Это одна из двух повестей, вошедших в книгу. И тут Кавабата Ясунари раскрывается полноценно. Пространства и объёма повести достаточно, чтобы с помощью повседневных мелочей обрисовать характеры, быт и конфликты членов простой японской семьи. Сквозь повседневность (герои думают о своем саде, заботятся о ощенившейся собаке, сплетничают втихаря о членах семьи, обсуждают сны и газетные заметки) просвечивает тень войны. Особенно больно эта тень пролегла между отцом, который не воевал, и сыном, который был на фронте и убивал.
Текст навеивает мысли о Чехове, когда в рутинной суете прячутся инсайты и простые истины. Сны переплетаются с отношением к смерти. В природе грезится живой усталый дух.
«Так мы и состарились, ни разу не взобравшись на гору Фудзи» - цитата, которая бьется, как мне кажется, с людьми в любом уголке планеты. Парижане не замечают Эйфелевой башни. Абхазцы не купаются в море.
Москвичи дай бог в школе посещали достопримечательности столицы. Эту историю нужно читать в расслабленном или меланхоличном состоянии, когда на душе спокойно и возможно погружение в текст. Весь он построен на тонких ассоциациях, и если сосредоточиться только на сюжете, то большая часть пройдет мимо. Это неспешное чтение, которое должно раскрыться в голове. Чашка травяного чая, горящая свеча, уютный свет бра, или нежного солнца. И неторопливое погружение страница за страницей. Дальше будут спойлеры с моим отношением к персонажам. Так что интересно их читать будет тем, кто уже знаком с текстом.
Главный герой, и глава семьи – старик Синго – меланхоличная душа. Меня зацепила двойственность его любви: к жене и к ее давно умершей сестре. Одну он любит по Луне – повседневно, просто, по-родственному – жену (её он способен бережно любить изо дня в день, воспитывать с ней детей и делить быт). Другую любит по Венере (тайная страсть, пронесенная сквозь всю жизнь, пробуждающая что-то глубинное, неизвестное ему самому, поднимает взвесь со дна собственной души и манит) – погибшую сестру жены. Не зря мысли о ней, давно умершей, сопровождают мысли о собственной кончине. Это довольно тонкое переплетение, неявное. Он разочарован в детях – как же сложно быть старым родителем, который следует долгу, но у которого сердце не лежит к родным отпрыскам. Долг и вина. И ведь ничего не сделаешь – нельзя любить по принуждению разума. Сердце старика не омрачено войной, не очерствело, в отличии от сына.
Сын Синго – Сюити. Бравый воин. Наблюдательный, насмешливый и при этом внимательный. Ему хватает мудрости и выдержки примиряться с жизнью такой какая она есть. И о многих его наблюдениях догадываешься по диалогам, в которых он вскользь, полунамеком, касается той или иной темы. И ты понимаешь, у Сюити есть свое отношение, например, к отношениям между юной женой и собственным отцом, каждый из которых душевно ближе друг к другу, чем к нему – сыну и мужу. Он не обличает отца, но исподволь цепляет родителя. Большую часть книги я как читатель относилась к этому герою с раздражением и презрением. Он казался мне черствым, эгоцентричным изменником: взял молодую девочку в жены, которую сам считает чуть ли не ребенком, и унижает ее показными изменами. Но потом… У измены оказалась своя функция – странно и больно муж пытался разбудить в жене женщину, разбудить в ней ревность. Уходя к любовнице, он уносил к ней всю боль и злость – вымещал на ней, на взрослой манкой вдове злость, досаду, в её доме выгуливал своих злых духов (уж она то раскрылась в своей Венере, пробудила женскую силу и власть).
«Кикуко блуждала в потемках ревности оттого, что Сюити едва успев жениться на ней, завел другую женщину, и при таком бездушии, при такой жестокости Сюити или, вернее, благодаря им – в ней, Кикуко, видимо, проснулась женщина».
Любовница Сюити вызывала у меня сочувствие. Сломленный человек, потерявший все, растоптанный войной и обществом, депрессией и горем, которая ухватилась за призрак мужа в выжившем солдатике. И пытающаяся выкарабкаться из трясины собственной боли, хватаясь за последнюю соломинку – за маленькое чудо – за беременность. Это сильная эмансипированная женщина, умеющая выживать, талантливая и яркая. И я была так рада, что она злится. Что хотя бы злость придает ей силы.
«… но ведь сейчас очень мало найдётся женщин, которые откажутся от мужчины из-за того, что у него хорошая жена. «Я возвращу чужого мужа, а мне за это пусть вернут моего, погибшего на войне. Если бы мне вернули его живым, каким бы непостоянным он ни был, скольких бы женщин себе не заводил, я все равно бы его любила (…) Скажи ей – тебе не пришлось ждать с фронта мужа. Ты ждешь мужа, который все равно вернется к тебе. Скажи ей, непременно скажи».
Синго (старик-отец) боится смерти, он настороженно вслушивается в предзнаменования, но у него живая ранимая душа. Сюити (сын) – молодой мужчина, который много раз смотрел в лицо смерти и боролся за жизнь. Но кажется, что его душа мертва. Старое тело – трепетная живая душа. Молодое тело – огрубевшая мертвая душа.
В книге упоминаются маски театра Но (это традиционный Японский театр, менее известный, чем Кабуки, с более тонкой игрой и сюжетами – меньше шоу, больше символики и смыслов – на сколько я поняла). Эти маски закрепляют определенный характер и образ, например мудрец, злой дух, молодая целомудренная женщина, безумная ревнивая женщина и так далее. Так вот, мне показалось, что Сюити как будто застрял между двумя героинями такого театра – с одной стороны невинная жена, которую ему жаль, но из жалости к которой он не может разделить с ней свою боль, принесенную с войны. С другой стороны – обезумевшая от горя любовница. Не зря и имена у них созвучны – в русской транскрипции отличается всего одна буква.
«Синго передается отчаяние Сюити. Сам он ни разу в жизни не звал жену с таким отчаянием и любовью. Может быть потому, что ему не пришлось испытать такого отчаяния, какое охватывало Сюити, когда тот воевал на чужой земле».
Тени смерти. Характеры, проглядывающие сквозь повседневность так выразительно, так ярко. Женщины, которые присваивают себе силу и власть над собственной жизнью. И любовный треугольник – во второй повести из этой книги – Тысячекрылый журавль героев тоже раскрывают через любовный треугольник. И интересно увидеть, как в культуре, где гейши – часть культурного кода, а ревность – признак безумия и позора для женщины, мужчина мотыльком мечется меж разных огней. И это не выглядит не знаю… пошло что ли. Как будто отношения встроены в особый ряд, не в тот же, что в европейской культуре. Отдельное такое место. И при всем при этом - уютная книга, наполненная бытовыми мелочами.
История без четкого начала и без конца, в которой как будто вырван клочок жизни без сюжетной арки. Мне очень понравилось. Мне для таких книг нужен особый настрой.
ПыСы: На вторую повесть «Тысячекрылый журавль» написала отдельную рецензию.
Reviews of the book «Тысячекрылый журавль. Стон горы», 1 review