Read the book: «Самоцветы: от легенд к истории»

В книге использованы фотографии автора, Анны и Александра Репниковых (https://www.aarepnikov.ru/), Википедии (Wikimedia Commons), фотобанка Depositphotos и открытых ресурсов мировой Сети.

Редактор Ольга Рыбина

Корректор Светлана Харитонова

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Владимир Печенкин, 2022

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-2927-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо введения
Сначала было слово,
или Китайская грамота

Меня дурманили слова моего спутника… его намеки на то, что эти камни много могли бы рассказать о себе и веселого, и страшного, могли бы оживить много картин страсти и гнева, злобы и преступлений.

А. Е. Ферсман. Воспоминание о камне

Я убежден, что торговые и культурные связи древности гораздо шире, чем мы представляем по неполной исторической документации.

И. А. Ефремов. Предисловие к «Таис Афинской»

Мифы – это события, которые никогда не случались, но постоянно происходят.

Саллюстий. О богах и о мире

Одно из первых открытий человек сделал в области геологии: оказывается, камни бывают разные! Первобытные люди заметили, что среди массы «бесполезных» булыжников попадаются такие, что при раскалывании образуют острые края. Потрудившись, такие камни можно превратить в наконечник копья или каменный топор. Самыми «технологичными» минералами оказались кремень и обсидиан, которые и стали первыми полезными ископаемыми.

Потом состоялось «открытие» соли – надо же, она делает еду вкуснее! Выяснилось, что из податливых глин можно слепить посуду, а из разноцветных – делать краски и раскрашивать стены пещеры или себя, любимого. Но глиняная краска высыхает и осыпается, хватает ее ненадолго, а вот если украсить себя камнями, то такие украшения можно носить бесконечно. Для этого хорошо подошли яркие и легкие в обработке янтарь и коралл.

Много позже выяснилось, что в некоторых камнях «прячутся» металлы, которые можно извлечь с помощью огня – возникла металлургия, человек научился добывать из камня сначала медь, потом железо.

Одни камни годились для одного, другие – для другого. Полученные знания человек упорядочивал. Одна из первых классификаций была сделана в Древней Греции Теофрастом. В небольшой книжице «О камнях» Теофраст делит все известные в то время полезные ископаемые на «камни» и «земли».

Первая классификация минерального мира принадлежит Плинию Старшему, который выделил Lapides (обычные камни), Saxa (скалы, или собственно горные породы), Calculi (окатанные камни или голыши) и Gemmae (драгоценности). Вот последние нас и интересуют – что это за драгоценности?

В Древней Греции и Древнем Риме о кутюрье и слыхом не слыхивали, потому и одежда в то время была незатейливая: либо в форме мешка с дырками для рук и головы (туники, хитоны), либо кусок ткани в качестве накидки (тоги, пеплосы). Пуговиц к тому времени тоже еще не изобрели – одежду закалывали застежками и завязывали поясами. Богатые граждане использовали для закрепления сползающих покровов крупные броши из красивых камней, это и были геммы, которые выделены Плинием в отдельный класс камней. Часто на них вырезались изображения богов, героев мифов, животных.

Хвастливые богачи не ограничивались одной-двумя геммами и буквально обвешивались ими, выставляя напоказ свое богатство. Про таких homo novus¹ – богатеев-выскочек, писал в I веке римский поэт:

Судьбы некоторых исторических камней и легли в основу этой книги.

Драгоценные и цветные камни всегда были идеальным товаром для купцов. Они обладали двумя важнейшими качествами. Во-первых, это был эквивалент валюты в любом государстве, который к тому же никогда не падал в цене. И, во-вторых, драгоценные камни, при их значительной стоимости, занимают очень мало места. Если, например, на караван в пустыне нападали разбойники, заветный мешочек с самоцветными камнями было легко спрятать, гораздо проще, чем тюки с шелком или с дорогой посудой.

