Read the book: «Распутица. Роман в пяти частях», page 9
Глава восемнадцатая
После того разговора с Евгенией Алла, естественно, уже не могла проводить урок в душевном спокойствии. Но всё равно что-то рассказывала детям. Тот урок был последний. Она положила в учительской классный журнал, взяла тетради учеников, чтобы проверять дома. Михаил наутро собирался в рейс, она как никогда была не в духе. Сын Виталька сидел рядом и делал уроки. Алла всегда верила мужу, а теперь сомнения сизыми крыльями кружили в сознании и словно хлопали её по лицу: она краснела и слегка вздрагивала оттого, что информация могла подтвердиться. Эту женщину в дублёнке с привлекательной внешностью, с похотливыми пухлыми губами, несколько приплюснутым тонким носом и большими голубыми глазами, наверное, Миша знает. Он снабжает многих знакомых модными тряпками. Вот только жаль, что она не знает её имени. Но если обрисует словами внешность этой женщины, он тотчас поймёт, какая стерва к ней приходила. Алла понимала, что муж нравится бабам и они готовы отбить его любой ценой. Если женщина заговорила о другой женщине, с которой Миша спутался, значит, она перешла той дорогу и с помощью неё хочет отбить у Аллы мужа.
Она решила поговорить с Михаилом после ужина, а сейчас приказала себе докончить проверку тетрадей. Но только приступила к работе, как снова посторонняя мысль отвлекла, она задумалась, приложив ручку к губам: «А что это тебе даст? – спросила она у себя. – Он, конечно, придумает, что ответить, а я в его глазах буду выглядеть ревнивой дурой. Эта женщина, наверное, хочет, чтобы мы поругались, чтобы я безумно ревновала. Но этого она от меня не дождётся, нет, ни за что не дождётся! Неужели Миша способен мне изменить? А почему бы и нет? – слышала она в себе посторонний, спорящий с ней голос. – Но тогда эта должна быть женщина выше меня по интеллекту и чище душой. Правда, таких, как я, не очень много. Та женщина низкая, падшая, если посмела затеять интригу и запутать меня в ревности. Наверное, всё-таки нужно спросить у него, что это за женщина. Но сразу видно, что у неё грязные намерения». Алла стала продолжать проверку ученических тетрадей, отключившись от посторонних мыслей. Ведь к этому она приучила себя ещё со студенческой поры, что у неё прочно вошло в привычку.
Закончив проверку тетрадей, она вышла в большую комнату, где Михаил всё в той же позе лежал на диване и читал еженедельник «За рубежом», а рядом лежал журнал «За рулём». Это было обычное для мужа чтение периодики. Он любил также с сыном сыграть партию в шахматы, чему научил его, и Виталька часто просил отца поиграть с ним. Михаил всегда играл честно, без поддавков, приучая сына к самостоятельному мышлению: чтобы мысленно продумывал многоходовые комбинации, выбирал наиболее рациональный план и подготавливал почву для последующих ходов…
Алле часто было жалко сына. И она иногда в шутку говорила:
– Ну хотя бы раз дал ему выиграть, разве ж можно так жестоко обыгрывать сына?
– Шахматы, ты знаешь, логическая игра, надо постоянно шевелить мозгами, – парировал Михаил, – а иначе он никогда не научится интересно играть. Имей в виду, в деловой жизни нужно уметь думать, иначе ничего не добьёшься, и тогда тебя легко обойдут конкуренты…
– Ну тогда показывай, как нужно выигрывать. Какой же прок всё время проигрывать, у него просто пропадёт интерес.
– Ничего не пропадёт! Наоборот, проснётся небывалый азарт, и обретёт уверенность победителя. Между прочим, Виталик уже может разыгрывать несложные комбинации.
– Да-да, я вижу, как он всякий раз плачет, когда ты ставишь ему мат.
Виталька сейчас ещё не решил задачу по математике. Причём в школе он учился хорошо, но учила сына другая учительница. Алла так сама захотела, из-за чего в своё время она поругалась с мужем, который настаивал на том, чтобы жена сама учила сына; она же считала, если бы он был в её классе, тогда бы другие учащиеся думали, что к сыну она относится не столь требовательно, как к ним, то есть попросту они бы его ревновали.
