жизнь. Но понимание не приходит, ошибки не замечаются, гордыня и эгоизм не сдают своих позиций. В эту рождественскую ночь случатся две чудесные встречи, которые могут помочь прозреть, если бы только она захотела услышать и понять...
Один из самых сильных рассказов Анастасии Вербицкой. Отдельно хочу отметить художественное прочтение Натальи Беляевой. Ранее слушала этот рассказ в сети в исполнении другого чтеца, но всем рекомендую именно исполнение Натальи Беляевой, лучше прочесть рассказ вряд ли возможно.
laurantia, благодарю Вас за отзыв и высокую оценку рассказа!
Не так ли всюду и везде? Мать жертвует жизнью за птенцов, всего лишает себя, чтобы поднять их на ноги. А они оперились и улетают в далёкий мир, не заботясь о старом сердце, которое остаётся разбитым и одиноким в осиротевшем гнезде. Нелепый, безжалостный закон жизни!.. Как он возмущал её всегда! Она верила когда-то, что этот закон обойдёт её, что Валя не будет эгоистом, который всё берёт от матери и ничего не несёт ей взамен… Нет! Видно, дети все одинаковы.
Столько ума и душевного тонкого аромата было в её письмах!..
Жизнь за нас всё сама решила… Дети нас не просили давать им жизнь… Мы, стало быть, их вечные должники.
А до мнения общества что ей за дело? Эти близорукие люди судили по внешности. Не плачет — значит, ей легко. Человек умер, и ему всё простили — и измены, и легкомысленную растрату имущества. А каково тем, кто остался жить с разбитой верой, с памятью о неумирающей обиде?
Reviews, 1 review1