Read the book: «Потребность писать», page 6
Что делать, если напало вдохновение
Ведь эта муза – люди подтвердят
Засиживалась сутками у Блока,
У Пушкина жила не выходя.
Кто? Правильно, Высоцкий. Так вот, мы с тобой не Пушкин с Блоком и даже не Барто пополам с Пастернаком. Большинство – уж точно. Музей на всех не хватит, так что работать придётся самостоятельно, не дожидаясь нужного момента. Но уж если талон на вдохновение выпал – тут уж ничего не поделать. Его надо обналичивать, потому как продукт этот крайне скоропортящийся.
Сопротивляться вдохновению вредно для здоровья. Это как пытаться остановить поезд, наваливая на пути поленья. Глупо, непроизводительно и что самое главное – опасно. Вдохновение может обидеться и больше с тобой не дружить.
На меня вдохновение нападает примерно раза два-четыре в год. То есть достаточно редко, чтобы я мог если не подвинуть свои дела, то… подвинуть свои дела. Иногда на пару часов, редко – на пару недель.
Но тогда вдохновение уже надо удерживать силой.
Вдохновение – штука хрупкая. Хотя и не всегда. Иногда она силой прорывается через любые преграды. Но всё-таки лучше ей не мешать – больше успеете пользы получить. Легенды гласят, что мэтрами становятся те, кто научился сначала вдохновением пользоваться, потом удерживать, а потом и вызывать по своему желанию.
Так что такое вдохновение?
Это состояние, когда какие-то механизмы в организме сощёлкиваются, планеты выстраиваются, и текст, который раньше сочился тонким ручейком (и то его приходилось подкапывать), вдруг прорывается мощным фонтаном. И содержание полезных веществ в нём превышает среднюю норму.
Это те редкие минуты, которые стоят остальных недель.
Могу с уверенностью утверждать – это управляемое состояние. Его можно вызывать и удерживать, включать и выключать. Про ослаблять и усиливать сказать не могу – ещё не знаю. Отсюда резонный вопрос -
Как подтолкнуть вдохновение
Точного рецепта у меня нет и мои рекомендации – это изрядное шаманство. Но могу сказать точно: вдохновение – продукт больших внутренних переживаний. Ему всегда предшествует эмоциональный всплеск. Он может быть и положительный и отрицательный. Главное – мощный заряд энергии.
Второе – для вдохновения нужна Вещь. Конечно, в приступе вдохновения может сформироваться и она. Но тогда нужно ощущение необходимости Вещи.
Тут как с древней студенческой забавой – в полночь перед экзаменом кричать «Халява приди!». Потому как здесь халява действительно нужна. И как ни странно – иногда она действительно приходит.
Что регулярно бесило моего внутреннего отличника в двоечниках-сокурсниках.
Вдохновение редко приходит к тому, кто его не ждёт. Нужно иметь в себе подготовленное углубление, куда скатится этот энергошар и замкнёт предназначенные для него цепи. А для этого нужно регулярно накатывать колею и биться головой о проблему.
При этом не стоит путать вдохновение с настроем. Настрой – это когда работа спорится и не надо себя удерживать. Во время же вдохновения она летит на крыльях. Ты не затрудняешься в подборе прилагательных и существительных, а мысль обгоняет руки. И вся твоя работа – не сильно отвлекаться и записывать как можно больше.
Иногда даже возникает ощущение, что это не ты пишешь, а кто-то другой водит твоими руками и пишет просто гениальные вещи. И возникает соблазн – а как бы сделать так, чтобы это состояние не кончалось? Чтобы просто вот так сесть, расслабить мозг и дать волю рукам, которые сами создадут шедевр.
Но это чистой воды слабоволие. Шедевр просто так не создаётся – это всегда продукт напряжения чьей-то воли. И если не твоей, то кого-то. Тебе понравится, если у тебя вдруг отберут управление твоей жизнью? Не будут указывать (и наказывать), а вот грубо и без прелюдий будут отбирать управление телом?
Это ведь даже в играх бесит.
И если ты не задействуешь свою голову при написании, то возникает резонный вопрос – а зачем ты вообще нужен? Как ретранслятор? С этим куда лучше справляется электроника.
Или гадальная планшетка.