Месторождения самоцветов античного мира, вынесенные на «Карту Страбона». Карта мира Страбона из книги Банбери Э. Х. (Эдвард Герберт) «История древней географии у греков и римлян с древнейших времен до падения Римской империи», 1879. Общественное достояние. Источник заимствования – ресурсы мировой Сети

Казалось бы, зачем вообще возить камни туда-сюда? А дело в том, что в древности было известно не так много месторождений драгоценных камней. Взять тот же алмаз. Сегодня его месторождения известны и в Индии, и в России, и в Бразилии, и в южной части Африки (ЮАР, Намибия, Ботсвана, Ангола), и в Австралии, и в Индонезии. Кажется, проще сказать, где алмазы пока еще не обнаружены. Другое дело в древности: до XVIII века они добывались только на копях Голконды в Индии. Месторождения нефрита были известны лишь на территории современного Западного Китая; янтарь поступал только с берегов Балтики и Северного моря и так далее. То есть в былые времена на земной шар приходилось по 1—2 месторождения, где добывались красочные самоцветы.

В древности по всей Ойкумене сложилась сеть торговых путей. По ним шли не только денежные потоки, но и обмен знаниями, технологиями, а также изумительными драгоценными камнями из далеких заморских стран.

Самая «раскрученная» на сегодняшний день торговая дорога древности – Великий шелковый путь. Он тянулся от берегов Желтого моря до Средиземноморья. Но это не был широкий хайвей с многосторонним движением, торговая трасса то сходилась, то дробилась на множество ответвлений, которые разбегались к отдельным городам. Существовали и побочные дороги, порой весьма оживленные и важные, которые так или иначе были связаны с Великим шелковым путем, питались им и питали его. На этих торговых дорогах шла бойкая торговля и цветными камнями, недаром некоторые ответвления шелкового пути получили такие названия, как Янтарный путь, Лазуритовый путь, Нефритовый путь…

Караван. Зарамочное оформление Каталонского атласа (1375). Национальная библиотека Франции, Париж. Общественное достояние. Источник заимствования – ресурсы мировой Сети

Вот мы и двинемся вдоль этих торговых путей, сквозь время и пространство – из Древней Японии во Францию времен мушкетеров, из Аравии первых мусульман во дворцы Клеопатры, из гробниц египетских фараонов трехтысячелетней давности в армию Наполеона, из дворцов индийских раджей к морям Древней Греции, из предгорий Средней Азии в Уральские горы. И двигаться будем вместе с Солнцем, от страны, где оно восходит, и до побережья западных морей.

Пути самоцветов – вторая составляющая повествования.

Есть и третья. Легенды о самоцветах. Убедительные и не очень.

И, наконец, последуем совету Бируни: «Теперь мы хотели бы начать с перечисления драгоценных камней, накопленных в сокровищницах; все они молочные братья – плоть матери-земли; все они рысаки, участвующие в скачках, приз которых – украшения и выгода. Я постараюсь не опустить ничего из того, что содержится в трактатах… и того, что я услышал от других, хотя ювелиры ненамного отличаются от охотников и сокольничих в том, что касается небылиц и чудовищных выдумок».

Непростой простой камень

Кто с яшмой спутает простые камни,

Не отличает преданность от лести.

Цой Юань

Среди исторических камней есть один, который стоит особняком.

Начать с того, что он нигде не упоминается как исторический. Про него нет многочисленных эссе, статей и сайтов в интернете, он всегда находился в тени (причем в прямом смысле слова). Этот самоцвет никто не видел, по крайней мере, уже больше полутора тысяч лет. И в то же время это самая почитаемая драгоценность одного из старейших императорских домов, и хранится она как зеница ока! Однако и сам правитель не может взглянуть на свою драгоценность! Более того, никто достоверно не знает, что же это за минерал.

Когда в XIX—XX веках геологов стали допускать до сокровищниц повелителей, на свет стали всплывать некоторые досадные неточности. Так, «рубин» Тимура и «рубин» в короне Екатерины II оказались менее ценными минералами – шпинелями; «алмаз» Браганца, который должен был украсить корону португальских королей, и вовсе обратился топазом… Но камень, о котором речь впереди, продолжает хранить свою тайну. По некоторым данным, сокровище представлено несколькими камнями, по другим – он один. Считается, что это яшма, но можно ли это утверждать наверняка? Вряд ли. Тем более в Японии, о которой у нас речь, под термином «яшма» в стародавние времена подразумевался некий благородный камень красивой пестрой расцветки. И все же будем считать его яшмой, по крайней мере, до ознакомления с ним минералогов. Вот только навряд ли это случится в обозримом будущем.

