Read the book: «Астраханская уличная драка», page 6

Следующие панели накладывались друг на друга в стиле дома: Борис отбился и поборол врага, он едва стоял на ногах из-за боли. Гобдев наклонил его голову, ударил коленом в нижнюю челюсть, потом впечатал лицом в пол, придавил затылок одной рукой, а другой потянулся к ножу. Неожиданно Борис откусил кожу на руке Гобдева, прогрыз ему вену, использовал собственную руку как щит, обернулся, плюнул плотью в рыло Гобдева, одним точечным правым кроссом сломал ему нос. Гобдев с залитым кровью лицом упал на колени; из его руки мощной струёй била кровь.

– Бешеная шваль! Я тебя убью за это, гондон!

Нездоровые глаза Бориса метались по комнате, и в конце концов остановились на рукоятке для молотка. Борис навис над жертвой и уничтожал рыло бесчисленными ударами. Много позже голова свесилась в одну сторону, поддерживаемая только ошмётками кожи. Он залил своей кровью, такой горячей, пол, его руки и одежду. Кусочки лицевого черепа торчали из пробоин.

Борис отдышался, опустил руки. Единственный источник света – открытая дверь на входе. Свет на улице тёплый и манящий. Борис вышел через хорошо освещённую дверь здания, сгорбленный, как сломленный человек, оставляя поверженные тела в темноте и в крови…

…слышно выстрелы. Борис резко обернулся. Приехала банда с другого района.

№ 7 Откровенные изображения.

Слышу гудение машины, я принадлежу ей. Съеденные грёзы выкрикивают моё имя, я задерживаюсь в темноте вместе с страхом.

Я сломил свою веру в то, что всё наладится. Я продолжаю идти. Тени падают, что это? Когда ты теряешь кусок любви, кусок себя. У меня нет ничего, чтобы победить страх; тени падают, я теряю силы, я пытаюсь переделать неправильное. Я теряю силы…

№ 8 Смерть и налоги.

Долгие дни завладели мной, но всякий сон уходит, когда я думаю о тебе. Я надену кольцо на твой палец, только чтобы ты осталась адамантом. Я проведу свои последние дни внутри пылающей машины, среди воров и лжецов. Я умру и без их помощи. Только чтобы ты осталась адамантом.

Внешние сумерки рассеялись, они погрузились в полумрак. Три силуэта Бориса остановились посреди улицы, согнувшись, упершись руками в колени, совершенно измученные. В голове отвратительный шум, всё вокруг погружалось в темноту. Беги.

«Я был в этой темноте. Уже слишком много раз. Сука, нож в руке ебёт меня. Где-то рядом со мной голоса пацанов. До меня доносится её голос, и я понимаю, что мой разум поплыл».

Выстрелы и топот ботинок плясали над городом, никакой ветер не уносил звуки. Борис выпрямился, становясь подозрительным и задумчивым. Убегал между рядами гаражей; вдоль улицы, в тёмным дворах за решёткой; по заросшей камышом тропинке; длинному тёмному туннелю, на выходе группа изуверов перегородила ему путь. Он защищался; вдоль ряда старых домов с забором, где у каждого на привязи злая собака; мимо древнего высокого дуба, который зеленью закрывал последний луч света; мимо пустынной детской площадки.

Они всё равно нашли его. Теперь он понял, – его падению не будет конца.

Борис присел за стеклянной стеной маленького коттеджа. Каждую секунду в стекло стреляли, – стена разрушилась тысячами крошечных осколков. Он развернулся, наступил в переполненный водосточный желоб и пытался скрыться.

Футбольное поле. Он остановился в его центре, вокруг видно лишь песок, трубы, импровизированные ворота из двух высоких тёмно-коричневых брёвен. Он громко дышал, опустил глаза на рукоятку. Зажмурив глаза и стиснув зубы, Борис эмоционально выбросил её через поле. Он пинал песок, шатаясь туда-сюда в полной растерянности. В этом месте не осталось абсолютно ничего.

Конец.