Read the book: «Сказка о Мальчике, который решил не взрослеть, или Планета негодяев», page 4

– А что такое справедливость?

– Справедливость – это торжество «сильного», его права судить, карать, наказывать всех неугодных, и причину этого он всегда может обосновать. «Слабый» не может рассчитывать на справедливость. Хотя мы учим людей, что справедливость – это правосудие, т.е. вынесение приговора о наказании в соответствии с законами. Даже если такого закона нет, то «справедливый» приговор может быть вынесен нами на основании только одних ложных и «неопровержимых» подозрений. Поэтому, наша справедливость всегда торжествует, – объяснил Гебс.

– Выходит, что в обмен на картинки вашей красивой жизни окры готовы к самоуничтожению?

– Выходит так. Нам понятно, что в силу своих основных качеств они никогда не смогут жить хорошо, как на этих картинках, но мы всегда будем заставлять их стремиться к недостижимому, несмотря на ту цену, которую им придется за это платить. В обмен на это нам нужны только их покорность, дешевая рабочая сила и дешевое «пушечное мясо», – подытожил Гебс.

– Мне очень нравится моя работа, – добавил он. – Для нашего департамента политтехнологий нет невозможного! Мы можем управлять целыми народами и государствами, менять их историю. Мы можем разрушить почти любое государство изнутри, организовывая там «революции» и перевороты, конфликты и войны, менять и назначать нужных нам руководителей, в том числе и Верховных правителей.

– А Верховного правителя у себя вы можете сменить? – поинтересовался Чик.

«Вот это вопрос! – подумал Гебс и посмотрел, не слышит ли их кто-то посторонний. – Если бы этот вопрос задал не пришелец, то можно было бы подумать, что это провокация. Но спасибо за эту мысль. Надо будет над этим подумать».

И он оставил этот вопрос без ответа.

– Сейчас, для контраста, я покажу тебе Шестой уровень. Просто отсюда самая короткая дорога, соединяющая Второй и Шестой уровень и туда можно очень быстро попасть. Это сделано специально, так как на Шестой уровень попадают люди по приговорам, выносимым судами на Втором уровне. Поехали туда, там достаточно интересно. Это я как психолог тебе говорю.

Они вышли из кабинета Гебса в стеклянный коридор и направились к выходу.

– Кстати, если хочешь, я покажу тебе «титульных» окров, которых мы готовим для их отдела политтехнологий. Ты о них столько слышал, – сказал Гебс, увидев в стеклянной комнате своих сотрудников с двумя немолодыми людьми в архаических одеждах. Они с Чиком вошли в комнату. Те двое вскочили, положив правую руку на живот, вытянулись по стойке смирно и запели. Пришлось стоять и ждать, когда эта песнь закончится. Чик с интересом рассматривал поющих. Один из них был долговязый, с маленькой головкой на тонкой шее, как горошина на ниточке. При пении он смотрел куда-то вверх, излучал благодать и демонстрировал два, торчащих вперед, как у крысы, зуба. Другой был высокий, плотный, похож на громилу, смотрел из-под лба куда-то вниз, а на лице его застыла, возможно, с рождения, гримаса тупости и злобы. Когда они закончили петь, громила крикнул «Слава нации!», а долговязый ответил ему «Вечная слава!», и оба сели.

– Ну, как успехи? – обратился к своим сотрудникам Гебс.

– Очень способные ребята. Их ждет хорошее будущее на их родине, – ответил старший преподаватель.

– А что проходите? – спросил Гебс.

– Методы работы с инакомыслящими.

– Ну как усвоили? – обратился Гебс к долговязому. Тот вскочил и стал перечислять:

– Вначале с инакомыслящим проводится беседа с предупреждением, затем угрозы ему и членам его семьи, затем поиск женщины или ребенка, организации или учреждения, против которых он мог бы совершить преступление, а затем уже судебное преследование его на этой основе.

– А если это не помогает, то инакомыслящий может споткнуться и несколько раз упасть на острый предмет; случайно выпасть из окна; покончить жизнь самоубийством двумя выстрелами себе в голову или сердце; сгореть в пожаре при неосторожном обращении с огнем, – добавил громила.

– Все правильно. Отлично! – похвалил Гебс громилу и, обращаясь к Чику, сказал, – Нам пора.

Они вышли из здания.

– Да, действительно «способные» ребята, типичные представители вредных профессий. Это у них такое приветствие в виде песни? – спросил Чик.

