Read the book: «Дорогой пилигрима»

Font:

Посвящается моей маме – Александре Фёдоровне Гришановой

О себе

Земной путь я начал 2 июня 1954 года в Сибири, в деревне Плотниковка, что находится в Кемеровской области Крапивинского района.

Моё детство протекало в условиях исключительно благоприятных и нестеснительных. В деревне, в которой я родился и жил, проживало чуть больше 300 человек. Из них почти половину составляли дети, для которых природа была вторым домом. Она не только воспитывала нас, прививала уважение ко всему живому, но и награждала мягкостью характера, выносливостью и любовью к своей истории и Родине.

Моя мама, Гришанова Александра Фёдоровна, – из ссыльных. Мою бабушку, имеющую дворянское происхождение, в 1936 году (после расстрела моего дедушки Гришанова Фёдора Прокопьевича), вместе с пятью детьми (как «социально вредных и неблагонадёжных элементов»), выслали тройкой ОГПУ в Сибирь, в Кемеровскую область. Сначала в Новокузнецк, а затем в таёжное село Медвежка, на лесоповал… Моей маме на тот момент было 15 лет. К сожалению, выжили не все…

Чтобы писать дальше об этой трагедии, об этом варварстве, нужно обладать определённым мужеством и хладнокровием. Не скажу, что я не обладаю этими качествами, – обладаю, и, тем не менее, я не готов к этому, поскольку все действия депортационной политики Сталина переплетаются с психиатрией, с психическими расстройствами человека, уходящими далеко за пределы методологии медицины. Думаю, пройдёт ещё не одно столетие, прежде чем психиатры вынесут свой диагноз человеку, уничтожившему десятки миллионов ни в чём не повинных людей.

Если говорить о роде Гришановых, то он ведёт свою родословную от малороссов. Это старинный дворянский род, который начинается с 17 века, а точнее, с 1686 года. В книге «Гербовник Новороссии», изданной в 1914 году в Санкт-Петербурге под редакцией Лукомского В.К. и Модзалевского В.Л., представлена небольшая история рода Гришановых, основателем которого является воевода Нежинского войскового полка Сенько Радионович.

Мало, что понимая в генеалогическом древе своего рода, я с детства отличался от своих сверстников. Это отличие заключалось в том, что я всегда, на каком‐то патологическом уровне, выступал за справедливость, уважение, любовь и доброту. Имея хорошую физическую подготовку, я старался никогда не вступать в конфликты ни с детьми, ни со взрослыми, понимая, что любой вопрос можно решить путём переговоров. И мне всегда это удавалось.

Вбирая лучшее из хорошего, а превосходное из лучшего, я с самого раннего детства стремился к человеческой красоте, понимая, что она является ничем иным, как олицетворением некой бесконечности, чем‐то высшим, к чему нужно стремиться.

Окончив в 1972 году среднюю школу, я был призван в Советскую Армию. Службу проходил за полярным кругом – в Военно-воздушных силах. После демобилизация была учёба. Сначала в Кемеровском культурно-просветительном училище, а затем в Кемеровском государственном институте культуры. Глубокие знания по мировому искусству и мировой литературе – от античности и до современности – приобщили меня к самостоятельным занятиям в области поэзии и живописи. Серьёзное увлечение литературой и живописью началось именно в студенческие годы. При этом я не прилагал к этому никаких особых усилий. Всё было похоже на само собой разумеющиеся действия, от которых я получал истинное наслаждение. В эти годы я серьёзно увлёкся творчеством Гёте, Шекспира, Байрона и Шелли. Английские и немецкие поэты произвели на меня совершенно новое впечатление, в отличие от средней школы. О таком явлении я даже и не подозревал. Но вершиной мастерства, конечно, были для меня стихи А. Пушкина, М. Лермонтова, Ахматовой и С. Есенина. Считал и считаю, что именно в стихах этих гениальных поэтов неугасимо горит душевный и творческий огонь любви.