– Ну что, Миша, ужинать будем? Я думала, что ты уже приготовил, – подошла она к супругу и рукой провела по его светло-русым волосам.
– Ой, извини, зачитался, – он взял её руку, преподнёс к губам несколько наигранно.
Алла снисходительно улыбнулась и позвала мужа на кухню.
– Как твои дела?
– Спасибо, пока всё превосходно. Завтра еду в Польшу, а потом и во Францию, остановлюсь там на сутки. Возьмём груз и махнём прямиком в Ниццу.
– А у меня для тебя есть неприятная новость, – она внимательно посмотрела на мужа, который положил на грудь журнал и приготовился слушать.
– Любопытно, я весь во внимании…
– Сегодня ко мне приходила какая-то странная женщина, правда, не назвалась, но вела она очень развязно. И о тебе отзывалась как-то очень неуважительно. Ты, может, знаешь, кто она такая?
– Не имею представления, о ком ты говоришь? – искренне изумился муж. – А при чём тут я и какая-то сумасшедшая? И что же она говорила? – спросил он лишь для того, чтобы что-то сказать, и опять взял в руки журнал, демонстрируя равнодушие.
– Про какую-то ещё женщину, но я не стала выслушивать её бред. Я правильно поступила? – она выразительно посмотрела: «Ну, как ты будешь выкручиваться»? – кажется, говорил её взгляд.
– Ты сомневаешься? Почему ты думаешь, что она обо мне говорила неуважительно, что ты под этим подразумеваешь? – после длительной паузы переспросил муж.
– А ты сам подумай! – лукаво улыбнулась Алла. В её взгляде Михаил улавливал какую-то скрытую проницательность. Он, конечно, про себя оценил мудрость жены, которая не хотела пока называть всё своими именами. Сейчас Михаил мысленно перебрал в сознании своих бывших и настоящих любовниц и не мог понять, о какой же особе шла речь. Юлию он сразу исключил, она не могла прийти ни под каким предлогом, да к этому просто не нашлось бы серьёзного повода. Лера? Эта слишком прямая, она бы не стала скрывать своё имя и не пошла бы кляузничать жене. Ей не нужен скандал. А вот Евгения донельзя ревнивая и к тому же мелочная, поэтому от неё можно всего ожидать. С её слов, своего мужа-боцмана она любила. Но ему казалось, что Евгения просто хотела прикрыть мнимой любовью к мужу свою страсть к мужчинам. И он был не уверен, что являлся у неё единственным любовником. Впрочем, она как-то сама признавалась, что кто-то был у неё. Но Михаил этим типом не интересовался.
– Знаешь, мне не о чем думать. Я об этом не имею никакого представления. И вообще, ты хоть опиши её внешность, чтобы я хотя бы приблизительно имел о ней представление.
– Неужели у тебя их столько много, что ты не знаешь, о какой именно дамочке идёт речь? – саркастически спросила Алла.
– А что ж ты думаешь, у меня мало знакомых, просто знакомых женщин, и среди них наверняка найдётся хотя бы одна, которая завидует тебе и мне, что живём мы на редкость дружно. Скажем, твои и мои одноклассницы или с кем работал в таксопарке и тому подобное.
– Как умеешь ты ловко выкручиваться! Но разве для этого не нужен повод?
– Господи, да что ты заладила? – повысил тон Михаил. – Представь себе, я не знаю какой. Как ты выразилась, дамочке стукнула моча в голову. Ну вот поверь, не знаю! – развёл он руки в стороны, вытаращив на жену глаза.
