Моряк – не профессия, это образ жизни

Часть третья

Судно идет ходом. Погружается баком в волну по клюзы, поднимая бурун на палубу.

ЦПУ. Смена вахт 12.00 дня. III механик меняет IV механика.

C открыванием двери в ЦПУ врывается грохот работы машинного отделения и резко смолкает с закрытием ее.

Прихрамывая, медленно вошел Владимир и сходу начал проверять показания на щите управления. Четвертый спрашивает его:

– Как тебе новость?

– Какая?

– Ты в кают-компании был? Обедал?

– Нет, не хочу что-то. Так что там?

– Боцман пинтоса беглого отрыл у себя где-то в шкиперской.

– Во! Ни себе чего! Как же он с «рогатыми» досмотр делал? Вот пусть его сам теперь и кормит.

– Представляю! Мастер, наверное, на себе волосы рвет!

В ЦПУ входит Женька.

– Слышали? Звездец будет. Разгонят мостик теперь начисто.

Женька легким шлепком ладоней принимает вахту у моториста с вахты четвертого.

– Жень, иди на бак, типа, к брашпилю, инструмент возьми с собой. Нанюхай обстановку, интересно же!

– Ага, ладно.

Владимир вышел из ЦПУ, прислушался к работе механизмов и вошел обратно, еще раз просмотрел показания на щитах и сел в кресло напротив смотрового окна на главный двигатель.

Вошел Женька.

– Доложи обстановку!

– Уууу, труба, ураган. Мастер с чифом и боцманом стоят на крышке пятого трюма, но не слышно, только руками мотают.

– А где нашли?

– Стармос говорит, вроде сам он вышел из вентиляционной трубы трюма. Жрать, наверное, захотел вот и вышел. Уже припахали, с краской ходит.

–Ну да, харчи отрабатывать надо. А куда определили на постой?

– Не знаю, мне фиалетово, хоть пусть у «шкуры» в каюте. Это мы что, уже пять дней, как вышли из Луанды. Да, что мне бросилось в глаза, пинтос как две капли похож на того полицая, что тебя морщил в баре.

– Кстати, а что ты там на этих братков собаку спустил?

– Я же родом из Львова, у нас это с детства. Двор на двор, улица на улицу. Бились с «западэнцами» насмерть!

– Сурово.

– Пойду, остановлю компрессор, вон уже давление…

Кивает в сторону манометра.

Хлопает дверь в ЦПУ. Женя вернулся.

– У меня до сих пор там маманя и братишка. Надо их оттуда выруливать. Дальше будет только хуже.

– А что мешает?

– Бабла надо бы подкосить на переезд.

16.30 дня. Верхняя палуба возле бассейна. Чистое небо, свежая погода в сороковых широтах.

Стая дельфинов видна до горизонта. Они обгоняют судно, подныривают под килем, иные возвращаются обратно и вновь обгоняют его. Владимир стоит и смотрит как на юте негр долбит киркой по палубе, очищает старую краску. Он медленно поднимает голову и смотрит в его сторону красными злыми глазами. Их взгляды пересеклись.

23.55 ЦПУ. Прием вахты у четвертого механика.

Четвертый озабоченно:

– Мне не нравится шум насоса охлаждения поршней, а так все в норме.

– Будем бороться. Жень, бери листочек и снимай показания температуры после охлаждения поршней.

Да ты куда собрался? Здесь, с общего термометра. Но чтобы нам не было скучно, спустись в тоннель гребного, там за поддоном, где стоят масленки для подшипников вала, запусти руку за шпангоут.

Через полминуты приходит Женя.

– Ну, с брендюшником то работать можно. Чиф в этот раз взял в Луанде тропикан, так у меня аскома с него, что за винооо!

– Луандские грузины нам пропихнули свое Ркацители! Насыпай, у меня к тебе дело есть. Не забывай снимать показания.

У меня «ПАТ», т.е. ситуация патовая.

– Нуууу.

