2. Survivor guilt
Paradoxically, the phenomenon is rarely defined and often poorly described.
Hutson, Hall & West, “Survivor Guilt: Analyzing the Concept and Its Contexts”, Advances in nursing science (2015).
One was destroyed.
Another – left alive
And whole enough
To heal, even to thrive.
What, for lack of a better word,
Gets called “survivor guilt”,
Is not.
It is a feeling that’s not built
Upon a solid foundation
Of cause and effect:
“You acted wrongly;
Wrongly failed to act;
You won by cheating
In some vital contest.”
It is a phantom pain,
The non-existence of a contrast,
The absence of a difference
(Be it of substance or of context)
That would be relevant and plain,
That would, failing to justify,
At least explain….
3. Two turns of fate
…Your huddled masses yearning to breathe free,
The wretched refuse of your teeming shore.
Emma Lazarus, “The New Colossus”
If you have never been a refugee
Do not say:
“I would not have been able to…”,
Even if you mean it
To express admiration.
A refugee is not made
Of sterner stuff
Than your own
Soft, vulnerable core.
A refugee is you yourself,
Two turns of fate away
From where you are
Now.
Ghost
Sometimes, at night, I’m visited by a ghost
Of my own self, but from a past existence.
I don’t feel frightened – after all, she’s me.
I watch her move and hover in the distance.
I think she’s curious about my present life.
She pauses by the shelves and long she looks
At pictures of new friends and those she knew,
At souvenirs of travels, at my books.
At last she turns and glances at my bed,
And then at me.
I do not see a trace
Of anger, accusation or contempt
Upon her face – my own younger face.
I almost can believe that she forgave
This life that I have built above her grave.
Night
Triptych
1. Memory
A midnight voice —
A shard of ice
That would not melt
And would not yield.
A brand, a scar that would not fade.
A whetstone keeping sharp the blade
That, poised to heed the sudden call,
Presses its edge against my soul.
2. Motion
The whistle of a faraway train
Blows and blows in the winter night,
Singing a wild song of speed and distance,
Of the relentless motion of a beam of light
Slicing through the darkness,
Of a darkness that you cannot outrun
Even at the speed of light.
3. Rest
Black sky.
Silver sliver.
Soft air.
Wind-shiver.
Sleeping banks.
Wakeful river.
Still rock.
Skipping stone.
By myself.
Not alone.
Matryoshka Dolls
Our silences
Stack one inside another
Like matryoshka dolls.
Yesterday’s unsaid words
Fit into the hollows
Of today’s evasions.
And they, in turn,
Will fill tomorrow’s shell.
Day after day,
The lacquered face
Appears the same —
Round, rosy-cheeked
And smiling brightly.
Yet larger,
Each time larger
Than before.
Song of Paradise
It has no name, this enchanted land.
At the edge of pale water on the silver sand
My feet do not leave any traces.
The river current runs cold and deep.
On the mirrored surface white lilies sleep.
My eyes meet no reflection.
Eternal spring blooms on silent trees,
Amber honey is studded with golden bees.
I feel neither sting nor sweetness.
Bronze lions with eyes made of emerald glass
Rest with marble lambs in the sunlit grass.
I pass like a shadow between them
Family Tree
My family tree has been replanted
Too many times.
The bark is thick with scars
From all the truths professed, attacked, recanted,
The proclamations nailed to our limbs,
The warring symbols carved
Into our living hides.
Too many times
We have been broken jagged,
Swept by floods,
Then worn back down to smoothness
By the tides
Of moon-mad salt and blood.
Too many times, too many times.
Too many times.
Places
Triptych
1. Birthplace
St Petersburg, Russia
This is not nostalgia.
My home is here, not there.
It is just that I was born in that city.
My memory still flows
Through the river delta
Where the sky is mirrored
Within the slow streams.
There is no line that separates
Below from above —
All is one shimmering whole.
In the opalescent air of white nights
The bridges open
To let tall ships come in.
Tall ships —
The welded steel of my own time,
The ghostly planks and sailcloth
Of distant centuries —
Glide past the curving granite
Of the embankments.
The bridges raise
The fretwork of their railings.
Their black gossamer wings
Hover above the water.
This is not nostalgia.
My home is here, not there.
It is just that I was born in that city.
The memory of my first breath
Stays synchronized
With the moving wings of iron butterflies.
The memory of my first heartbeat
Echoes the wake
That laps against the sinuous granite.
2. Hometown
Madison, New Jersey
Suburban New Jersey. A small town. Home.