А для меня любовь – это начало всех начал. Видимо, поэтому стихи я начал писать поздно, нужно было не только переболеть ростом ума, но и многое понять. Понять, насколько серьёзно я владею поэтическим даром. Во всяком случае, я рассуждал так: если поэтический дар дан мне для того, чтобы, как говорил Гёте, «всё сущее высасывать из своей собственной лапы», то не стоит это продолжать. А если он мне дан как дар божественного одухотворения, чтобы не только воспроизводить красоту, любовь и добро, но и особо воспринимать внешний мир, преображая его, – то нужно писать. И веруя в это, я писал. Конечно, времени не хватало. Несмотря на то, что государственная служба занимала слишком много времени в моей жизни, любимое дело я не бросал. Какие бы высокие должности я ни занимал, всегда находил время для литературы и живописи. Незаметно они стали частью моей жизни. С годами я стал понимать, что, как сказал Бомарше: «Любовь к изящной словесности и к искусству в целом несовместима с усердием к делам службы». Оставив государственную службу, я полностью посвятил свою жизнь литературе и живописи.

Первое, к чему я себя приучил, так это рано вставать. Нужно было навёрстывать упущенное. Со временем это стало привычкой. Главное моё качество – трудолюбие. Почти никогда не отдыхаю. Чтобы расслабиться, меняю деятельность. В отличие от многих творческих людей, люблю работать дома в полном одиночестве. Как сказал Сергей Довлатов: «Я предпочитаю быть один, но рядом с кем‐то». Не знаю, как для Довлатова, но для меня «с кем‐то» – это значит быть наедине с моими картинами, с моей библиотекой. Моя квартира – это «потайное» укрытие, где есть только то, что необходимо для творческой деятельности. Как говорил мой учитель по живописи заслуженный художник России Валерий Александрович Пилипчук: «Чтобы добиться результата в живописи, надо ограничить себя от всего». Я стараюсь придерживаться мудрых слов моего учителя и друга. Это относится и к литературе.

В творчестве я люблю свободу. Она принадлежит только мне и никому больше. В процессе работы она распоряжается мной по собственному усмотрению. Благодаря ей я смело и беспрепятственно иду по избранному мной пути, причём тем шагом, который мне нравится. В этом плане я придерживаюсь полной гармонии с самим собой. С одной стороны, я человек закалённый, а с другой – изнеженный. Изнеженный чувствами, любовью, добротой и другими духовными категориями. Я не знаю, что такое праздность. Моё нормальное состояние – это когда я работаю. В работе для меня не существует побед. Когда написано произведение, я просто радуюсь, ощущая себя счастливым человеком. Этим счастьем я делюсь с родными и близкими мне людьми. Они также счастливы вместе со мной. Никакой надменности сердца.

Все, кто читает эти строки, вправе спросить меня: «А чего вы добиваетесь своим творчеством?» Отвечу коротко: я хочу оставить для близких и любимых мной людей всё лучшее, что есть во мне. Я просто возделываю свой сад, как это делал всю жизнь, – вот и все мои намерения. Я хочу, чтоб в этот «сад» как можно чаще заходили мои дети, мои внуки, правнуки, мои друзья – все, кто хочет обогатить себя добродетелями и моральным совершенством, ничего другого своим творчеством я не преследую. Как сказал Мишель Монтень: «Подлинным зеркалом нашего образа мыслей является наша жизнь». Если мои мысли и поступки помогут широкому кругу людей, то я буду только рад, понимая, что помогу многим делать то, что правильно, избегая того, что неправильно. Значит, господь Бог не зря дал мне талант. Не знаю, оправдываю ли я своё предназначение на этой Земле перед Богом, но я стараюсь.

Жизнь исчерпывается для меня не праздностью, а каждодневным литературным трудом, живописью и думающими о России людьми, для которых лучшее предназначение есть высочайший долг – защищать своё отечество. «Содрогание души» этих людей является для меня самой демократической доктриной. Оно проявляется во всём моём творчестве, будь то поэзия, проза, живопись или драматургия. Всё это делается, конечно, в меру моих сил и возможностей. Останавливаться на достигнутом я не собираюсь. Да и не в моих это принципах. Ирвинг Стоун однажды сказал: «Человек бывает стар или молод в зависимости от того, сколько в нём осталось творческой силы».