– Вот и ну! В Аргентине мне нужно снять товарец и притаранить его на судно, но ты посмотри на меня? Что говорить, если ты мне помогаешь подняться после вахты!

– Да не вопрос, я помогу.

– Ты, вот что, подпивайся и рассказывай мне о себе и поподробнее.

– Типа, доверять или нет?

– Да, Жень, да! Когда проходит солидная сумма, не до смеха, причем часть денег вкладываю не я, а спрос с меня. Давай, без стеснения и не забывай снимать показания. Вахты у нас еще три часа, успеем. Итак….

– Встречное предложение! Володь, я друзей не продавал, никто не может сказать, что Жэка хоть где-то струсил. Да, я хоть и не «обстрелян» на войне, только понимаю, что такое чужие секреты и деньги. А еще знаю, что такое честь! Может у меня не хватает образования и морского ценза, и я не интеллигент по происхождению, но считаю себя личностью и с железной жилой! Стукачество презираю. И, что мне особенно нравится среди меня самого, по пьянке я не буровлю! Этого достаточно?

– Не буровишь, это ты точно подметил. Ладно, насыпай, продолжим… Что там с показаниями? Дай позырю. А…, поняяяятно. Придется дергать насос, не сегодня, но придется. Записать эти показания я мог бы и сам, мне важно, чтобы ты это знал. Проводим параболу по цифрам, смотри, и получаем кривую в пользу падения и скачков температуры. Сечешь?

Для начала, чтобы взять товар, надо шпрехать по-английски, но с твоим… Тебя слушать… Я лучше себе наклонюсь и откушу! Поэтому мы после вахты, в моей каюте будем его подтягивать. Неделя до прихода у нас есть. На вахтах говорим только по-английски.

Смысл дела таков: по приходу в Аргентинский порт я звоню, на следующий день ты едешь на адрес, платишь и привозишь. Товар тяжелый, придется ездить раза три. Я дам деньги на покупки в обычном магазине и с этими безобидными покупками основной товар не будет заметен вовсе.

– Ну, до этих пор понял.

– Товар – не оружие, не дурь и не золото, упаси Господи! Знаешь, где у нас находится тоннель систем?

– Шахта между трюмами, но горловина закрыта на вот такой замок.

– Но есть лаз и из машины.

– Да? А где?

– Между двумя расходниками съемная плита со скобой в пота́е.

– Ннда, видел.

– Иди, открой ее и на переборке под отстойным увидишь люк на тридцать два болта, т.е. шпильки. Иди, посмотри!

Через пару минут вернулся Женька.

– Да, есть люк!

– Это вход в кафердам между четвертым и третьим танками. На следующей вахте снимешь люк и расходишь гайки. Лаз из люка ведет на правый борт, где слева и будет тоннель систем по всей длине карлингса с сухим балластом, и таааак до фор пика. Где находится шхера, выберем время, посмотришь. Там также нужно будет расходить болты.

– В целом понятно.

– Сколько ты говорил вам не хватает для свалить? Вот, за услугу я отстегну тебе такую сумму, этого на переезд хватит.

– По рукам!

– Тогда плесни, что там осталось? Да что ты, как в сухую землю. За правым сепаратором есть еще, сгоняй. Одну только возьми и готовь вахту – уже наше время!

В каюте третьего хронометр на переборке рядом с кренометром показывает 23.30. Стрелка кренометра мотается в левый и правый борт на 10-15 градусов . Владимир стоит возле раковины в душевой перед зеркалом с голым торсом. Потрогал огромный синяк и розовый шрам от удара прикладом на левом глазе, и под ним припухшую щеку. Смотрит на себя внимательно, зло, несколько выпучив глаза. Его веки сомкнулись в прищур. Затем он выдавил зубную пасту себе в ладонь, пальцем левой руки нарисовал себе на обеих щеках стрелы молнии сверху вниз. В своем отражении скользнул на правое предплечье, где отчетливо виднелся зарубцевавшийся шрам от сквозного пулевого ранения. Провел пальцем по груди с левой стороны и нащупал углубление от еще одного ранения. Опять зло сомкнул веки и смыл нарисованное на щеках.