A delightful place, if you know how to delight
In the shade of majestic old beech trees;
In the glistening colors, the rainbow of flavors
Of the tomatoes, eggplants and apples
Filling the bins of the farmer’s market each Thursday;
In the September ritual:
Broods of wide-eyed freshmen
From a nearby campus,
Led along Main Street by the mavens,
Their resident advisors,
Who point out the town attractions.
The ice-cream shop – great milk shakes!
The train station – get to New York City in under an hour!
Suburban New Jersey. A small town. Home.
An enchanting place, if you are willing to be enchanted
By a secret sorcerer, an anonymous artist,
Who casts a spell over plain small stones:
Paints them with bright colors;
Adorns them with glitter, flowers and sweet sayings;
Leaves them half-hidden
Nestled in the grass,
Cradled by the tree roots.
Come, let us walk together.
Let us keep our eyes open,
Ready to make the acquaintance
Of these stone changelings.
Let us take in the quiet magic
That makes them possible.
3. No-place
There is no place like home.
There is no place.
There is no-place.
There is.
There.
Logins and passwords
Some travel on three legs as swiftly as four.
Jane Hirshfield
Being bilingual comes in handy
In thinking up logins and passwords.
Booby-trapping an electronic doorway:
Setting up a joke in one language
And delivering the punchline in another;
Barring the entrance with a question
That cannot be answered, but can be translated.
Having died in one language,
Having been reborn in another,
I keep a handful of verbal shrapnel
To remind me of that passage,
Jingling my old nicknames
Like change in my pocket,
Using the razor-edged shards as tools
To help me get through everyday tasks.
Reading “Tell Me Something Good”
I know I get overindulgent in my immigration stories sometimes
Tamara Zbrizher
With the divining rod of your poems
you are seeking the source
of that something good
you thirst for.
A man?
A god?
God?
Your muse?
Yourself.
Helping your search,
granting your wish
is not in my power —
I am an outsider,
a reader, a listener.
The course of my fate
has no confluence with yours,
though they share
a long-lost wellspring.
Your words float
on the current of my thought.
They sink into me, slowly, deeply.
The black pupils of a river
watch the night.
I left that river far behind.
I never left that river.
The water reflects constellations
Sometimes smoothly,
Sometimes rippling, eddying
Stirred by a living creature
That moves just under the surface.
Bridge
Time has carried me far away
From the city where I was born.
Memories overlap,
Events are blurred into stories,
Names drift into oblivion.
A single image remains
Clear and ever-present:
A bridge spans a broad river.
The latticed arches sweep up,
Then curve gracefully
To touch their own reflections,
Like the wings of a bird
Taking flight.
Learning English
Dislocation of habits and views. Culture shock.
Mind inflamed by confusion.
The doctors take one look at me
And order a language transfusion.
First, they tried intravenous TV,
But I had an allergic reaction.
So, they switched me to nursery rhymes,
Grammar textbooks, and classroom instruction.
There was hope: I began to respond.
In a month, my condition was stable.
I could say “How are you?”, “Goodbye”,
Even name a few things on the table.
After that my recovery was
Just a matter of time and good care.
Yet my grammar and accent were scarred,
So sometimes when I spoke, people stared.
Now I’ve healed. I am as good as new.
Or almost. Sometimes when it rains,
My past tenses tense up and they ache
With the memory of their past pains.
Raising a toast
It took a long while to fully taste
The sweetness, the bitterness
Of the country that welcomed me,
Healed me with freedom,
Nourished me with opportunity,
Flung wide open doors to the future.
But I can no longer deny:
Here, too, brutality partners with fear;
Here and now they brew their recipe —
The same acrid hooch that intoxicated
My distant birthplace.
Wonder, tenderness, celebration
Are laced with that familiar poison.
So what do I do with my gratitude,
With its sweetness that spills over the brim?
Pour enough of it out to make room
For the bitterness, the sorrow,
The shame of witnessing
What is being done to “them”
In the name of “us”?
Or do I keep the bile
In a different container
From the honey?
How do I raise my toast?
How do I drink it?
A sip from this cup, a sip from that one?
Or do I take it in together:
The nectar and the venom?
Переправа
Стихи на русском языке
Переправа
Мне столько раз приходилось с тобой расставаться,
Сколько за жизнь выпадает прощаться с собою —
С верой своей и неверием, страхом, надеждой,
С обликом в зеркале, с домом, прозваньем, судьбою.
Сколько за долгую жизнь переправ происходит,
Где понимаешь, что нет без потери свободы.
