Quotes from the book «Сердца четырех»
— Поздравляю, друзья, — устало улыбнулся Ребров, — теперь у нас есть жидкая мать.
М4. А ты не на Чехове случайно сидишь? Ж1 (мучительно потягивается). Нет. На Набокове. Все смотрят на нее. Ж2. Но это же... дико дорого! Ж1. Средства позволяют. М2. А чем. Ты. Из ломки. Выходишь? Ж1. Сложный выход. Сначала полдозы Бунина, потом полдозы Белого, а в конце четверть дозы Джойса. Ж2. Набоков, да! Дико дорогая вещь. (Качает головой.) Дико дорогая. На одну дозу Набокова можно купить 4 дозы Роб Грийе и 18 доз Натали Саррот. А уж Симоны де Бовуар...
— 54, 18, 76, 92, 31, 72, 72, 82, 35, 41, 87, 55, 81, 44, 49, 38, 55, 55, 31, 84, 46, 54, 21, 13, 78, 19, 63, 20, 76, 42, 71, 39, 86, 24, 91, 23, 17, 11, 73, 82, 18, 68, 93, 44, 72, 13, 22, 58, 72, 91, 83, 24, 66, 71, 62, 82, 12, 74, 48, 55, 81, 24, 83, 77, 62, 72, 29, 33, 71, 99, 26, 83, 32, 94, 57, 44, 64, 21, 78, 42, 98, 53, 55, 72, 21, 15, 76, 18, 18, 44, 69, 72, 98, 20.
- Свердловск, - Штаубе посмотрел в окно.
- Вы и здесь были?
- Ни разу, - засмеялся Штаубе. - Шестьдесят шесть лет потребовалось, чтобы доехать! Вот вам и Россия! Давайте выпьем за это!
- За дорогу длиной шестьдесят шесть лет?
- За неё! - Штаубе достал из рюкзака бутылку водки, стал открывать. - Мне всегда нравились эти сумасшедшие российские расстояния. Они как-то...возбуждают, правда?
Граненые стержни вошли в их головы, плечи, животы и ноги. Завращались резцы, опустились пневмобатареи, потек жидкий фреон, головки прессов накрыли станины. Через 28 минут спрессованные в кубики и замороженные сердца четырех провалились в роллер, где были маркированы по принципу игральных костей. Через 3 минуты роллер выбросил их на ледяное поле, залитое жидкой матерью. Сердца четырех остановились:6, 2, 5, 5.
— Как обстановка? - он посмотрел на подплывший кровью труп старушки, на безглавое тело Говорова.
— Приближена к боевой! - ответил Ткаченко и все засмеялись.
Оленька, миленькая, они вам пизду разорвут, а нас в мозги выебут, давайте взорвемся!
Жри меня и я вернусь только очень жри жри когда наводят грусть жирные дожди жри когда метель метет жри когда жара жри когда никто не жрет все прожрав вчера…
– Ты где воевал, друг?
– 1-ый Белорусский, – Штаубе шел, бодро опираясь на палку, – начал под Прохоровкой, кончил Берлином.
– На рейхстаге расписался?
– И расписался и насрал между колоннами. От души.