Тем более ощущение постоянных посторонних (не путать с внутренним) голосами, нашёптывающих, что именно писать… – это, батенька, уже свидетельство подтекающей крыши. Это купировать надо, а то и лечить.
Но вернёмся к технологии. Вдохновение – штука относительно устойчивая. То есть – если она вдруг пришла к тебе при некоторых обстоятельствах, есть надежда, что при их воспроизведении, она проявится снова. Поэтому старайся запоминать обстановку и дай себе труд осмыслить все случаи вдохновения.
Вдруг да ухватишь что-то общее для всех вдохновений и продвинешь понимание ещё на полшага?
Дальше. Вдохновение – процесс, связанный с психикой. А когда у нас происходят обострения? Правильно, весной и осенью, когда запахи кружат голову и вызывают нестандартные мысли. А потому держи окна открытыми.
Ещё дальше. Воздержание. Половое, едальное и социальное – в последовательности убывания эффективности. Ты зря хихикаешь, сейчас я очень серьёзен. Все гении – бабники, но не все бабники – гении. Просто первые научились переправлять энергию в голову, а вторые даже и не пытались. Так что если почувствовал, что оно накатило – перевязывайся бантиком и держись, сколько удержишь.
Но обязан тебя предупредить – нельзя находиться в этом состоянии долго. Всё-таки, это форсаж, а не крейсирование. Нервную систему выжигает только так. А все болезни от чего? От нервов.
Кроме тех, что от любви.
Так что жди цветения яблонь, держи наготове травматический дробовик, оббивай стены звукоизолятом, ставь запор на дверь, подбирай психоделическую музыку и будь готов взять отпуск за свой счёт. А также отключить телефон, телевизор, соцсети и выкрутить терпелку на максимум.
И всё это только ради того, чтобы на час чувствовать себя гением.
Приёмы и ухищрения, клише и штампы
Можно было бы назвать этот раздел «чего лучше не делать два», но это было бы идеологически неверно.
Потому как не повышай свою оригинальность, а всё равно скатишься к применению затасканных форм. Это неизбежно, так как нот семь, букв тридцать три, а все слова из словаря. И тут вопрос стоит не в том, применяешь ли ты тот или иной подход, а насколько велико твоё мастерство его применения.
И уровень совести заодно.
Рояль в кустах.
Этим приёмом грешат все писатели, вставшие на путь соцреализма (читай – хоть немного отошедшие от беспристрастного отображения реальности).
Почему так происходит? Представим, что у нас есть два куска текста. В одном у героя пулемёта нет, в другом – он уже есть.
И любой уважающий себя писатель разъяснит читателю – как у ГГ этот пулемёт вдруг очутился. Вещь ведь не самая ходовая и в магазине её не купишь. Вот тут и наступает черёд рояля в кустах.
Возможно, свой станковый «Максим» у себя в сарае схоронил его дед, а ГГ его в нужный момент нашёл, смазал, отцепил щиток со станком и теперь готов вершить справедливость. Или ГГ увидел пустую машину военного патруля с ключами в зажигании и приоткрытую дверь. Залез, отцепил машинку от вертлюги и спрятал в ближайшей подворотне. Может, как-то на улице к нему подошёл странный тип в плаще и очках и сказал «Пст, парень. Я вижу, тебе нужен пулемёт. Держи – тебе он нужнее, чем мне». После чего передал «Печенег» в машинном масле, который герой завернул в простыню и, маскируя под весло, ходил с ним по городу. Ну или самый противный вариант – открыл складку пространства и достал из заначки такую нужную вещь.
Хотя за такое уже нужно бить подсвечником.
Этот приём неизбежен в применении. Если ты занимаешься именно сочинительством, пусть даже и на основе реальности, рано или поздно тебе потребуется свой рояль в кустах.
Просто у опытного описателя он выглядит как маленькая ретроспектива, углубляющая и расширяющая историю ГГ, делая её более выпуклой и человечной. У ремесленника – как подпорка под реальность. А у того, кто потерял чувство меры – это танк, прикрытый пучком травы, который стоит посреди площади. И окружающие его изо всех сил не замечают.
Хороший пример злоупотребления этим приёмом – книга «звёздные короли». Вот там ГГ весь сюжет мучительно тащится от одного рояля к другому, потому что единственный его скилл (именно скилл, а не навык – навык вырабатывается) – неадекватное везение.