На хронометре в ЦПУ 00.10

Владимир сидит в кресле механика.

– Жень, тянуть дальше некуда, на этой вахте дернем насос, переходи на резервный. Как только температура встанет в норму, только тогда остановим основной. Скажу, когда можно стопорить клинкеты. Сейчас надо обязательно, уже штормит. Второй штурман сказал, что двое суток будет болтанка, по закону подлости откажет в непогоду.

Владимир еще раз просмотрел показания приборов.

Входит Женька:

– Ну, все, запустил.

– Ага, вижу. Теперь приготовь «мартышку» возле нагнетающего клапана от кингстона на главный, там есть еще один, маленький под плитами с табличкой «аварийный». Если у нас резервный захеровничает, подадим на охлаждение забортную.

–Соленую?

–Соленую, конечно, нельзя, но что делать? На все у нас 20 минут времени. Ты быстро меняешь лопасти, я слежу за температурой и давлением. Кофе тайм после работ! Еще раз посмотри приготовленный инструмент и выводим основной.

– Готово все. Точно!

– Время 00.25. Так и запишем в журнале…. Все, останавливай основной и стопори клинкеты. Время пошло!

Время на хронометре в ЦПУ 00.30

Прикрученное к палубе кресло механика пустует, его медленно крутит из стороны в сторону бортовой качкой.

Время на хронометре 00.50

В кресле сидит Владимир и пытается остановить частое дыхание, стирает пот со лба. Правая кисть руки трясется мелкой дрожью. Он ее прячет между ног. Правая штанина светлой робы выше колена мокрая от крови, но он этого не замечает.

Моторист Женька заглядывает в ЦПУ, но не заходит, кричит:

– Готово!

– Зайди! Соблюдай порядок! Открытие клинкета и пуск основного, остановка резервного и закрытие клинкета. Иначе опрессует!

– Да, понял-понял.

Время на хронометре в ЦПУ 01.20

– Хорошо, когда всем хорошо! Тащи вторую из-за сепаратора.

Владимир все еще пытается унять дрожь кисти руки. – Насыпь под завязку, чтобы до жопы достало.

После выпитого залпом большого фужера виски, Владимир сидит неподвижно какое-то время, смотрит на успокоившуюся кисть и закуривает свой излюбленный Camel без фильтра.

– Жэк, дай там из аптечки бинт и пластырь, что-то рана закровоточила. На следующей ночной вахте, в шторм, самое время заехать в кафэрдам откупорить шхеру.

– Так, все же, что там будет, что за товар то?

– Метнись на камбуз, нарой что-нибудь в холодильнике. Что-то на харч пробило.

– Я бы тоже зачуфанил. Может, по-быстрому, картошки поджарю с лучком и яичницей?

– Ну, тогда уж и из моего холодильника в каюте тащи еще одну. Последняя валютная, девчонок припомним добрым словом в тосте.

– О, да! Красотки – что надо! Десять баллов из пяти, особенно Лида. У нее…Уффф!

Владимир, не в силах высказать трясет ладонями.

– Вот надо же уродиться такой… Кормаааа, как у эсминца!

Хронометр в ЦПУ 11.55 дня, прием вахты. Входит Владимир. Четвертый с порога:

– Ну что, нашли пинтоса?

– Какого? А, этого.. А что он?

– Боцман потерял его. Убег поганец. Ты что не был на обеде?

– Неее, спал. Да, мы с Женькой ночью отвязались, пришли с вахты и еще догнались в моей каюте. Да куда ему с подводной лодки?

– Вьюшка на левом борту размотана, а один конец швартового конца за бортом болтается в воде.

– Закрывать надо свой товар, тогда и пропадать не будет.

Женька оживился:

– Володь, я поднимусь, посмотрю что там?

– Ага, рулетку возьми! За одно левые танки промерь!

Приходит.

