Quotes from the book «Чучело»

И тоска, такая отчаянная тоска по человеческой чистоте, по бескорыстной храбрости и благородству все сильнее и сильнее захватывала их сердца и требовала выхода. Потому что терпеть больше не было сил.

- Да никакая ты не милосердная! Ты только Димке все прощаешь… А остальным?..

- Остальные вредные! - крикнула Ленка. - Злые! Они волки и лисы - вот кто они такие! Если бы не они, он бы давно сознался.

- А я не верю, что в вашем классе все вредные! - сказал Николай Николаевич. - Быть этого не может.

А получается, раз побежал — значит, виноват. Теперь я ученая — надо отбиваться, если даже их много и тебя бьют. Но бежать нельзя. Тогда я этого не понимала и побежала.

- Разве ты в этом виновата? - сказал Николай Николаевич, - Да и они не виноваты, что смеялись надо мной. Их можно только пожалеть и постараться им помочь.

- Может быть, ты их любишь? - Ленка с подозрением посмотрела на Николая Николаевича.

Тот ответил не сразу - помолчал, подумал, потом сказал:

- Конечно.

- И Вальку? - возмутилась Ленка. - И Рыжего, и Лохматого?!

- Каждого в отдельности - нет! - У Николая Николаевича от волнения перехватило горло, и он задохнулся. - А всех вместе - да, потому что они - люди!

Вот именно, поддакивать тоже нельзя — должна быть четкая позиция. И вообще что такое «поддакивать» — это же угодничество?..

- А почему он такой, - с беспокойством спросила Ленка, - как ты думаешь?

- Потому что Рыжий. Все кричат: «Рыжий! Рыжий!..» А он боится этого и старается не выделяться. Все орут, и он орет, все бьют, и он бьет, если ему даже не хочется. Я знал таких людей.

- Дедушка, а вдруг он не хохотал над собой, а плакал… - Ленка в ужасе замолчала. - А вдруг у него слезы в глазах стояли не от хохота, а от обиды?.. А я над ним смеялась.

- Может быть, ты еще в ком-нибудь ошибалась? - спросил Николай Николаевич.

Верить нужно до конца.

А он боится этого и старается не выделяться. Все орут, и он орет, все бьют, и он бьет, если ему даже не хочется.

- Ты меня осуждаешь за то, что я пожалела Димку, потому что он… предатель? - спросила Ленка.

- Прощать - пожалуйста!.. Но не предателей, - ответил Николай Николаевич. - Лично я не люблю подлецов.

- Ты же сам говорил, что надо быть милосердным! - защищалась Ленка.

- Говорил! Говорил! - снова закричал Николай Николаевич. - И никогда от этого не откажусь! Но ты считаешь себя милосердной только потому, что пожалела подлеца?.. Это же смешно!

Николай Николаевич выпрямился и торжественно произнес слова Раевского: — «Государь, — сказал генерал Александр Раевский, — честь дороже присяги; нарушив первую, человек не может существовать, тогда как без второй он может обойтись еще».