Как попал этот камень к императорам Японии, каково его происхождение – неизвестно. Японцы связывают его появление с двумя другими священными символами власти императорского дома: бронзовым зеркалом и самурайским мечом.

По одной из легенд, у бога Идзанаки (который, кстати, и создал Японские острова) было трое детей, между которыми он разделил свои владения. Старшей сестре – Аматэрасу-о-миками – «Великой священной богине, сияющей на небе», богине-солнцу – в правление досталась «равнина высокого неба», среднему брату – Цикуёми – «страна, где царствует ночь», а младшему – Сусаноо – равнина моря. Одновременно отец одарил всех троих. Аматэрасу получила бронзовое зеркало – символ Солнца. Бог ночи Цукуёми унаследовал символ Луны – священную яшму. А повелитель морских бурь, тайфунов и цунами Сусаноо принял символ молнии – несокрушимый самурайский меч. Священные реликвии представляли все виды небесного огня: свет солнца, луны и молнии. Когда в результате различных обманов и ухищрений Аматэрасу смогла собрать воедино все светоносные регалии, она передала их своему внуку, от которого и повели род японские императоры.

Рассказывают истории появления этих реликвий и по-другому, но это не суть важно, главное, что только обладание всеми этими раритетами делало императорскую власть законной, а если по каким-либо причинам повелитель не мог получить зеркало, меч и яшму – его власть считалась нелегитимной.

Археологические раскопки показывают, что культ этих символов сложился с незапамятных времен: еще у племенных вождей, которые жили на территории современной Японии более двух тысячелетий назад, бронзовое зеркало, меч и ожерелье из пестрой яшмы (матагама) выступали символами власти – подобные атрибуты находят практически в каждой богатой могиле. С упрочением власти феодалов вассалам запрещалось иметь эти «божественные» регалии, и, в конце концов, когда государство было полностью централизовано, они оказались в единственном числе.

Вероятно, у Аматерасу было подобное зеркало. Зеркало из бронзы с китайским иероглифом «Долголетие», украшенное драконом и облаками. Столичный музей, Пекин, Китай. Фото: Википедия / Rosemania (CC BY 2.0)

Первые императоры Японии были, по сути, кочевниками. По древним поверьям считалось необходимым покинуть любой дом, где кто-либо умер, это правило распространялось и на императорский дворец, поэтому для каждого очередного правителя возводилась новая резиденция. Правда, дворец – это громко сказано, легкие строения из бамбука скорее напоминали непритязательные хижины, ведь теплый климат и обилие идеального строительного материала – бамбукового леса – позволяли возводить дворцы буквально за день, да и землетрясения не позволяли строить каменные хоромы.

Так что «столицы» появлялись и исчезали вместе с очередным императором, но в каждом дворце обязательно выделялась комната, где хранились реликвии Аматэрасу.

Летописная история этих сокровищ начинается с императоров Судзина и его сына Суйнина². Хотя многие современные историки считают и этих императоров фигурами легендарными: по одним данным они правили в I веке нашей эры, по другим – в IV веке.

Вплоть до Судзина регалии хранились во дворце, но было замечено, что их близость плохо отражается на здоровье императора. Посему было принято решение – создать для сокровищ особое святилище богини Солнца, куда и передать на постоянное хранение оригиналы меча и зеркала, а для проведения дворцовых церемоний изготовить копии священных предметов. А что же яшма? Оригинал яшмы правитель решил оставить при себе.

Первый храм Аматэрасу был сооружен в случайном месте – в деревне Касануи, где в то время «кочевал» дворец. Поэтому следующий император – Суйнин поручил своей дочери – принцессе Яматохимэ-но Микото выбрать более достойное место для отправления священных церемоний. Новое место оказалось удачным: основанный на востоке острова Хонсю храм Исэ дошел до наших дней и считается главным синтоистским святилищем Японии. Сама же принцесса стала первой верховной жрицей. Традиция назначать принцесс жрицами важнейших святилищ просуществовала до XII века и ушла вместе с упадком императорской власти.

Меч и зеркало были торжественно перенесены из Касануи в Исэ. Но вскоре внук Суйнина отправился покорять восточных варваров, и для успеха экспедиции принцесса-хранительница вручила ему прославленный клинок. Поход оказался удачным, если не считать, что славная реликвия была у героя похищена. Однако через какое-то время волшебный меч нашелся сам – во время грозы он отразил вспышку молнии, от чего загорелся кедр. На выжженном месте был построен храм с названием «горящее поле» – Ацута, в котором до сегодняшнего дня хранится утерянное и вновь обретенное лезвие, полученное от Аматэрасу.