– Хорошо, Миша, хорошо, два штриха: она была в дублёнке, с белым воротником, какие ты привозил из Польши, а ещё у неё такой остренький любознательный носик, как бы книзу пригнут, на кончике слегка, и глаза такие большие, зелёные, как у лягушки, – засмеялась Алла лёгким истерическим смехом. Но за ним Михаил уловил хорошо запрятанную ревность жены, и она больно кольнула его взглядом. Он впервые почувствовал свою неисправимую вину перед ней. «Она же не заслуживает моих безобразных измен», – подумал он, наклонив голову вперёд. По точно названным признакам Михаил понял, что речь шла о Евгении, да, он привозил ей дублёнку. Но у неё муж ходил в загранку на судне и мог вполне привезти.
– Я вижу, ты догадался, кто эта женщина, но ничего мне о ней не говори, Миша. Завтра тебе отправляться в дорогу, и потому я не собираюсь портить мужу настроение. Я думаю, это недоразумение само рассосётся, как беспричинный нарыв. Хотя в медицине таких нет, это и дураку понятно, то есть всякий нарыв вызван какой-то инфекцией. А теперь давай поужинаем. Где там наш сын?
Но когда Алла вела Витальку в кухню, она подумала о Марике, который подвёз её сегодня к дому. Она не собиралась о нём рассказывать мужу, чтобы не закралось тому о ней дурное подозрение, будто бы она всё ещё неравнодушно относится к своему бывшему жениху. Хотя не помешало бы Мише и отомстить. Ведь отныне она уже знала точно, что у мужа была женщина, и это с надсадной болью отозвалось в её душе, чего она не показала Михаилу.
Семья Данилкиных наконец села ужинать в смутном настроении неуверенности, что мир и покой отныне покинул их квартиру, во что не хотелось верить…
Глава девятнадцатая
Во второй половине декабря Семён, как делал это и раньше, частями принёс домой целый блок сливочного масла, какого в магазинах в те времена почти не было в свободной продаже. Валентина помогала мужу сбывать соседям и у себя на работе. Когда Семён узнал, что жена продавала соседям масло, он накричал на неё, полагая, что та в два счёта может погубить его, так как ушлые женщины из их двора знали всё наверняка, что он работал на молокозаводе, откуда тащил это проклятое масло.
– Вот что, Валька, ты меня под монастырь не подводи своими дурацкими выкидонами, – заговорил грубо Семён. – Эти бабы завистливые, любая из них капнет в милицию на меня и не поморщится, такой вы паскудный народ, бабы! – отчаянно, злостно проговорил он.
– Ох, да нужен ты им больно! Они сами побольше тебя несут: одна из магазина, другая на складе работает, что же, они не воруют? – возразила Валентина. – И куда, по-твоему, я должна носить продавать, на рынок? А там вот скорее заинтересуются, где я беру масло. Там переодетые в гражданку обэхээсники шныряют по торговым рядам. Мои бывшие с кондитерки всё знают, вот уж кто наживается…
– Вот что я предлагаю: подключи к делу Юльку. Она, как я вижу, поумнела уже, разобралась в жизни, вот этой стрункой она мне уже нравится, а то честной собралась прожить, дураки одни и живут! Власти сами приучают тащить, надо платить хорошо, чувство хозяина воспитывать, а то развели принудительный коллективизм…
– Да, да у неё Коля из части что хочешь приносит – полный холодильник говяжьей тушёнки и сливочного масла тоже завались…
– И что, она уже подторговывает этим добром? – не без зависти поинтересовался Семён и при этом его серые глаза живо блеснули, но он притупил взгляд.
– Я не спрашивала, Сёма. Да какая тебе разница! Нет, я думаю, ей некогда, она и не барахольщица и не торговка. Это её кто-то попросил…
– Ну и ты попроси. Пусть втягивается как надо в работу, привыкнет, привьётся живчик наживы, и тогда сама не бросит.
– Ой, а в кафе, думаешь, своего масла нет?
– Пускай тогда в своём околотке предлагает и своё и наше, – настаивал Семён.
– Ты боишься, что я тебя подведу под монастырь, а ты не боишься, что Юлю подведёшь? – уставилась проясненно жена.