И каждый раз – вброд и вплавь через новую реку,
Дальше и дальше сквозь быстро бегущую воду.
1978, 2014
1. Птицы
Неперелётным птицам настало время
Скитаться, искать наугад себе небо иное.
Позади бесноватое пляшет пламя,
Гарь и метель ослепили небо родное.
Над чёрными льдами скользят крылатые тени.
К испепелённым гнёздам им не возвратиться.
Прочь от горящих лесов, от зимы безвесенней
Улетают неперелётные птицы.
2. Снег
Теперь уже можно – оглянись, погляди:
Твой город сгорел дотла, и сама ты – прах.
Боль не застынет солью в бесплотной груди,
Над голосом безгортанным не властен страх.
Отсюда, сверху, видно, как валится снег
На остывающее пепелище судьбы.
Отсюда и Бога, и весь его огненный гнев,
Пожалуй, сумеешь простить, отпустить, забыть.
Март 2014
Когда весна, захлебнувшись, уходит под лёд,
Равноденствие, сбившись с орбиты, летит во мрак,
То разум, зажмурясь, твердит, что зрение врёт,
А сердце перечит слуху: «Не может быть так!»
И только душе предначертано ведать и бдеть;
Что было, что есть и что будет, в слово облечь;
Замёрзшую птицу пытаться дыханьем согреть
И хрупкий подснежник хоть в памяти, но уберечь.
Дом
Этот дом отдал другому
Адрес свой, своих жильцов.
Пустотой стропила крыты,
Мох всползает на крыльцо.
Настежь дверь на ржавых петлях —
Нет нужды хранить ключи.
Вольный ветер. Свет созвездий.
Эхо дальнее в ночи.
Мозаика
Я вернулся в мой город…
Осип Мандельштам
1. Ложь
Не прикоснись, не растревожь,
Не дай в сознанье просочиться —
Огни русалочьей столицы,
Чугунной паутины дрожь,
Гранит, колеблемый дождём,
И дом, несбывшийся мой дом…
Всё это ложь! Не смей мне сниться.
2. Призрак
Всплески крыльев голубиных
Будят отзвук колокольный.
Золотая каравелла
Затерялась в облаках.
Доведётся ли вернуться
Мне в гранитные объятья,
В город дыма и тумана,
Зыбких замков на песках,
В город ангелов и сфинксов,
Где мосты уходят в небо
И дрожат в полночных реках
Фонари, как жемчуга,
Где двойник мой заблудился
В переулках зазеркалья,
Где мой призрак греет руки
У чужого очага?
3. Лета
Вернуться – поверить,
Разлуку в слезах потопить,
Из прошлого выкинуть
Дни, неугодные сердцу,
И в клетке грудной
Распахнуть заржавевшую дверцу…
Спуститься к реке
И летейской водицы испить.
4. Мозаика
Пришло время сложить мозаику из черепков и осколков.
Названия вод очерчивают абрис —
Нева, Фонтанка, канал Грибоедова, Мойка.
Пробуждаются осязание, обоняние, вкус.
Зябкий ветер с залива сталкивается с резиновым воздухом метро.
Едкий «Беломор» перевит жемчужной нитью черёмухи.
Жареная корюшка, винегрет, бородинский хлеб —
Память наполняет тарелку.
Присоединяются слух и зрение.
Говор толпы пестрит, как лоскутное одеяло.
Бронзовая рука воздета к небесам.
Небо подступает так близко к земле,
Что то и дело захлёстывает лицо,
Затопляет глаза и уши.
Наконец заполняется сердцевина.
Возвращаются голоса и лица
Тех, кто есть (постаревшие, но пронзительно узнаваемые),
И тех, с кем уже никогда не будет встречи.
Остаётся только приладить осколок зеркала,
Чтобы и я…
Но поздно. То, что было мозаикой,
Пришло в движение, заполнило пространство.
Мне оно уже не подвластно.
Да и с самого начала
Во мне здесь не было особой необходимости.
5. Самолёт
Я привыкла доверяться самолёту.
Ускорение пронзает пустоту,
Мятный, сладкий холодок на взлёте,
И полёт не ощущаешь на лету.
Где-то там, над облаком наркозным,
Где не сон, не смерть, а забытьё,
Изредка бросаешь взгляд бесслёзный
Вниз, на тело распростёртое своё.
Что судьба со скальпелем разлуки?
Я внутри, в серебряной игле.
Гул моторов остальные глушит звуки.
Безымянны огоньки во мгле.