Но как говаривал Суворов – «раз везение, два везение – но должно же быть когда-то и умение!».
Обратный пример – «Мир смерти: недруги по разуму» Гарри Гарриссона. Там тоже ГГ любимец судьбы, но он сам хорошо шевелится и его везение выглядит именно как специфическое расположение судьбы, дающая возможность тому, кто в неё крепко вцепляется. А не как гнусный чит, который не даёт преждевременно слить квест.
Дешёвое морализаторство и философичность
Не путать с моралью и философией. Как человек, хорошо ушибленный высшим образованием, могу уверенно сказать – философия действительно обитает в основе всех наук. Потому что додуматься до математических абстракций или до квантовых высокоуровневых парадоксов может только тот, кто в принципе взялся размышлять – что есть природа, что есть познание, что есть время и прочие псевдоочевидные вещи. Не зная внешности вещи, её не вывернуть наизнанку.
Чем я занимаюсь? Правильно, философствованием – внешне умным и толковым размышлением, а на деле – пустопорожним перебором слов для придания избыточной значимости. Зачем я это делаю? Правильно, для примера, потому как в умственность играть незачем – я ей и так занимаюсь с занудной регулярностью.
Даже если со стороны так и не кажется.
Так вот, софистического и тавтологического тумана любят напустить те, кому сказать-то, собственно, нечего. Нового материала у него не нашлось, но прокукарекать очень хотелось. Беда в том, что и наукообразность они тоже изображают очень некачественно. Тут надо хотя бы пару толковых учебников почитать.
Сюда же можно отнести некачественные доказательства. Если все доводы за лучшую жизнь, исповедуемые ГГ, основываются на том, что так сказал Великий Учитель Торсионного Поля с Планеты Нибиру, то это либо сатира, либо автор имеет ярко выраженные дубовые нотки и в грош не ставит читателя.
Потому как это страшный зашквар, батенька. Ссылаться надо на что-то могучее и проверенное. Второй закон термодинамики, первый закон Ньютона, правила расчёта себестоимости по Марксу, на худой конец.
Обратный вариант – автор не знает меры в сглаживании углов. Солдатики, матросики, детишечки, щеночки, церберюшечки… чувствуешь, как розовой соплёй потянуло? Это оно – дешёвое морализаторство. Исполнителя таких арий можно смело брать за шкурятник и бить подсвечником.
Он это заслужил.
На самом деле это вызывает страшное раздражение у более-менее адекватных людей. Они свои сильные и яркие эмоции выражают действием, свершением или хотя бы сложносочинённым предложением с употреблением аналогий.
И если ты опять же ориентируешься не на фальшиво улыбающихся дамочек за сорок и не пытаешься выразить подобный образ в книге, то так не делай.
Повышение ставок.
Чаще всего это настигает многотомные серии. Причина тут достаточно простая – если ты пишешь не бесконечную Анжелику и Винни-Пуха, то тебе надо как-то развивать главных героев. Это значит заменять им реплики, давать новые ситуации, расширять круг друзей и врагов и поддерживать интригу доступными способами.
Делать это горизонтально достаточно сложно, поэтому часто авторы занимаются тем, что решаемые ГГ проблемы становятся всё масштабнее и масштабнее. Лучше всего это видно на плохих РПГ (хоть книжных, хоть игровых) – начинаешь с помойки, где дерёшься за объедки с крысами, потом в подворотне с ржавым ножом сшибаешь медь, потом справляешь себе железный меч и идёшь рубиться на арену гладиатором. Оттуда выходишь уже в арканитовых доспехах и идёшь истреблять краснокнижных монстров. Если с совестью у разработчиков плохо – ближе к концу ты будешь жарить шашлыки из чёрных драконов на поленьях из Древа Мира.
И это только в первом квартале.
А понижать градус нельзя – это тебе любой опытный сомелье-фрилансер скажет. Поэтому замысливая второй том франшизы, будь готов её там и свернуть – твоих навыков на батальные сцены может и не хватить.
Ну или повышай дозу реальности в своём вымысле. Хотя это дольше и дороже.
Моральное перерожденчество (двойной перевёртыш)
Чаще всего это настигает героев первого плана (на вторых может не хватить описательного материала). Вначале он ярко выраженный положительный борец за всё хорошее против всего плохого. В середине он вдруг резко меняет окрас и становится одним из ключевых мерзавцев, а к концу опять линяет и становится белым и пушистым.
