Quotes from the audiobook «Центр тяжести»

Если какой-то интеллект нас и уничтожит, то скорее низкий, чем искусственный.

Это так странно – из окна наблюдать за столкновением двух миров: в центре первого – личность, в центре второго – идея. В первом мире жизнь человека бесценна, во втором не стоит ни гроша. В первом мире любят ближних (родителей, детей, друзей), во втором – дальних (царя, пастора, национального лидера). В первом мире люди почитают конкретных личностей (писателей, ученых), во втором – абстрактных (Бога, вождя, традиционные ценности). В первом мире основа этики – свобода выбора, во втором – покорность. Такой вот парадокс: чем ближе к национальному единству, тем дальше от человека.

Если какой-то интеллект нас и уничтожит, то скорее низкий, чем искусственный.

(мой вам совет: опасайтесь бабушек. Любой предмет в их руках может стать оружием).

И в этом вся разница между нами: многие взрослые просто не понимают, что дети живут в мире, где «очевидных вещей» не существует в принципе, и яичница на завтрак – штука такая же необъяснимая, как и летающие тарелки или киты, а ссора между родителями – событие, по степени чудовищности равное ядерному удару.

зазор между словом и делом у нее тоньше лезвия бритвы.

Их настойчивое сострадание, тяжеловесное добро, их поблажки вовсе не облегчали мою жизнь, а делали только хуже, больнее; я чувствовал себя как артист на сцене, забывший все реплики – все эти добренькие взгляды, как

моя работа, мне – его. На его позапрошлый день рождения я подарил ему «Обезьяну и сущность» Хаксли

Дед посоветовал мне начать с американских фантастов. Я прочитал собрание сочинений Рэя Брэдбери, запоем проглотил пятитомник Роберта Хайнлайна и трехтомник Айзека Азимова. Фантасты закончились, но  мне было мало, и я взялся за классику – за  тех писателей, которые были ближе всего по духу к моему любимому Джерому: О'Генри, Марк Твен, Ильф и Петров и ранние рассказы Чехова.

англоязычной прессы и иногда публиковал эссе Дэвида Фостера Уоллеса). Вот так мы и работали – до самого