6. Окно
Посмотрю на окно:
«Интересно, а снег там выпал?»
На часах моих полночь —
Значит, там рассветает.
Там, где стёрся мой след
И мой голос эхо забыло,
Там, где только печаль моя
Тайком обитает.
Просыпается город далёкий —
И мне не спится.
Просыпается город озябший —
И мне тревожно.
Из любви можно выковать
Горечь и даже ярость.
Но её превратить в забвение
Невозможно.
Ископаемые
Мне ни к чему искать прапрамогилы…
Зиновий (Женя) Кане
В слоях истории земли,
На которой мы вымерли,
Остались наши тени,
Отпечатки следов,
Пустоты, которые мы когда-то
Заполняли собой.
Любознательные учёные
При желании смогут восстановить
Абрис нашего бытия:
Траекторию популяции
В пространстве и времени,
Внешность,
Жизнеописание —
Устройство жилья,
Добывание пищи,
Взращивание потомства.
По костям фактов
Читаются судьбы:
Вероломство и верность,
Вражда и взаимная помощь,
Равнодушие и любовь.
Сложив судьбы,
Можно назвать причину
Нашего исчезновения.
Если вам, живущим, есть в этом прок,
То пусть всё это будет:
Ярко освещённые витрины в музеях,
Яростные академические споры,
Кропотливый труд,
Ошибки, прозрения.
Но названия,
Которые вы напишете на табличках,
Не были нашими настоящими именами.
Голос
Как евнух, которого мучит желанье желать,
Как после обвала река, обращённая вспять,
Как призрак полночный, грозящий за чёрным окном,
Он бродит и бредит, кричит и молчит – об одном:
«Родившемуся в Атлантиде – покой лишь на дне.
Из Трои бежавшему – всё же погибнуть в огне».
«Я стала так сама с собой несхожа…»
* * *
Я стала так сама с собой несхожа,
Что, кажется, и не в родстве с собой.
Я, как змея, свою сменила кожу
И разминулась со своей судьбой.
Забыв про вес цепей, про тяжесть крыльев,
Про преданность незрячую корней,
Я в невесомом радужном бессилье
Купаюсь в пене праздничных огней.
Эмигранты
Химеры и сфинксы – гибриды,
Мифические существа, —
Мы сами себя сочиняем,
В свои же не веря слова.
Нам все языки не родные,
И в каждом скрывается звук
Турбин самолёта на взлёте,
Вагонных колёс перестук.
«Нам самим удалось уехать…»
* * *
Нам самим удалось уехать.
Наши музы попали в отказ.
И поэтому не поэты —
Программисты вышли из нас
Вундеркиндство, как первородство,
Променяв на еду и жильё,
Всё же приступами виршеплётства
Бередим мы это своё.
И так часто и безутешно
Мы свой взгляд обращаем назад
Оттого, что признать нам страшно
Незначительность наших утрат.
Чёрная вода
Как чёрная вода, прилив печали
Покачивает сердце. Что поделать?
Зародыш расставанья заключён
В моменте первой встречи.
Вздохи, слёзы —
Всё это бесполезно, ни к чему.
Иду по мокрому песку.
Вечерний город
Дрожит на сваях отражённых фонарей.
Пустая лодка спит без сновидений,
Скрестив неловко вёсла на скамье.
Сад
К чугунной ограде я знаю тропу потайную.
За пазухой ключ от тяжёлых ворот берегу.
Как пышно в саду этом иней разросся на ветках!
Как свет многоцветно дробится на белом снегу!
Здесь синь лучезарно ясна без теней и печалей.
Здесь не о чем больше гадать, сокрушаться, просить.
Здесь древо забвенья свой плод ледяной предлагает.
И кто запретит его вечную сладость вкусить?
Bilingual / Билингва
Bilingual poems
Стихи на двух языках
Bilingual / Билингва
In this language
In this language,
I converse, argue, and flirt with my husband,
Teach and amuse my daughter,
Stay in touch with friends from college,
Confer with my colleagues,
Report to the boss,
Say hello to the neighbors.
In that language,
I listen to the voices of ghosts.
Their unhurried conversation
Glides along its immutable orbit.
На том языке
На том языке
Я беседую, спорю и кокетничаю с мужем,
Учу и развлекаю дочку,
Переписываюсь с университетскими друзьями,
Совещаюсь с коллегами,
Докладываю начальству,
Здороваюсь с соседями.
На этом языке
Я прислушиваюсь к призракам.
Их неторопливая беседа скользит
По своей предначертанной орбите.