Вообще за такое надо бить подсвечником. Это ярко выраженный дурной тон и неуважение к читателю и обстоятельствам. Да к тому же ещё и крепко заношенный разворот.
Чего я разошёлся? Да потому что это бесит. Этот инструмент ещё неплох в шпионских детективах – там фактура предполагает хроническое второе дно, жуткую неопределённость и ежесекундное предательство. Но в остальных случаях надо подготавливать площадку, с которой герой стартует на сторону, у которой в данный момент больше печенек. Иначе это как запускать баллистическую ракету с едущей легковушки куда-то в горизонт.
Да и если твои герои водятся с такими двуличными личностями, возникает вопрос – а может, они тоже того? С перманентной гнильцой?
Резкое коленцо
Если мальчик-ботан вдруг ни с того ни с сего окажет себя мастером кунг-фу, а криминальный авторитет вдруг оказывается сонетным композитором, то стоит насторожиться.
Чаще всего так происходит, когда у автора не хватает развитой фантазии на длинные гармоничные построения (или просто нет на это времени) и он предельно грубо стыкует два эпизода и не затрудняется обустраивать мягкие повороты с ограждениями.
Что взбрело, то и клепает.
С одной стороны это хорошо – сюжет становится почти непредсказуемым. Читатель просыпается и начинает с интересом следить за сюжетными перипетиями. С другой стороны, такое буйство красок быстро утомляет, да и постоянная непредсказуемость тоже раздражает – читателю тоже хочется побыть умней еврейского раввина.
К тому же это сильно сбивает тебе руку, притупляет чувство меры и что самое обидное – загоняет в тупик. И ты можешь оказаться в ситуации, когда у персонажа одновременно должна быть пустая рука и в ней же должен быть пирожок с капустой.
А ты не Бодрийяр, копию-симулякр не умеешь.
Ну и кроме того, опять-таки в прошлом где-то должны быть намёки на возможность развития событий таким образом. Потому что если ничего не предвещало взрыва десять ситуаций подряд, то возникает подозрение, что это не сюжет непредсказуемый, это автор халтурщик.
А таких не любят.
Индивидуализация через присказки
Один из показателей успешности – после прочтения твоей Вещи людяки могут сказать, как звали твоих ГГ. И чтобы это произошло, нужно как-то их индивидуализировать.
Самый милый из моих любимых примеров – существо под названием «мрин» из книги Гарри Гарриссона «Мир Смерти: Недруги по Разуму» с его прелестно безграмотным «есть/быть», вставляемым во всех неопределённых случаях, и весьма необычной формой тела.
Чаще всего писатели не усложняют и индивидуализируют персонажей через характерные присказки. И это не есть полностью верно или полностью ошибочно. Я знаю людей с устойчивыми присказками, с регулярно изменяющимися словесными паразитами. Безличных в этом отношении знаю тоже. Беда в том, что индивидуализировать персонажа только так – скупердяйно.
А они, как известно, платят дважды.
То есть, если всё различие между героями у тебя состоит в том, что один то и дело говорит «Недурственно», а второй «День обещает быть томным», то можешь вешать себе ачивку «творитель Розенкранцев и Гильдестернов» со всеми вытекающими.
На самом деле штампов и клише гораздо больше. И с каждым годом отпадает одно-два, а на его месте вырастает столько же. Я отобрал те, чьё неумеренное применение раздражает.
Побочные эффекты
А ты как думал? Любая человеческая деятельность накладывает отпечаток на человека – в том числе и негативный.
Рассеянность.
Трудно жить двойной жизнью – за себя и за своих героев. Это тратит силы, отнимает время, ослабляет контакт с окружающими. В безобидном виде – это милое чудачество, в нормальном – приемлемый таракан. В запущенном такому человеку уже нужен поводырь. Он действительно может забыть про цвет светофора и угодить под машину, свалиться в строительную траншею, где кабель под напряжением или убрести незнамо куда по непривычному маршруту.
Ну и в социальной жизни у него то и дело девиации. Большинство неписаных законов ему до лампочки. То, что творится внутри, ему куда как интереснее. Окружающих экстравертов это почему-то раздражает.