Должен вам сказать, что энергии во мне достаточно, чтобы не только открывать людям этот мир, но и наполнять их души новой божественной красотой и любовью.

Вячеслав Гришанов

Стихи

Дорогой пилигрима

Иду дорогой пилигрима
В своей заветной стороне,
И не сдержать того порыва,
Коль Бог дарует силы мне.
А вместе с ним и радость, волю,
Восторг, смиренье, нежный взгляд,
Где голоса друзей порою
Струной натянутой звенят;
Где горечь жизни утомлённой
Врачуют дружба и любовь.
Где голос звонкий, непокорный
Венчает радостную новь;
Где чаши полные, утехи,
Льстецов приятная молва,
Где муки тайные, навеки,
Влекут для веры и добра.

1993 год

О важном

Блаженна жизнь, пока живёшь без дум…
Веселье в ней всегда владеет мною,
Где хороводят мысль и острый ум,
Вещая встречи вновь с мечтою.
Где в звуках нежных и родных
Царит приятная усталость,
Где слов молитвенных, святых
Я жду в любви, хотя бы малость.
Чтоб вновь восторгом пел Эфир,
Сокрыв во мраке скорби, муки,
Где ждёт не дремлющий Сатир,
С ухмылкой потирая руки.

1995 год

Всё как есть

Далёк от мысли совершенства,
Но я испил уже до дна
Из чаши жизни безвозвратной
Остатки горького вина.
Что остаётся мне ещё?
О смерти ль думать со смиреньем
Иль к Богу обратить уста,
Чтоб дал надежду, жизнь в которой ценим.
Она одна для нас мечта,
Что мы не здесь, а там блаженны будем,
Пусть краем пропасти проходит жизнь моя,
За это всё мы никого не судим.
Хочу принять разумно всё как есть
И верой утешать себя о счастье,
В надежде жить о благости своей,
В любви, чтоб ветром унесло ненастье.

1995 год

Русская душа

Улыбнуться яркому солнцу,
Прошагать по зелёной траве —
Разве это не благо для сердца,
Разве это не радость душе!
Выпить радужной светлой водицы,
Где‐то в поле берёзку обнять —
Разве этим нельзя насладиться!
Разве это нельзя величать!
Мы всего лишь частица природы,
И для нас нет другого пути,
Как вернуться под бренные своды
Нестареющей русской души.
Чтоб она нас в дороге венчала,
Чтоб добром усыпала в пути.
Чтоб по жизни мы с ней величаво
Шли от горестей, бед и тоски.
Только с ней мы найдём обретенье,
Только с ней мы найдём свой покров —
То природы могучей веленье,
Наших прадедов, дедов, отцов.
Улыбнитесь лучистому солнцу,
Родниковой испейте воды,
Загляните на самое донце —
Это взгляд вашей русской души!

1997 год

Зимний день

Тоскливы зимние деньки,
И в сердце странный холод.
Но мои мысли вновь легки,
Я с ними весел, молод.
Мне неприличен с ними торг,
Их привечаю сразу.
Мои желанья и восторг
Считаю, как награду.
Они мне верные друзья,
Без них грущу порою,
И, где б я ни был иногда,
Они всегда со мною.

Друзья мои скромны всегда —
Живут во мне, играя.
Им не страшна печаль, зима
И горечь удалая.
Для них счастливая пора —
Когда венчает лира.
Когда с бокала пью до дна
Движением факира.
И вот свобода мастерства,
Где вдохновенье правит.
Где с песней звонкая душа
В объятиях гуляет.

