Read the book: «Его вчерашние слова»
Тот, кто знает, что такое лицо, личность человеческая, – знает, что для нее нет смерти. Смерть – исчезновение лишь для тех, кого и раньше не было. Это они, пуговицы без ушков (по Ибсену), идут в ложку Пуговичника – Смерти для переплавки.
Но смерть, как грань между здесь и не здесь, как непонятная для нас перемена, – самое потрясающее, что есть на земле. И потрясает она, всякий раз, изумлением. Так обыкновенна – и так неожиданна. Умерший уже не здесь, хотя и здесь. Двойное, совсем иное, непостижимое бытие! Вероятно, ничего нет проще. Но и ничего – удивительнее.
Смерть Максима Моисеевича Винавера поразила меня. Потрясла изумлением… (хотя в другом порядке об этом думалось с весны). Я не могу и не хочу писать сейчас что-нибудь похожее на общие о нем «воспоминания». Только – отдельные черты, касающиеся самого последнего времени, последних месяцев и недель жизни М. М-ча, перед таинственным переходом его в состояние, нам непостижимое.