– Да, маза такая…. Пинтос ночью вышел из кубрика с зипами, видимо порыгать, перевалил рожу за леер и не удержался. Ночью бортовая была, так может и смыло. Там путево заходит волна, схватился за швартовый на вьюшке, а он размотался. Да и хер с ним! Как у ментов, нет тела – нет дела. Но в порту все же кто-нибудь да проговориться или настучит. Мастер там стоит с чифами и дедом. Крылья повесили.

– Бебелево Бебелеву, мобелево Мобелеву. Вот дай ты этому же негриле калаш и скажи: «Тебе за это ничего не будет», и он, таких как мы с тобой белых, замочит и глазом не моргнет и все они такие! И это не бла-бла, я точно знаю, что черная рассовая ненависть к белым выше.

– Может и не все такие?

– Хочешь, тешь себя такими мыслями, только спиной к ним не поворачивайся. Африка или ближний – одна хрень. Там джихад, нам головы режут как баранам, здесь забивают в смерть! Одна хрень!

Женька слушает и кивает, поджав обе губы.

– Ты видел у этого пинтоса жало? Типичный боец! Вот, что он сюда приперся долбо-ящер? Для чего? Ладно рожа, у него плечи стерты от ремней. Что он носил? Не автомат ли?

Ой, Жень, я кажется протобанил…! Накануне нашего долбанного бара я месил грушу в спортзале, там, возле румпеля и, кажись, шингарки свои там оставил. Будь другом а, сгоняй. Да, иди из тоннеля через аварийную шахту. На палубе волна заходит не по-детски.

Приходит Женька.

– Народ у нас честный, вот, так на груше и болтались.

– Я и говорю, что ему здесь надо было?

– Бежал не от хорошей жизни.

– Да? А бывает и так: прибился бедный несчастный на борт, его кормят, поят, в очко глядят, а он в одну ночь вырежет всех, потом какой-нибудь ботик с экипажем пришвартовался и увели судно! Сколько судов пропадает. А на ходу, рабочее судно, большого бабла стоит. И кто нас здесь будет искать? Мы от России за пятнадцать тысяч миль! Под нами четыре тысячи метров! Кто? Через месяц в этот район придет крейсер, вояки пожуют сопли и уйдут домой!

– Да? А что….

– Двери в каюты народ не закрывает на ночь, заходи и бери теплыми. Чиф определил его в зиповскую и не закрыл, а он через ту же аварийную шахту зашел бы в машину и грохнул вахту, т.е нас с тобой потом на мостик. Что ему там сделает рулевой? Потом мастера и т.д. Приперся! А чего хуже больной или заразный. Преставимся все хором от чумы. Санитарного паспорта у него ведь не было! А подумал он, сученыш, что мастер должен за него в порту очко подставить?

– Ну ты нарисовааааал!

– Ближе к Аргентине надо держать ухо.

– Может чем запастись?

– У меня всегда с собой.

Владимир поднял левую штанину до голени, на ней закрепленные двумя специальными резинками виднелись ножны. Он вынул из них короткий красивый нож с зазубринами на верхней его части.

– Тащи брусок из аварийного имущества, такой по короче.

Женя принес деревянный короткий брус, окрашенный в синий цвет, и поставил его у входной двери в ЦПУ.

– Закрепи, да вот хоть капроновую крышку от банки ближе к верхней части.

Владимир легким взмахом, с расстояния трех метров точно метнул нож в брус.

– Ну, так примерно, здесь сердце будет.

– Ну, ты бля даешь! Что-то ты мне растусовал ситуёзу, а мне этого беглого поначалу было жаль.

– А ты не жалей! Господь дал – Господь взял. Звезды так легли…

Часть четвертая

Пятнадцатью сутками спустя Владимир сидит в каюте и разгадывает содержимое пришедшей ему телеграммы из Севастополя.

«Вам открыта вакансия на реабилитацию у ведущих специалистов по оскестерапии тчк Просим по приходу в Ленинград незамедлительно выехать на место ее проведения тчк»

Анастасия тчк

– У ведущих, ну это понятно, значит и Лида здесь. Но что это за оскестерапия?