И они требуют выйти из зоны комфорта. На что рассуждающий интроверт может предложить им также выйти из зоны комфорта и помолчать хотя бы сутки. При этом это не оскорбление, а древнее упражнение внутренней дисциплины. Но его эффект для нас интересен – ощущение ценности слов повышается, а вот потребность их расходовать понижается.
Что для начинающего или морально истощённого очень пользительно.
У этого мероприятия тоже есть побочный эффект – тебе может понравиться молчать. И придётся прикладывать усилия, чтобы вернуться к социализированной жизни. Попробуй как-нибудь на выходных для тренировки силы воли.
Однако продолжим.
Хроническая депрессия и алкоголизм.
Второе отнюдь не всегда, часто он просто следствие первого. В основе писательства лежит всё-таки эмоция, точнее, её перепад. Организовать перепад от очень хорошего к просто нормальному гораздо сложнее, чем от хорошего к плохому.
Так уж устроен наш незамысловатый эволюционный механизм. Когда нам плохо, он подстёгивает организм, чтобы тот преодолевал проблему. А коварный писатель подсовывает механизму вместо проблемы свой сюжет и раззадоренный организм ему его продвигает, давая прочувствованные строчки.
Да, я тоже этим пользуюсь. А вы попробуйте иначе заснуть, когда вас трясёт от бешенства. А так – и себе историю в копилку рассказал, и заснуть смог без препаратов. И сравнительно вовремя.
Тут главное – не злоупотреблять сверх запаса прочности собственного организма. Иначе можно перегнуть – и здравствуй, родной, я твоё нервное истощение. А это очень противно – жить как робот, на гольном чувстве долга и привычках.
Не пытайтесь повторять это дома.
И чтобы этого избежать, некоторые считают правильным во всех непонятных случаях – принять на грудь и внедрить пенного. Не спорю, иногда принять для размягчения клубка нервов бывает полезно, и изредка – так и необходимо. Но как ты не бухай, проблема сама по себе не рассосётся. Решать её придётся всё-таки самому. Ну или идти к мозгоправу на поклон. Иначе в спирту придётся утопить благосостояние, талант, здоровье, а когда промилле в крови упадёт, проблема будет всё так же сидеть на камушке и зловредно хихикать.
Так что смирись с тем, что тебе придётся разбираться с проблемой на трезвую голову. А алкоголь (или иные вещества, запрещённые и не запрещённые к открытому распространению) могут помочь преодолеть наиболее тяжёлые моменты. И то не сколько преодолеть, сколько размазать переживание по времени, чтобы сердце от передоза негативных эмоций не остановилось.
И тут опять следует вспомнить древний совет, что душевные болезни лечатся трудотерапией и прогулками. От себя могу порекомендовать колку орехов и косточек в количестве ведра и больше, изготовление поленниц из чурок и одно-двухдневные походы в сложнодоступные части природы – например, горы.
Ну тут у кого как с географией и доступности неколотых ореховидных.
Шизофрения.
Прямое следствие рассеянности из-за двойной жизни. Где же нам выращивать своих персонажей, как не в своей голове? При правильно поставленном вопросе они живут там на протяжении цикла написания текста, после чего перетекают и обитают уже в книге.
И возвращаются в голову только для написания второй и последующих частей.
Но при нарушениях они могут прогнуть ментальный барьер и попытаться захватить власть. И тут последствия уже могут быть куда как серьёзными. Они же тоже слепки личности, причём чаще куда как более заманчивые, чем мы сами.
Но при этом они не имеют столь мощного заземления и чувства соразмерности, как у исходной личности. А попытка действовать по-книжному в жизни ведёт к травмам и социальному отторжению.
Поэтому, кстати, писателю противопоказаны любые психотропы и средства для расширения сознания. И без того имея склонность к перекатыванию крыши, можно так расширить себе сознание, что там потеряется даже опытный астральный путешественник.
Доставай тебя потом оттуда вантузом.
Да и карательная психиатрия имеет куда меньшие успехи в лечении, чем та же трансплантация. Да и те больше смахивают на обработку гранитной статуи кувалдой.
Что я так часто про психологов и психиатров? Ну потому что писатель гораздо чаще страдает головой, чем остальными местами. Хотя случается, что писатель отхватывает и по корпусу от неблагодарных читателей.
Но в основном прилетает всё-таки в голову.