Влечёт в тиши искусства жар
Желанною мечтою.
Чтоб в наслажденьях божий дар
Манил меня любовью;
Искрился в рифмах и словах,
Достоинством пылая.
И чтоб неведомый мне страх
Не искушал, страдая.
Своим немыслием, враждой,
Слепой порочной бранью.
Тем, чтобы стих казался мой
Простою житейской данью.
Напрасен страха сей удел,
Ведь дар нам от завета.
Во всём отмеренный задел,
Есть каждому и где‐то…

Пишу картины в эти дни,
Стихи, что жаждут страсти.
Все эти щедрые дары
Дают мне радость, счастье.
Пишу для сердца и души,
На трудность невзирая,
Пишу, как прежде, о любви,
Мир лиры воспевая.
Приятен мне сей зимний плен,
Где в тишине, покое
Я в эти дни не омрачен
Усталою рукою.
Пусть не напрасен будет труд,
Порывы вдохновенья.
Стихи, картины пусть живут
Для младо поколенья.
Уверен, скажутся слова
Спустя года, столетья…
Читая зримо письмена
Как символ долголетья.

2000 год

Памяти Поэта

Убит поэт, изгнанник власти.
Судьбы свершился приговор.
Холодный выстрел эхом страсти
Нарушил отзвуков простор.
Снег белый кровью обагрился,
Взывая Бога, небеса…
Зачем же этот мир лишился
Пророка, гения, певца?
Нашла любимца муз «награда»
Не на пожарищах войны
(В горах далёкого Кавказа),
А в тайных комнатах молвы.
Где плесень черного масонства
Рождалась в связях на глазах,
Где сын французского пижонства
Кривил ухмылкой на губах.
Где чин достоин был почёта,
Где власть безумству предалась,
И где талант судили строго,
«Кнутом» испытывая всласть.

Но чести путь взирал он свыше,
Не запятнав её ничем,
Лишь звуки радости в ней слышал
И не желал ей перемен.
Он не служил бесчестью – трону,
Земных богов не восхвалял,
И в звуках царскую корону
При том дворе не прославлял.

Мятежный дух, властитель лиры,
Внимая духу твоему,
Ты жив поныне в звуках мира,
Душа толпы в твоём плену.
России сын, свободы воин,
Любви поклонник и добра.
Ты русской святости достоин
На все далёкие века!

2004 год

Новое время

Живу покаянно и просто,
Неся по жизни мерный груз.
Пишу в тиши на злобу остро,
Для вещих дел, друзей и муз.
Меня пленяют добродетель,
Любовь, надежда и покой,
Свобода – друг мой и свидетель —
Живит небесной красотой!
Ничто нас в жизни не пугает:
Ни ужас мира, ни слова,
Ни то, что облаком витает
Над нами злобная молва.
Труды охотно сочетаю,
К богам взываю я мольбу
И лирой звонкой предрекаю
России новую судьбу!

2005 год

Не помышляя о другом

Погибнуть проще, жить сложней.
Хотя и дух небесный манит…
Но сердца зов, мечты моей
Поэта голову дурманит.
Даруя нежность и любовь;
В суровой жизни – песнопенья!
Чтоб для трудов познать я мог
Часы, минуты вдохновенья.
Воспев мечту, певцов удел,
Минуты счастья золотые,
Чтобы под сводом важных дел
Жила, цвела моя Россия.

2011 год

Январь 2012 года

Живу в предчувствии: чего? Не знаю сам.
Кругом тоска… без выбора и цели.
Куда ни кинешь взгляд: повсюду срам —
От беспробудной глупости и лени.
Как мы живём? О Боже! Как живём?
Чем выше век, тем ниже отступленье…
Кому и где представить всё виной
За смерть и беды, слёзное терпенье?
Страшусь предсказывать на тусклый лунный свет
Всё угасающего племени и рода,
Ведь я не Бог, я только лишь Поэт
Ещё живого русского народа.

2012

Поэт и читатель

Поэт

Ну почему мы нынче на Руси
Глупцов и дураков не сторонимся!?
К тому же, с ними просят нас идти
Туда, где мысли ложной мы дивимся.
И вот уже, поставив штамп раба…
Нас не терзают горе и кручины,
Идём толпою все – день ото дня —
И ждём, что скажут в бремени кумиры!
А может, лучше, здравый ум любя,
Не петь под дудку песни и куплеты,
А думать о России иногда,
Где лики святцев дарят нам заветы.