На этом легендарная часть истории заканчивается. Меч и зеркало, полученные от Аматэрасу, стали храмовыми святынями и ушли из исторической жизни, а эмблемами верховной власти со временем стали их копии, которые постоянно находились рядом с императорской особой.

С незапамятных времен бесценные предметы оборачивались драгоценными материями, при этом, когда ветшающий покров истлевал до неприличия, реликвия не разворачивалась, а обматывалась сверху новой тканью. В таком внушительном свертке каждый раритет покоился в деревянном ящике с крышкой, который вкладывался в другой ящик, а тот – в третий. Так и хранились они, упакованные подобно Кощеевой смерти, многие сотни лет.

Со временем в императорском дворце для копии священного зеркала стали выделять особую комнату, а впоследствии даже сооружать отдельное строение в дворцовом комплексе, но святыне фатально не везло: в 960 году дворец горел и зеркало треснуло от огня; в 1005 году в результате очередного пожара зеркало сгорело полностью – от него остался только пестик, который прилаживали к задней поверхности, чтобы держать зеркало. Третий пожар доконал раритет окончательно, но расплавленные остатки святыни аккуратно собрали и завернули в традиционные покрывала. Считается, что, несмотря на все несчастья, божественные свойства зеркала Аматэрасу не утратились.

Если для зеркала во дворце выделяли особую постройку, то яшму и меч (точнее – уже дубликат меча) император постоянно хранил в своих жилых покоях в специальном алькове. Отчего же императоры так выделяли яшму? Ведь мало того, что ее не стали дублировать, но и сохраненный в свое время оригинал они постоянно держали при себе.

Прежде чем рассмотреть дальнейшую судьбу регалий императорского дома, познакомимся поближе с яшмой. Она имеет имя собственное, иногда ее называют Ясака-но магатама – Сияющая Яшма, но чаще – Ясакани-но магатама – Сияющая изогнутая Яшма.

Магатамы периода Кофун. Токийский национальный музей. Фото: Википедия / Kakidai (CC BY-SA 3.0). Период Кофун (Кофун дзидай) – эпоха в истории Японии примерно с 300 по 538 год нашей эры

Она, так же как и прочие знаки императорского достоинства, упакована в многослойный тюк, который полностью не разматывался, по крайней мере, уже полторы-две тысячи лет. Так что на протяжении десятков поколений ее никто не видел. Не существует и описаний реликвии. Исходя из имени собственного, некоторые исследователи склонны считать «что это какой-то округлый и изогнутый драгоценный (в те стародавние времена) камень, но какой именно, сказать трудно; возможно, что это яшма, но возможно, что и нет…»³.

Собственно, слово «магатама» принято толковать как «изогнутая драгоценность». Чаще всего магатама представляет собой довольно большую загогулину в виде запятой, в утолщенной части которой просверлено отверстие. По форме и размерам такие «изогнутые драгоценности» напоминают клыки и когти медведя. Не стоит забывать, что Японские острова в свое время были медвежьим раем, а заросшие густым волосом айны, которые населяли эти острова до японцев, и вовсе вели свою родословную от медведей.

Связка таких магатам, по всей видимости, надевалась на шею и напоминала ожерелье охотника из клыков диких зверей. Такие украшения из зубов и когтей пещерного медведя ли, льва или крокодила всегда считались чудесным талисманом у всех народов с доисторических времен до наших дней. Скорее всего, первые магатамы и делались из охотничьих трофеев, а позже клыки животных стали заменять горными породами: обожженной глиной (терракотой), янтарем, горным хрусталем, яшмой, нефритом и так далее. Со временем приоритет приобрела яшма: янтарь и глина слишком мягкие, горный хрусталь при обработке имеет раковистый излом, нефрит отличается маслянистой полировкой, а яшма довольно легко обрабатывается, имеет острые и сверкающие грани в свежем изломе и отличается яркими и привлекательными расцветками. Недаром первобытные люди на всех континентах делали свои каменные орудия (тот же каменный зуб!) из кремня и яшмы.