– Чего ты заладила? Может, она что-нибудь умнее тебя придумает…
– Ох, Сёма, не нравится мне ни её затея, ни твоя…
– Это не моя выдумка, так сама жизнь подсказывает. Тебе нечего это объяснять. Зайди к сестрице, пригласи, дескать, работа есть. Я сам с ней поговорю, да, пусть придёт…
Валентину не нужно было толкать в спину, она в тот же день исполнила просьбу мужа и объяснила Юле суть дела.
– И он мне доверит? – спросила она, не веря, что Семён сам хочет попросить её поучаствовать в спекуляции сливочным маслом.
– Конечно, он не предлагал пока, пристал ко мне: зайди да зайди! А ты тушёнку продаёшь? Не дашь ли мне и Светке хотя бы по паре банок?
– Приди, так и дам! Мне не жалко. Коле, я может, поостерегусь сказать до тех пор, пока он сам не спросит.
– Нет, дорогуша, объясни ему всё, как есть! Что же ты, мужу не доверяешь? – хихикнула Валентина подобострастно.
– Он не говорил мне, что надо загнать военный паёк.
– А ты бы сама догадалась, может, он от тебя ждёт, когда ты сама проявишь деловую смекалку?
В следующий раз Юля съездила к Валентине, и она заполнила сливочным маслом большую сумку под завязку.
– Слушай, а пусть Семён Иванович приносит ко мне домой. Такие тяжести в положении таскать на себе я не собираюсь. Сколько денег я должна отстегивать в свой кошелёк? – смело спросила она.
– Вот ты как заговорила!? Это Коля на тебя так подействовал?
– Ну ты как скажешь, – засмеялась младшая сестра. – А то я сама не вижу, что кругом происходит…
– Ты только будь предельно осторожна, – с этими словами она пошла проводить сестру на автобус, неся тяжеленную сумку.
– А Коля приехал из Пензы?
– Давно уже!
* * *
…Юлия столкнулась с неожиданной трудностью: как продавать людям масло? Ведь самой набиваться им, оказывается, непросто! В воскресенье она работала в кафе, у неё был скользящий график. В этот день должен был заехать с вещами Михаил, для чего она запаслась объёмной сумкой. «Если бы бросить работу и только заниматься коробейничеством», – подумала она.
В кафе она предложила сливочное масло своим коллегам. Хотя те и получали его со склада, но брать свободно не могли, потому что со склада его отпускали по разнарядке, и лишних сто граммов никто не брал. И потому предложение Юле всём понравилось. Единственно она боялась заведующую кафе, так как та особо не баловала никого продуктами. Причём с самого начала и на раздаче повелось накладывать блюда клиентам строго по норме. Недаром кафе считалось одним из лучших по культуре обслуживания.
Михаил приехал к ней как раз в обед. В это время в кафе было не очень много посетителей, не так, как в будни. Она вышла к Михаилу в белом высоком поварском накрахмаленном колпаке.
– Привет, Миша, как я рада тебя видеть! – воскликнула, улыбаясь, Юля.
– Здравствуй, Юля, как Николай служит? Его в Афган не посылают?
– Ой, что ты, сплюнь, я так боюсь этого Афгана…
– А, понятно, скоро у вас прибавление, – сказал Михаил, глядя на её полнеющий живот, и глаза его почему-то залучились, словно это был его ребёнок.
– Да, Миша! – застенчиво улыбнулась она.
– Пойдём посидим в машине, обсудим наши дела.
Машина «Жигули» стояла у обочины дороги. Юля опустила глаза и молча пошла рядом с приятным, обаятельным мужчиной, от которого веяло на неё каким-то благородством и душевностью. Он открыл ей дверцу, Юля села на переднеё сиденье. Ах, как ей охота с ним прямо сейчас куда-нибудь умчаться и чтобы никто их не нашёл. Но этого она никогда не сделает, и вовсе не потому, что Миша был друг Коли, просто у неё есть муж и больше ей никто не нужен. Между её сокровенным желанием и этим умозаключением, однако, улавливалось явное противоречие, но Юлия этого не замечала, так как с Мишей ей было исключительно хорошо, как с другом Николая. Но если бы она вот так же сказала кому-нибудь, её, конечно, никто бы не понял или посчитал бы лукавой женщиной, скрывающей даже от себя правду. На самом деле Юля ничего не скрывала, не утаивала и не афишировала свою деловую связь, хотя уже некоторые догадывались об их необычных отношениях.