Читатель

Конечно, рассуждать в стихах со мной,
Делиться мыслью – это ваше право,
Но вот скажи, поэт наш дорогой,
Изменит ли хула всю суть устава?
Уйдёт один варяг, придёт другой,
А с ним дружин бессмыслицы орава,
И будут пичкать той же чепухой —
Для популизма, прочего навара.
Истории тому давно пример:
Что нужно человеку – чуждо власти.
Согласен с вами: этот глуп и сер,
А от иного худшие напасти.
России истощились закрома,
Нет колоска величия и нравов,
«Смололи» всё, что можно, жернова,
От большевистских распри и угаров.

Поэт

Быть равнодушным к родине, судьбе —
Навряд ли освежимся мы почтеньем…
Хотя признаюсь искренне тебе —
Я рад, что слышу суть определеньем!
Но непреложный есть один закон,
И лишь к нему приковано вниманье:
Мы слышим для желаний только звон
И немощное власти оправданье.
Плодов ни нам, ни детям уж не рвать
И не искриться лирою счастливой,
Сад опустеет, коль не убирать…
Пусть и полезной, но породы хилой.
Лишь тень от сухостоя можно ждать,
Ещё жуков и разных там личинок,
Что всё вокруг готовы выедать,
Всё больше извергая паутинок.

Читатель

Твой гнев печалит. Более: страшит.
В нём правды больше, нежели сомнений.
Но кто же, кто же этот суд свершит
Во имя правды, веры и стремлений?
Кто наш народ в борьбе объединит,
Кому ещё известен код успеха?
Кто всех людей на славу вдохновит,
Чтоб наступила эры новой веха?

Поэт

Движенье мысли – вот уже успех!
И это есть великое начало,
Нам надобно понять, что мир для всех,
А не для шайки воровского клана.
Повиноваться нужно лишь мечтам,
А не словам из «Первого» канала,
Те, что «даруют» будущее нам,
На горе всем, с Останкинского зала.
Прими с почтеньем сказанное мной,
Где мне неведом страх воображенья,
Пишу от скуки собственной рукой,
Испытывая к власти лишь презренье.
Любить её мне не за что, поверь,
И те слова, увы, не без причины,
Нам в мир свободы не открыть уж дверь,
Где сада погибают все куртины.

Читатель

Живём мы все по милости творца,
Никто не знает правильной дороги,
Конечно, жаль, что вся эта игра
Напоминает аргусов чертоги.
Согласен я, что дней… нам не видать,
Как и любой, замечу, перемены.
Скажи, поэт, куда же нам бежать
От всей этой продажности, измены?

Поэт

Нет ничего милей родимых мест,
Где наших дедов, прадедов могилы,
Что проявляли гордый свой протест,
Испепеляя вражеские силы.
Убитых всех, распятых нам не счесть,
Но память предков – важное стеченье!
Ведь мы ростки той памяти и есть,
И нам ли не крепить Руси рожденье!
Во всём, читатель, нынче ты знаток,
Ко всем замкам найдёшь свои затворы,
Но в правоте сознанием чуток
Не закрывай своих воззрений шторы.
Будь глашатаем мысли, новизны
И докажи, что ты знаток участья.
Поверь на слово: родине сыны
Нужны сегодня – для любви и счастья!

2013 год

Походная

Вперёд, друзья, на подвиг славный!
Туда, где битвы и дела,
Где голос века православный
Звучит для сердца и ума.
Пусть нам не в тягость будут дружба,
Веселье звонкое, успех,
А остальное будет чуждо,
Но не велик был бы тот грех.

Пора уйти от заблуждений —
Прощая всех, чтоб не карать,
Пусть в битве будет больше мнений,
Чтоб разбудить России рать.
Не сотворим себе кумира —
Какой бы ни был – никогда!
Но если надо, благость мира
Мы отстоим с ним навсегда.