Изогнутые заостренные фигурки клыков из яшмы со временем потеряли свой первоначальный смысл и стали ассоциироваться с полумесяцем. Сходство усиливала прохлада и холодный «лунный» блеск полированного камня. Так, магатама из охотничьего амулета со временем переродилась в символ Луны, вернее – лунного сияния, а первым владельцем священной яшмы стал бог Цикуёми, повелитель страны, «где царствует ночь».

Предположим, что Ясака-но магатама действительно сделана из яшмы, но откуда камень: местный японский или привозной?

Яшма издревле добывалась в большом количестве в области Идзумо, в просторечии этот минерал японцы так и называли – идзумосэки, то есть камень из Идзумо. Как раз в этой местности обитали и совершали свои деяния первые японские божества, поэтому Идзумо иногда называют землей богов. Откуда же быть родом императорской яшме, как не из Идзумо. Ведь и в самом деле, яшма – очень распространенный минерал, и везти ее из-за семи морей вроде бы не имеет смысла. Все это конечно так, если не учитывать, что речь идет о главном державном символе, в этом случае играет роль не столько минералогия, сколько политика.

Культ яшмы пришел в Японию из соседних стран Запада: в средневековой японской поэзии яшма часто определяется как «драгоценный камень из чужих краев», то есть из Китая или Кореи, с которыми у Японии были торговые отношения.

В Китае яшма ценилась благодаря высокой твердости, прочности, долговечности и яркой окраске. Эти достоинства наряду со скрытокристаллической структурой и способностью принимать полировку сделали ее одним из любимейших материалов у резчиков камня. Китайские мастера славились изготовлением изящных миниатюрных вещиц чрезвычайно тонкой работы. Особо ценилась у древних умельцев пятицветная яшма – в своих миниатюрах искусный резчик мог обыграть каждое пестрое пятнышко. Собственно, эпитет «пятицветный» в китайском означает – «обладающий всеми цветами», что у нас соответствует определению «всех цветов радуги».

Одно из китайских преданий рассказывает, что император Сюань-цзун, живший в VIII веке, обнаружил в своей сокровищнице два старинных предмета, изготовленных из пятицветной яшмы.

– Не соблаговолит ли кто из моих высоких советников объяснить – отчего современные мастера не работают нынче с таким замечательным материалом? – неожиданно задал вопрос повелитель сопровождающей свите.

– Самоцвет поступал нам в качестве подношений одного князька с Запада. Из его страны мы получали также резвых скакунов и пятицветные ковры.

– Но почему, почему же все это перестало поступать к нашему двору?

– Возможно, ваш военачальник, ведающий «безопасностью Запада», сможет ответить.

Через неделю, загнав не одного коня, во дворце появился воин с ног до головы покрытый пылью.

– Любезнейший, – обратился к нему император, – ну, и как прикажете понимать, отчего нам перестала поступать пятицветная яшма? Не полагаете ли вы, что давно пора сделать внушение нерадивым варварам и возобновить поставки?

– Да, мой император! Как раз две недели назад я отправил в страны Заката моих людей. Они отыщут и накажут нерадивых.

Утверждают, что виновные были найдены (или назначены – невелика разница), но главное – в столицу Поднебесной отправился целый караван, груженный многоцветным камнем. К несчастью, в узких и темных долинах предгорий Памира на караван напали разбойники, которые «носили тюрбаны и ели вшей». И весь груз разошелся среди лихих людишек. Когда печальные вести достигли столицы, император снарядил целую армию. По слухам, она нашла и разорила гнездо грабителей, но полностью замерзла на одном из перевалов на обратном пути, попав в снежный буран. А пятицветная яшма с той поры и вовсе перестала поступать в Китай.

Откуда же могла поставляться пестрая яшма ко двору императора? Скорее всего, она добывалась в предгорьях Алтая или (менее вероятно) Южного Урала, где известны месторождения уникальных пейзажных яшм. Кочевые племена хунну, а затем тюрков, которые населяли эти места, имели постоянные торговые и дипломатические отношения с Поднебесной: столь ценимая китайцами яшма непременно входила в посольские дары и товары роскоши. Так что с очень большой долей вероятности можно предположить, что и священная «сияющая яшма» японских императоров имеет алтайское происхождение и попала в Японию через Китай.