Хотел бы сказать, что знаю рецепт усиленного заземления и привязывания сознания к реальности, но увы. Могу только сказать, что у напряжённо работающего в разные стороны мозга усиленные компенсаторные способности, которые не дают развиться большинству патологий.
Есть такая хорошая книга «Человек, который принял жену за шляпу». Там врач-психиатр рассматривает своих наиболее интересных пациентов. Так вот, если ты внимательно примеришь на себя проявления их диагнозов, то наверняка заметишь, что и у тебя нет-нет да проскочит нечто подобное.
Это ещё не значит, что нужно идти сдаваться на амбулаторное лечение. Ты же как-то подавляешь в себе эти поползновения, верно? Значит, мозг ещё способен сопротивляться атакующим тараканам. И его стоит в этом поддерживать. И тогда даже в случае тяжёлого помутнения у тебя будет шанс вернуться назад.
Жертва собственного мифотворчества.
Чтобы заставить читателя поверить на пять минут, придётся поверить самому на сутки. А если хочешь как следует встряхнуть его – будь готов протрястись на бездорожье сам. Следовательно, чтобы читатель хотя бы раз забоялся выйти ночью до ветру, тебе придётся какое-то время бояться вылезти из-под одеяла и не оставаться одному в квартире дольше, чем на сутки.
Представь, каково было Толкиену, что годами не вылезал из своего Средиземья. Или Ремарку, что до конца жизни жил там, в окопах Первой Мировой и Веймарской Республике времён становления фашизма.
А ведь из роли так просто выходить нельзя – обратно потом войти гораздо тяжелее. И редко когда есть универсальный механизм для погружения, что будет срабатывать хотя бы раз десять кряду. В основном для погружения в настроение приходится изобретать сложные и неполезные для здоровья способы. И оборонять себя во время таких состояний.
Но тебе это ещё малость рановато.
С точки зрения функционирования организма воображение – вещь вредная. И его даже пытались изничтожить в своё время. Особенно старалась инквизиция. Ни к чему хорошему это не привело.
Такая уж коварная вещь эволюция – без воображения, сиречь инакомыслия, дальше не проберёшься. И чем дальше мы забираемся, тем большее инакомыслия, сиречь творчества нам требуется.
Оборона стиля.
От чего? От других письменных работ.
Так уж случилось, что учился я в универе. И специфика факультета моего была такова, что каждое полугодие я, как и другие студенты, должен был выдавать на-гора 50-150 страниц специализированного текста, в котором не было места художественности. Зато там была вода, деепричастные обороты и совершенно никому не нужные псевдонаучные (или не очень) темы.
Кроме того, у таких работ была очень ограниченная аудитория. Один, редко два неблагодарных читателя. Это отнюдь не мотивирует человека, мнящего себя писателем, заниматься такой работой.
С другой стороны, такая работа требует перестройки мозга и перенастройки руки с художественности на научность и канцелярит.
И как, скажите мне, в таких условиях удержать высокий штиль выше критической отметки? Да никак. Одной рукой ронять стиль, а другой его поднимать выходит плохо. Руки путаются, и устаёшь так, будто закатываешь банки без приспособы для закатки.
Опасно, не повторять!
Конечно, можно поднапрячься и начать относиться к этому текстовому массиву как к Малым Вещам. И этот подход очень даже правильный – художественный стиль несколько утрачивается, зато рука расшатывается в новую сторону, а мозг вырабатывает новые нейронные цепи, что в целом положительно сказывается на конечном балансе.
Благо мы не спортсмены, из формы в форму входим куда как более сглажено.
Но вот в чём, пип, проблема – лимит у меня на количество Вещей на единицу времени! Жёсткий лимит! И хоть ты тресни, но не хватает у меня глубины вложиться в каждую работу!
Я с чем тогда останусь?
Вывод – надо выбирать. Всегда есть обязательно-побочный текст, в который имеет смысла вложиться больше. Например, если он по вашей основной специальности. Тут уж прямая выгода – поднять навык в одном направлении и не сильно обрушить уровень в другом.
Но что с остальными? А с остальными по остаточному принципу. Отключаем совесть, разбавляем копипастой, добавляем воды и следим за уверенным превышением уровня антиплагиата. Уровень скатывается к некоторому минимальному показателю качества.