Набирает номер.

– Валерий Петрович, вы должно быть знаете, что такое оскестерапия?

–Нет, не слышал. Наверное, у травматологов… в узкой специализации… Нет, не могу ничем помочь!

ЦПУ. На хронометре 02.40. Входит чумазый в робе Женька.

– Ну, все! Закрыл лючек! Ну и тяжелые же эти булыжники. Ты что молчишь, они часом не с рентгенами внутри.

– Теперь сказать можно. Это редкоземельные минералы, очень похожие на настоящие полудрагоценные камни. Их пилят меленько, придают огранку и потом твоя краля будет их покупать как сапфир или там еще что.

– Ааа, вооона что!

– А главное, за это нас не садят, вещицы безобидные, типа, нашел на дороге в груде щебня. Даже таможня в этом профаны.

На следующей вахте надо вот этим раствором помазать, чтобы ржавчина покрыла весь крепеж.

– Я аргентинского пойла припру, может по маленькой?

– Тогда уж и с камбуза зацепи, чем Бог послал.

Владимир достал телеграмму.

Смотри, Жэка… Вот, что это за терапия такая.

– Спросил? Я на «колесах» то не понимаю значения слов и для чего они. Хотя, знаешь… У меня дружок, он в армии был шифровальщиком. Ну что «пулю»?

Владимир жестом пальца показывает на фужер.

– Воот, так в разговоре он упомянул, что начинать надо с разделения корней и читать их назад. Это самое распространенное шифрование и легкое. Оскестерапия. Терапия – понятно! Оскес, как там назад? Сексо, да, сексо! Сексотерапия!

– Ну ты головаааа!

Женька довольно улыбается.

– И опять я в почете! Что, поедешь?

– Не работать же зовут, как можно обманывать надежды таким девахам – грех это! Что там приход, числа двадцать первого?

– Двадцать первого только на Таллинн выгрузка…

– А, да. Ну пока дела, туда сюда, значит на двадцать шестое. Дам телеграмму, пусть пока чужие окурки из-под дивана выметут. Сегодня объявляется праздник! Давай, жми на камбуз и замастырь праздничный хавчик, у меня есть что налить. Вахту я сам сдам.

Стрелки хронометра в каюте показывают 04.20 ночи. На диване сидит Владимир. Входит Женька с двумя широкими тарелками, в них сложный гарнир с дольками апельсин, яблок и огромными горячими отбивными. Мясо много и оно даже висит с краев тарелок. Отдельно в чистом полотенце столовые приборы – вилки и ножи.

– У шефа были заготовки на обед, это наша обеденная пайка.

– Хороша пайка, свисает как фуражка у грузина. Сними машинку со стола.

– Что, сделал?

– Даааа!

– И что, прямо шьет?

– Зингер отдыхает! Давай, снимай, на твоей штанине проверим.

Женька ставит тарелки на диван, снимает треники и Владимир с легкостью прошивает порванную по шву штанину.

– Признаться, я сомневался, что ее можно было починить. Мягко работает.

– Крестись, если сомневаешься. Где подшаманил, где прошлифовал…. Пришлось один кулачек заново отковывать. С реверсом долго трахался. Убирай, а то фуражки остынут.

Владимир наливает из красивой бутылки красноватый коньяк.

– Господи, если бы ты не посылал миру таких девчонок – заглохла б нива жизни. Давай за бабс!

В процессе поглощения Женька:

– А ты знаешь? Я ее возьму себе.

– А возьми! Кого?

– Смотри!

И вынул из кармана телеграмму, в ней только короткая строчка.

«Люблю зпт не могу без тебя жить тчк

Ольга тчк»

Владимир с нескрываемым удивлением:

– Да ты, браток, в корень вырос, что с трех дней девку так понесло? А почему нет, бери.

– А что у нее там сын…. Да, что бы ни говорили.

