О драмах Чехова

II

«Город наш существует уже двести лет, в нем сто тысяч жителей, и ни одного, который не был бы похож на других, ни одного мало-мальски заметного человека, который возбуждал бы зависть или страстное желание подражать ему… Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие и тоже едят, пьют, спят, и чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены, обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетет детей, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери»…^[42]

Такова характеристика представителей «буржуазного» общества, фигурирующих в драмах г. Чехова. Если же прибавить к этому, что те из обитателей «мещанского» города, которые все-таки протестуют против мещанских идеалов, которые стремятся к «новой» жизни, все без исключения «едва начали жить, становятся скучны, серы, неинтересны, ленивы, равнодушны, бесполезны», а в более зрелом возрасте «утомленные», надорванные, надломленные, с тяжелой головой, с ленивой душой, без веры, без любви, без цели, как тени, скитаются среди людей и не знают: кто они, зачем живут, чего хотят», – то мы убедимся, что вся галерея персонажей чеховских драм сводится к сонму «мертвецов», неизменно «повторяющих друг друга».

Наличность персонажей, повторяющих друг друга, уничтожает тот обычный у наших писателей род драмы, в котором живость действия обусловливается разнообразием характеров, в котором интрига зиждется на игре самых противоположных страстей и интересов.

Но мало того, что герои чеховский драм неизменно «повторяют один другого»: в пределах своего душевного мира каждый из этих героев, по их собственному признанию, постоянно «повторяет самого себя».

Но раз герои постоянно повторяют самих себя, этим самым уничтожается другой обычный род современной драмы, – драмы, в которой центр тяжести составляет психологические развитие действующих лиц, развитие внутренней борьбы, развитие и столкновение страстей, происходящее в тайниках души каждого отдельного героя.

Далее, из драм г. Чехова устранен еще один жизненный элемент современной драмы: г. Чехов, как мы отмечали в прошлый раз, последовал примеру писателей восьмидесятых годов: он не остановил своего внимания на современных формах общественной и экономической борьбы за существование; он ограничился обрисовкой лишь тех проявлений человеческой жизни, которыми исключительно интересовались люди восьмидесятых годов; он заглянул лишь в моральный и психический мир современного «серенького» человека или, точнее, современного «серенького» буржуа.

Правда, замкнувшись в избранную ими область, он дал недосягаемые образы художественного творчества, он дал замечательно тонко выполненную картину «томления» и «гнилой» скуки буржуазного общества. Но, рисуя «сереньких» буржуа лишь в моменты томления и гнилой скуки, он не упомянул о других, не менее интересных и важных моментах жизни современного общества.