Красная яшма, район Цугару, Япония. Фото: Википедия / Aomorikuma (CC BY-SA 4.0)

И все-таки, казалось бы, – причем здесь Китай, есть же яшма из Идзумо? А дело в том, что китайская жизнь копировалась японцами буквально во всех проявлениях. Филологи утверждают, что без влияния китайской поэзии не появилась бы утонченная японская. Археологические изыскания говорят о том, что бронзовые зеркала были завезены в Японию именно из Китая (и зеркало Аматэрасу, вероятнее всего, в том числе). Кулинары могут вспомнить, что и сладкие рисовые крекеры сэмбей попали в Японию из Поднебесной, это же касается и всемирно известного сейчас саке. Музыканты подтвердят, что традиционный японский струнный инструмент кото имел китайский прототип – цисяньцинь. А что говорят лингвисты? Японский титул «сегун» (вернее – «сэйи тайсегун», или «великий полководец – победитель варваров») происходит от китайского титула «цзянь-цзюнь», который имел то же значение, и обычно переводится на европейские языки как «генерал». Мало того, в европейских языках правителя Японии принято называть латинским словом «император», в то время как сами японцы используют титул «Тэнно», то есть буквально «Небесный Государь», или «Сын Неба», что, по сути дела, является калькой с титула китайского императора. Но и это не все. Боевой клич «Тэнно хэйка банзай!» («Десять тысяч лет Императору!»), который обычно сокращали до «Банзай!», произошел от китайского «вансуй», что буквально означает «десять тысяч» в значении «очень много» и примерно соответствует нашему «Многая лета!». Что уж тут говорить, даже буддизм, появившийся в Индии, попал в Японию через Китай.

Но самым удивительным образом китайское влияние проявилось в архитектуре: первая постоянная столица Японии – Нара была попросту скопирована с Чанъани – столицы Китая того времени. Квадратный в плане, китайский Чанъань, с широкими прямыми улицами, был, по сути, просто-напросто уменьшен втрое и перенесен на Японскую землю. Но Наре не повезло – она была главным городом менее 80 лет. В 794 году столица была перенесена в Киото, который также был построен по образцу китайского Чанъаня и вписан в окружающую природу согласно правилам фэн-шуй.

Центром столицы стал императорский дворец, где, окруженный многочисленными женами и наложницами, обитал владыка государства. У императора Камму, к примеру, (который и перенес столицу в Киото) было 16 «высоких» и «низких» жен, которые родили ему 32 ребенка. В результате такой любвеобильности императоров (горячая южная кровь!) в Японии рождалось так много принцев, что еще в древности был принят закон, согласно которому царские отпрыски в пятом поколении переставали считаться принцами крови, получали новое имя и становились рядовыми членами класса феодалов. Большинство из них тактично покидало столицу (знаменитая японская вежливость!) и селилось далеко от Киото, многие вступали в браки с представителями древних кланов. Двор, неуемно плодясь, сеял «зубы дракона»: в каждом поколении появлялось все больше недовольных, которых обошли при выборе наследника престола.

Японская аристократия в то время делилась на роды, сильнейшим из которых до поры был императорский клан Ямато. Но со временем начали набирать силу кланы Фудзивара, Отомо, Татибана, Минамото, Тайра и другие, которые проводили собственную политику: при этом одни делали ставку на придворные интриги, другие, до поры, накапливали силы на периферии империи.

Например, члены клана Отомо долгое время были потомственными почетными дворцовыми стражами, и эта синекура их вполне устраивала. К чему желать бо́льшего – ведь жизнь и так прекрасна!

Совсем по-другому строил свое будущее амбициозный род Фудзивара. Мужская часть клана незаметно прибрала к рукам ключевые места в императорском совете, а после этого началось внедрение и в императорскую фамилию. Путь для этого был выбран незатейливый, но надежный – эксклюзивная поставка дочерей императорскому двору. И, надо сказать, Фудзивара на этом поприще преуспели: между 724 и 1900 годами пятьдесят пять из семидесяти шести наследовавших друг другу императоров были рождены женщинами из клана Фудзивара. К VIII веку императорский двор, по сути, превратился в семейный клуб Фудзивара. Но и этого было мало: под напором царедворцев (свои ведь люди в совете!) появилась практика отречения императора, когда он еще совсем молодым передавал свои полномочия родственнику-ребенку, которым легче было манипулировать. Формально императору еще продолжали поклоняться как священной особе, но в действительности с ним уже не считались.