– Э-ээээ, себе под ноги смотри, какое тебе дело до всех. Дети – это святое. Вот если бы ты родил, вот это было бы ненормально, а что у них дети – это только приветствуется. Вот ты скажи, какое должно быть нормальное положение шлагбаума? Правильно – закрытое, а нормальное положение девчонок – беременная! Их дело рожать нам детей, наше – их оберегать, звездячить и содержать т.е., значит, зарабатывать – все просто! Жэка, сколько было покушений на Фюрера?

– Пять!

– Шесть, прошу плюснуть!

Женька наливает полные фужеры.

– Говори!

– Возьму, решил!

И поглощение продолжилось.

– Сколько мы знакомы, ты постоянно носишь с собой записную книжку, все что-то рисуешь, пишешь в ней. Просто интересно…

– Если у тебя появляется мысль, то это не случайно. Ннн, как тебе…. Короче, каждый человек рождается не просто так, а для чего-то. Он должен что-то сделать. Девахи – понятно! Они, ну у них дети, тут тема закрыта, а мы должны что-то сделать, значимое или что нам начертано.

– Каждый?

– Один там математик, другой хлеб выращивает. Есть такие, как разменная монета, они для подохнуть за кого-то или для чего-то. Но все должны что-то сделать и уйти. Вот у меня приходит мысль, я ее записываю или рисую.

– И я? Т.е. у меня?

– Да, ты что исключение? Может у тебя начертано пацана Ольгиного воспитать! А, я знаю? И никто не знает….

Чаще рисую. На, позырь….

– Купол что ли? Церковный купол, для чего тебе это надо.

– Мастера строили такие купола без единого гвоздя. И они стоят века! Как? Я пытаюсь докопаться…

– А это что за линии?

– Монастырская кладка кирпича, этих приемов не так много, но есть центровые, мне это надо. Начисляй там по полной, ты ближе.

Вот при этой кладке конденсат из «точки росы» выводится сам собой.

– Что это II-й главный движок дрочит, слышишь?

– Да шут с ним, его движок.

– Ладно, а зачем тебе то, я тут не всосал?

– Дело давнее. Мне было лет десять, тогда бабка моя была заведующая клубом. Это там, далеко в Сибирской деревне. Ну вот, в ее бытность заведования клубу пришел кирдык – сгорел дотла! Но это был не просто клуб, а церковь, переделанная в клуб.

Ага, выливай ее уже, что там оставлять!

– Ну и?

– А? А, ну вот, бабка все сокрушалась, жалела по-черному, и я тогда пообещал ей отстроить церковь заново. С тех пор ко мне что-то прилипло и я начал задумываться как, да что там…. Сейчас о таком строительстве я знаю почти все.

– Осталось деньжат собрать?

– Не главное, как оказалось. Чем больше я рою на счет строительства, тем больше мне чинят преграды.

– Не допонял….

– Как бы тебе…. Я заметил, как только меня посетили эти мысли, жизня́ перевернулась! Мое бренное тело постоянно куда-то бросает и долбит, долбит! Знаком с законом подлости?

– Не заочно.

– Как только шторм, обязательно авария! Т.е. темные силы тут же хотят нас уничтожить. Шторм – это слабое звено! Или, вот, идет парочка влюбленных, обязательно кто-то докопается! Ты им ливер опустил – тебя на зону! В моем мозгу строительство и меня постоянно хотят тормознуть, а лучше бы убить! Много раз я был на грани и выжил. Почему? Сам пока не пойму, а уже должен был…. Предают самые близкие, другими словами, они делают все, чтобы я отказался. А ты говоришь деньги…. Бабло здесь не главное. Мне нужно время, как следует все обдумать, укорениться в этих мыслях и уж только тогда…. Вначале надо этого достичь!

– И выжить при этом?– Владимир молча кивает головой. – Ну, ладно…. Ладно, нагрузил ты меня, уснуть бы еще с такими мыслями. Я погреб. Посуду отнесу, надо еще робешник забросить в стирку. Тебе надо? Давай!