– Евгения когда работает? – спросил он.
– Она вчера была, а я весь день сегодня. Завтра опять буду я, она – во второй смене. Кстати, приехал её Кузьма, теперь вам лучше не встречаться. Правда, она почему-то очень злится на меня. Я боюсь, как бы до моего мужа не дошло, что мы с тобой поддерживаем деловые отношения.
– Ничего, я с ней поговорю. Не думал, что она станет претендовать на что-то большеё…
– Что-то случилось?
– Она ходила к моей жене в школу, но я ей покажу… выдумала же?… Больше я ей ни одной шмотки не принесу.
– Тогда она совсем с ума сойдёт.
– Ничего. Боцман дома – не разгонится, я врежу ей промеж глаз, так сразу станет шёлковой.
– Ты как блатной, аж мне стало страшно!
– Ладно, к делу. Как сумку вынести из багажника? Слишком заметно.
– Давай ко мне домой. Или нельзя? Коля… ой, а что, если к сестре Вале? С ходу и отвезём?
Юлия быстро скинула поварской колпак, развязала белоснежный передник и положила на заднее сиденье.
– А тебя в кафе не хватятся?
– Я попрошу мою напарницу… присмотрит за раздачей и прикроет, если возникнет необходимость отпустить клиентов.
Они быстро поехали, правда, к Туземцевым ехать было недалеко. Он свернул в первую же улицу и, больше никуда не сворачивая, ехал прямо.
– Ты что-то недоговорила? Ты сказала: «Коля», а дальше что?
– По правде говоря, ничего особенного. Я бы не хотела, чтобы муж знал что-либо о наших отношениях.
– Ведь мы же с тобой не любовники? Я ему хотел это объяснить в тот раз, когда он приходил ко мне домой, но он меня даже не выслушал…
– Он говорит, что сам себе не доверяет, а другу – подавно, что ты запрещаешь ему общаться с Аллой, поэтому хочет, чтобы и мы с тобой не поддерживали деловых отношений. Я слышала, что твоя жена педагог?
– Да… но это он так зря обо мне плохо думает. Я поговорю с ним. Пусть не задуривает мозги своими пустыми бреднями.
Когда они приехали, Валентина была дома, а Семён с утра подался на подледную ловлю рыбы. Поэтому Валентина без особых препятствий впустила Юлию с Михаилом.
– Это мой лучший друг! – смеясь, представила его сестре.
Михаил поставил полную вещей сумку, поздоровался с круглолицей, светловолосой и полноватой хозяйкой в простом домашнем платье.
– Очень хорошо! – воскликнула Валентина, одаряя улыбкой импозантного мужчину. —Только чтобы муж про друга не узнал, – она весело засмеялась, хватаясь рукой за рот, понимая, что сболтнула лишнее.
– Миша и Коля друзья, так что придержи свою нездоровую фантазию, – недовольным тоном проговорила Юлия.
– Тем более хорошо! Я же пошутила…
– Ну ладно, вечером обязательно заскочу, без меня вещи не смотри. Мне пора сейчас быть в кафе, а я здесь торчу…
– Какая ты счастливая! Каких мужчин имеешь! – опять не сдержалась Валентина, заинтересованно глядя на Михаила, который молча улыбался…
Потом он привёз Юлию в кафе, она подхватила свой поварской атрибут и резво убежала в кафе с румянцем на круглых щеках, при этом почти не ощущая своей беременности.
Михаил постоял, закурил неторопливо, в приоткрытое окно выпустил струю дыма и уехал восвояси. «Пока я встречаюсь с Евгенией, Юля будет это вполне нормально или хотя бы терпимо воспринимать, – думал он, – наверное, я ей нравлюсь, но она этого не показывает. Хорошая баба, какая бы ещё женщина предупредила насчёт боцмана. Но я скоро завяжу с этой дурой, хватит. Значит, она отключила телефон, потому что приехал муж».