Создать регулярную армию в империи не удалось. Одно дело нести почетную стражу и щеголять при параде перед принцессами и знатными дамами в столице, тут охотников хватало (привет клану Отомо!), и совсем другое – нести тяготы службы на границах государства. Средневековая японская империя была куда меньше современной – густо заселены были только южные земли, даже северная часть центрального острова Хонсю в то время оставалась пограничным краем, где укрывались банды изгоев и разбойников. А уж северный остров Хоккайдо и вовсе был землей почти неизведанной и полностью принадлежал бородатым айнам.

На этих пограничных землях и проросли посеянные «зубы дракона» – здесь оформились и набрали силу кланы Тайра и Минамото, которые вели свою родословную от тех самых уязвленных принцев крови. До поры двору не было печали, чем там занимались люди на задворках империи – расширяете державу, ну и молодцы. За счет отвоеванных территорий Тайра, Минамото и другие кланы увеличивали земли империи (которые на самом деле считали своими собственными), однако новые приобретения надо было охранять: надежды на центральную власть не было, поэтому землевладельцы были вынуждены создавать собственные отряды самообороны. Со временем из таких «частных охранных предприятий» на периферии Японской империи зародилось и окрепло самурайское сословие, которое заменило регулярные войска. Но, в отличие от государственной армии, самурайские отряды подчинялись лишь своему сюзерену.

Для двора такое положение вещей казалось естественным, и правительство с радостью передало все военные и полицейские функции горстке удаленных от двора аристократов. Центральная власть все чаще стала использовать частные армии для собственных нужд, при этом иногда зарвавшихся Тайра усмиряли с помощью клана Минамото и наоборот, что сделало эти кланы непримиримыми соперниками.

Как уже упоминалось, под напором клана Фудзивара был принят закон, согласно которому совершеннолетний император отрекался в пользу малолетнего наследника. При этом отрекшийся император обычно удалялся в монастырь, принимал монашеский сан и в дальнейшем именовался «император-инок». Такая система власти вносила изрядную путаницу: во дворце под надзором Фудзивара «правил» малолетний император, а за монастырскими стенами номинально существовал такой же безвластный император-инок, иногда таких «добровольно» отрекшихся императоров-иноков оказывалось несколько, например, отец малолетнего императора и дед. Подобная ситуация сложилась в 1156 году: когда неожиданно скончался юный правитель, одновременно два отрекшихся экс-императора объявили свои претензии на власть, причем одного из них поддержал род Тайра, а другого – Минамото.

В тот раз победителями вышли Тайра, которые в ходе военного столкновения не только поставили своего малолетнего императора, но даже оттеснили от трона представителей рода Фудзивара. С этого, в общем-то, незначительного эпизода и начался восточный вариант войны Алой и Белой розы, в которой клан Тайра выступал под красными знаменами, а геральдическим цветом Минамото был белый.

Спустя несколько лет уже войска Минамото стали угрожать столице и Тайра в спешке начали покидать Киото. Они вывезли в одно из удаленных поместий шестилетнего императора и вместе с ним священные сокровища, без которых немыслимо коронование другого императора: зеркало, яшму и меч. Тайра находились в своих владениях, где им была известна каждая тропинка, и пока в их руках находился царственный ребенок вместе со священными регалиями, они сохраняли надежду на перелом войны.

Между тем, Минамото, захватив столицу, провозгласили нового малолетнего императора, благо принцев крови в раскидистом императорском древе хватало с лихвой, и не беда, что его мать была лишь одной из императорских наложниц – благодаря интригам Минамото ее признали матерью-императрицей. Хуже было то, что пока регалии находились в руках Тайра, коронация считалась недействительной.

Война шла несколько лет с переменным успехом, но военное счастье покинуло самураев Тайра, враги наседали последовательно и безжалостно, борьба шла на полное уничтожение. Казалось, только вчера Тайра покинули столицу, но вот их уже вытеснили на остров Сикоку и начали гонять по горам, словно затравленных хищников. Последняя надежда была на небольшие прибрежные острова и флот. У Тайра осталось несколько больших кораблей, способных поднять по триста-четыреста воинов и сотни боевых галер. Они надеялись пересидеть на островах и накопить силы для ответного удара.