Анна Аркатова — русскоязычный латвийский поэт, эссеист, переводчик. Обозреватель журнала «Pshychologies», колумнист журнала «Медведь».
В разные годы становилась лауреатом Международного Волошинского конкурса и премии «Московский счет».
«Птица» — первая прозаическая книга поэта.
Ее можно поставить на одну полку с романами «Изнанка» и «Промежуток» Инги Кузнецовой, «Горизонтальным положением» Дмитрия Данилова, а также с прозой Григория Марка.
«У Анны Аркатовой цепкая память. Она помнит 80-е в таких мельчайших подробностях и деталях, что, кажется, слышишь, как возвращается время, цокая каблуками и благоухая Madame Rochas. Запах этих французских духов, смешанный с сигаретным дымом, пропитал «Птицу». Здесь все постоянно выясняют отношения, сходятся, расходятся, пытаются избавиться от вредных привычек, мечтают о Париже и, конечно, самозабвенно занимаются любовью. Кто сказал, что в СССР не было секса? Анна Аркатова убедительно опровергает расхожее клише. А кроме этого, тогда было и много всего остального, несмотря на тотальный дефицит, закрытые границы и отсутствие интернета. Грустные, смешные, трогательные рассказы сборника «Птица» можно читать подряд как роман о том, какими мы были и какими стали. Без нравоучительных выводов и глубокомысленных сентенций. Только добрая улыбка, только нежность, только недолгие объятия перед тем, как попрощаться со своей юностью и жить дальше...» — Сергей Николаевич, главный редактор проекта «Сноб»
«Рассказы Анны Аркатовой вполне можно — не ошибешься — обозначить как очень талантливую, легкую, остроумную, ироничную прозу, написанную женщиной и в основном о женщинах, если бы не одно важное обстоятельство. Во всех них есть какое-то противоречие. Притворяясь легкими, они обнажают какую-то ясную горечь и фатализм. Притворяясь всего лишь остроумными, они очевидно написаны очень мудрым и глубоким человеком, знающим о жизни правду. И еще в них есть очень редкое для сегодняшнего писателя качество — нежность к людям.
Нежность такой силы, такого — я бы сказал, накала (если бы вообще можно было определять нежность таким словом), — что, чувствуя силу этой нежности, ты как-то немного по ходу чтения цепенеешь.
И это хорошее, правильное оцепенение. Автор возвращает тебе то, что, может быть, уже потеряно в бесконечной суете — взгляд на человека, на его судьбу как на чудо. Поняв это чудо, ты и сам становишься автором. Пусть на секунду, ты и сам по-другому начинаешь смотреть на собственную жизнь». — Борис Минаев, писатель
«Рассказы Аркатовой создают такой особенный мир… подыскиваю слово и всё не то. Элегантный? Нет. Стильный? Ещё хуже. Это мир какой-то очень настоящий и без фальшивого надрыва, мир, насыщенный подлинными эмоциями и непридуманными коллизиями, живописными панорамами и меткими укрупнениями. Уверен, среди читателей этой книги найдётся множество тех, кто решит, что Анна списала того или иного персонажа конкретно с них — такой эффект узнавания. Если бы художник Брейгель был женщиной, жил в современной Москве и писал рассказы, то он был бы Анной Аркатовой». — Александр Снегирёв, писатель
«Это девичья, юная, остроумная, стремительная проза: настроение, схваченное на лету, на кухне, в аудитории, в магазине, в три-четыре легких точных линии, в пять реплик, — но ты сразу же узнал и девушек с этюда, и вспомнил этот двор, и год, и повод встречи, и главное — это качество воздуха, которое так объемно, с подсветкой запоминают когда молоды, когда влюблены, и — когда подлинные художники». — Вера Полозкова, поэт
Одной девочке никак не удавалось выучить наизусть сонатину. И вдруг, после дикого стресса, она вдруг все вспоминает и, к изумлению учительницы, шпарит пьесу без запинки. Вот и весь сюжет рассказа. Но сказать только это – все равно что вспомнить, как одна дама, жена сановника высокого ранга, ушла от него к любовнику, а когда тот к ней охладел, бросилась под поезд. И тогда непонятно почему это произведение стало мировой классикой.
Анна Аркатова, автор книги « Птица», конечно, не Лев Толстой. Но очарование ее рассказов невозможно пересказать. Я читаю и перечитываю. Однако, и тогда трудно определить из чего сотворена их волнующая аура. Тут и нетривиальным взглядом подмеченные детали ( « Я откидывала обложку нот – и на меня сыпались головешки четвертных, хвостатые косточки восьмушек, между ними максимум две- три готовые брякнуться неваляшки целых), и неожиданные ассоциации ( жених „был изловлен в виртуальном заповеднике – интернете“; или в квартире, где жили три женщины, „воцарилась гендерная монохромность“), и конечно, юмор.
Ирония не в отдельных фразах или эпизодах – ими пропитан весь текст. От монологов блондинки – до многонаселённой женской драмы. Ирония вытягивает даже те истории, в которых сходу разобраться не получилось – но как ни странно, удовольствие от чтения не утрачивается до самого конца.