Михаил поехал на улицу Октябрьскую, где жила Евгения в трёхэтажном доме. Она должна была увидеть машину, про себя решил он, остановившись напротив. Михаил посигналил, чтобы та выглянула в окно, он уже так делал не раз, правда, тогда не было мужа, но она всё равно не впускала его. Какая разница, ведь люди могли увидеть, как Евгения садилась в машину и они уезжали подальше за город. Салон автомобиля служил им спальней.
Фигура Евгении мелькнула в окне и пропала. Через пять минут она торопливо вышла и подошла к нему.
– Ну ты сообразил подъехать! – сердито сказала она.
– А что, боцман дома или сосед зашел? – весело бросил он.
– Не остри, просто муж пошёл в магазин, а потом поедет на рыбалку…
– Мало ему морской рыбки?
– Ему милей река, соскучился…
– А по тебе разве нет?
– Миша, не остри, а чего ты сейчас приехал? Я бы тебе позвонила, а сейчас поехать никак не могу.
– Вот и хорошо! Замнём, однако, ты хорошая пройдоха, не думал, что придёшь к жене. Садись в машину! – крикнул он.
– О чём ты говоришь, Мишенька? Это тебе Юлька набрехала?
– Причём тут Юлька? Если сама перед каждым ноги раздвигаешь, думаешь, что и она такая?
Евгения покраснела, ей всё стало понятно, выходит, жена проговорилась?
– Разве твоя жена знает меня? Я уверена – не знает, может, это была другая женщина? Ведь у тебя я не одна?
– Но у тебя одной такой нос, так что хватит! И больше ничего не будет от меня; о тебе я думал лучше, а ты стервозная, подлая бабёнка.
– Да, я так и знала, как только Юльку подключил к продаже шмоток, так я тебе сразу надоела?
– Это не твоё дело, советую не высовываться. У меня к тебе всё! А надо бы печать под глаза поставить. Без этого ты не можешь…
– Ну и пошёл, катись, нужен ты мне, сам кобель! – она резко повернулась и ушла, гордо неся голову.
Михаил посмотрел на окна дома, где, как ему показалось, никого не было. А ведь у него было намерение под благовидным предлогом познакомиться с Кузьмой Дубакиным для расширения своих деловых связей. Но теперь этот вариант сотрудничества, похоже, отпадал, но в то же время от которого он пока не отказывался. Михаил поехал к музыкальной школе на Атамановскую. Нет, он уже никак не мог обходиться без посторонних связей с приличными женщинами. Вот и Лера была по-своему хороша, к тому же с мужем давно разбежались. С ней легко общаться, хотя иной раз она вела себя внешне с показной холодностью, будто была равнодушна к сексу, и вместе с тем отдавалась с азартом, что, казалось, ей было совершенно несвойственно. И в то же время Михаила к ней тянуло не только то, что можно было переспать (по её словам, без этого она и сама могла обойтись), просто Лера хороший и надёжный товарищ и подходила для поддержания его дела, ради которого и постарался забыть её недавнее увлечение. Сейчас как раз она вела урок.
Михаил поехал в бар, где у него также были налажены связи с барменами и официантками. Он завёз им пакет импортных шмоток, получил деньги за предыдущую партию. Покурил, выпил поднесённый безалкогольный коктейль и поехал опять к музыкальной школе. Лера и какой-то мужчина стояли у входа и увлечённо разговаривали… Михаил не вышел из машины и продолжал сидеть. «Кто бы это мог быть? – подумал он. – Может, мент или тот самый её тайный обожатель? Или её коллега?» Но на музыканта он был не похож. Слишком лицо грубоватое, неинтеллигентное. И чтобы тут зря не светиться, Михаил уехал. На ходу он посмотрел в смотровое зеркальце.
Лера всё так же что-то втолковывала мужчине, и он решил, что так разговаривают только учителя с родителями. Он видел, как Алла беседовала с ними, и создавалось впечатление, словно за что-то она их отчитывала.