А теперь приятный бонус – чем больше ты пишешь и думаешь над тем, что пишешь, тем выше этот самый минимальный показатель. И даже твою работу, сделанную по остаточному принципу, всё равно не так противно будет взять в руки, чем у такого же раздолбая, но без литературной жилки.
Просто помни: после написания объёмного побочного текста руку придётся опять набивать. Ну как после большого количества сладкого нужно обязательно чистить зубы.
Ощущение выписанности и опустошённости.
Чувства одного порядка. Собственно говоря, это одно и то же чувство, только разные стадии.
Опустошение – наше нормальное состояние. Писатель в ходе работы растрачивает своё внутреннее тепло, запас слов и удачных мыслей. Даже если он их дозирует, в итоге он оказывается в ещё более поганом положении – он всё равно остаётся у разбитого корыта.
Только вспомнить ему уже нечего.
Мне думается, что это альтруистичный защитный механизм – что-то вроде дополнительной совести. Оно во весь голос кричит – остановись, не гони строку! Оглядись по сторонам, задумайся, накопи новых впечатлений. И тогда новые строки не будет давиться наружу в клочьях розовой пены.
Чувство же выписанности возникает тогда, когда все системообразующие ценности уже ушли в печать, а нетронутыми остались только какие-то случайно уцелевшие ошмётки. Всё, от писателя осталась одна оболочка. Сплошные недостатки без конкурентных премуществ.
И раздолбанная нервная система в придачу.
А значит, надо откатываться назад, к основам. К природе, философии и религии. Добро пожаловать назад, в мир обычных людей. Тебе здесь не нравится? Это нормально. Небожителям обычно не нравится, когда их лишают крыльев и переводят в более плоское измерение.
Или, во всяком случае, ты так думал.
Это означает только одно – твоему внутреннему переработчику больше нечего перерабатывать. А значит – шагом марш за новыми долговременными впечатлениями! Если не хватает денег для перемещения, иди в дворники.
Или в монахи.
А если ты уже дворник и с постригом? Бери в библиотеке метафизику пополам с высшей математикой. Если окончательно не поплывёшь рассудком, то сможешь выстроить новую основу, на которую смогут налепиться новые впечатления. И при должной добросовестности тебе ещё хватит материала не только для лебединой песни.
В любом случае – имей себе мужество признаться, что ты уже всё. И нужно вспомнить, чем ты занимался до революции, и заниматься этим дальше. Может, лет через пять ты сможешь вернуться к подобию творческой жизни.
А может, что и нет.
По-моему, это достаточно убедительное доказательство необходимости наличия профессии. Потому что писательство – это не профессия. Это призвание, потребность или запись в Книге Судеб.
В этом мы болезненно перекликаемся со спортсменами и балерунами. Только у них возрастной ценз определён жёстко и дальше тренерство или забвение. Мы же при правильном обращении способны (да даже должны) протянуть подольше. Да и начинать писать никогда не поздно.
Я это всё к чему – попытка писать по три романа в год приведёт лишь к выгоранию и вырождению в депрессивно-эпатажного циника. Чем сложнее продукт, тем дольше он вызревает. И если ты не существо с принципиальной другой мозговой архитектурой, с этим придётся смириться.
Потому как из одной только жажды бабок хорошего ничего не сделаешь. Кто? Правильно, Масяня. Сказала пророчески, но Куваеву это не помогло.
Немаловажен ещё и размер таланта. Кого-то хватает только на одну книгу, кого-то на две и третью он додавливает с клочьями внутренностей. Тут только самоосознание и самокритика могут помочь.
А если бы они были развиты у каждого человека – тогда такие, как я, могли бы с чистой совестью вымереть за ненадобностью.
У меня даже есть мечта. Где-нибудь в старости проснуться с утра попозже и прочитать со своего устройства сообщение типа «по результатам всеобщего тестирования вы признаны одним из глупейших человеков на земле». После чего повернуться на другой бок и спокойно спать дальше.
Такое человечество от прозаических причин не исчезнет и в цивилизационный тупик не зайдёт. Если оно и вымрет, то от таких проблем, которые я себе и воспринять-то могу только по частям.
Грустно как-то выходит. Так и должно быть – неофит должен быть предупреждён о последствиях несоблюдения личной гигиены и халатного использования личного оружия и амуниции.