России витязи святые,
Пусть блещет в ножнах русский штык,
Чтоб защищать поля родные,
Чтоб в дом гром пушек не проник.
В победной страсти выпьем чашу
За доблесть русскую, Петра…
И за Россию – славу нашу!
Что служит верой нам всегда.

2014 год

Великое право

Горжусь я нынче русским быть,
Чтоб о России петь, как в храме,
Чтоб помнить дружбу и любить,
Утешить жизнь свою мечтами;
Любить народ, такой как есть,
С его природной добротою,
Чтоб прославлять потомков честь
Всем сердцем, хладной головою;
Забыть дремоту, нищету
Всех старых, новых поколений,
Чтоб дух измерил высоту,
Даруя веру в новый гений.

2014 год

Поэта час

Мне жребий выпал, чтоб писать,
И неотступно то влеченье,
А мне б забыться, не страдать,
Чтоб исключить судьбы паденье.
Ведь как поэт я обречён
(В России любят больше прозу),
А я срываю правды звон,
Стеная рифмой – не в угоду.
Кому понравится певец,
Представ парнасскою скалою?
К тому же он и швец, и жнец
Над утомлённою толпою.
Отдал бы лавровый венец
В дыму разврата, униженья
Тому, кто скажет: «Я – поэт
России новой, возрожденья!»
И пусть истории плоды
В умах восстанут с новой силой,
Чтоб «гений чистой красоты»
Читал стихи мне над могилой.

2015 год

Да, скифы мы

И снова «Грады», снова бой,
Дымит земля Новороссии,
Здесь что ни личность – то герой
Вблизи границ моей России.
Суровый век не бережёт —
Ни мира, жизней, что восстали…
Огнём предательства всех жжёт,
Чтоб дети, внуки умирали.
Ну что за нравы, времена?
Зачем опять фашистов лица…
О, Украина! Ты ж страна!
А не Америки частица.
Оковы скинь продажных душ,
Что уготовили терзанье.
Зачем тебе тяжёлый груз?
Ведь Бог не примет оправданье.
Вам русский дух не одолеть,
Издревле живший в новороссах,
И ваша западная «плеть»
Не по размеру для колоссов.

2016 год

Владимир-град

Смотрю в окно – огни мерцают,
Вдали пустынная луна,
И светом солнечным блистают
Старинных храмов купола.
Бессмертных гениев пророки
Здесь проложили жизни путь,
Чтоб в вечной радости уроки
Нам толковали мудрость, суть.
И чтобы помнились страницы
Веков прошедших, как печать,
Чтоб нам Святых ценить – частицы,
Что дарят силы нам стократ.
Увитый тёмными холмами
И благочестием церквей,
Владимир-град пленит дарами,
Чтоб ночь казалась нам светлей.
И в свете вновь звучит молитва
Как наслажденье, как любовь,
Чтоб пушек гром, иная битва
Не холодила в жилах кровь.
Смотрю в окно, огни мерцают,
Всё ярче звёзды и луна,
И всё отчётливей блистают
России новой купола.

2016 год

Златая русь

«Каждый должен находить для себя обязанность и побуждение сделаться святым».
Св. Филарет Московский

Златая Русь! Молитв моих причал,
Тебя я верен жизнью и судьбою,
Как люд священный, что любил, страдал,
От всех врагов прикрыв Тебя собою.
Испепеляя Светом мрачность дней,
Воздав хвалу терпению и воли,
Чтоб Бог сподобил в вере стать сильней,
Избавив, исцелив Тебя от боли.
За это Им не нужно гимна лир,
Другие восхваления и споры.
Не для того они спасали мир,
Себя распяв под вражеские взоры.
Не отступив от мыслей, правды, дум,
Молитв священных, божеского склада,
Чтоб сохранить в веках духовность струн
Великого божественного ряда.
Ничто не чуждо было им любить,
Прощать и верить в жертвенные грёзы,
Чтоб побеждать телесный мир и жить,
Себе оставив память, боль и слёзы.
В надежде веря, что наступит час,
И Русь воспрянет в колокольном звоне,
Напомнив всем воителям о нас —
Во всех церквах и храмах, на амвоне.

2016 год