– Нет, это они демонстрировали друг перед другом свой патриотизм и пели гимн. Патриотизм – это любовь к своей родине и ее людям, работа на настоящее и будущее благополучие своей родины, а не ненависть к другим народам, казнокрадство и воровство, пение гимнов, одевание в национальные одежды и покраска заборов в цвета своего флага. На ненависти ничего не построишь! Ненависть разрушает, а не созидает! Для всех них пение гимна – это как молитва про отпускание грехов за совершенные преступления против человеческих и государственных законов. Таких «патриотов» так и называют – «гимнюки». А славить своих «титульных» их научили мы. Это старый и простой способ определить, лоялен человек к новой власти или нет. Его придумали национал-социалисты еще в прошлые времена. Если человек кричит такие приветствия, скачет и слюну пускает – значит, лоялен. А если не кричит, или кричит без энтузиазма – значит, не лоялен, и тогда с ним надо работать, – ответил Гебс.

– А что такое родина?

– Родина – это оплот человека, колыбель его души и тела. Произошло это слово от таких понятий как род, родители, родственники, родственные души и тому подобное. Человек без родины – сирота. Нормальный человек не может не любить свою родину, как не может не любить своих родителей, своих детей, для которых он сам является родителем. Нормальный человек не должен предавать свою родину по умыслу или по глупости. А если это происходит, то нет ему прощения и доброй памяти от всех поколений людей его рода!

– А почему они кладут свою руку на живот при пении гимна?

– Да у них душа, очевидно, находится в животе, – с иронией ответил Гебс.

– Мне не послышалось, что человек может покончить жизнь самоубийством двумя выстрелами себе в голову или сердце?

– Сколько таких случаев у них было, сколько инакомыслящих у них сгорело живьем от неумелого обращения с огнем – и это никого не удивляло! А почему ты этому удивляешься?

У Чика вопросов больше не было. Они сели в машину, которая ожидала их у входа, и долго ехали молча. Чтобы сменить тему, Гебс начал рассказ о Шестом уровне.

Глава 7

– Наше государство должно развиваться спокойно, без революций, разрушений и гражданских войн. В обществе должны соблюдаться общепринятые законы, нормы поведения и морали. И если кто-то нарушает естественное развитие общества, угрожает жизни, свободе или имуществу других граждан, такой член общества должен быть изолирован или отвержен, – начал Гебс и продолжил: – Это я говорю о любом государстве, и если там этого не происходит, то общество считается незрелым, развитие его будет задерживаться, и оно будет отставать во всем. У нас таких граждан называют «отверженные», их изолируют от общества и содержат на Шестом уровне. Тут находятся радикальные революционеры и террористы, убийцы, маньяки, воры всех мастей, опасные психически больные люди, наркоманы и алкоголики.

– А кто определяет, «отвержен» человека или нет?

– Революционеров, террористов, убийц, маньяков и воров определяет полиция и суд, а психически больных, наркоманов и алкоголиков определяют врачи. Хотя психически больными можно считать и ту, и другую группу. Радикальные революционеры проповедуют свои убеждения, которые могут привести к кровавым последствиям, взаимному уничтожению, смерти и разрушениям. Политпсихологи изучают последствия действий подобных революционных идей в обществе, как они соотносятся с законом государства, и результаты передают в полицию.

Радикальные революционеры – самые опасные члены общества и не потому, что угрожают основам государства. Некоторые из них пытаются навязать свои убеждения за счет массовых убийств мирных, ни в чем не повинных граждан. Они устраивают кровавые террористические акты, пытаясь запугать людей и повлиять на общество в своих целях. Обыватель готов принять любые убеждения террористов, лишь бы его не трогали. Но так никогда не бывает. Затем «революционеры» требуют детей обывателя для войны или других террористических актов, требуют содержать их и членов их семей, т.к. это, в основном, бездельники, не способные к труду и созиданию. Поэтому радикалов всех мастей надо изолировать.

– Что, террористическими актами, массовыми убийствами гражданского населения, кто-то может добиться своей цели?

– Такие случаи были в истории, когда государства мощными террористическими бомбардировками совершали большие массовые убийства мирных граждан для принуждения противника в войне к поражению. И добивалось этими убийствами своих целей.

– Эти крупные террористические акты совершали «цивилизованные» и «демократические» государства?

– Да, вполне себя таковыми считающие тогда и сегодня.

– Так почему они не осуждены и не изолированы от всего мирового сообщества людей ни тогда, ни сегодня? Если государствам можно, почему террористам нельзя массово убивать людей для достижения своих целей?

Гебс не нашел, что ответить, и его это очень разозлило.

– Маньяки, убийцы и воры – это уголовные преступники, хотя это особый, опасный вид психического заболевания, – продолжил свой рассказ Гебс, желая уйти от неудобной темы. – Некоторые люди обладают такими врожденными качествами, как жестокость, беспощадность и получение удовольствия от страданий живых существ, сознательная или бессознательная тяга к воровству. Эти люди, их даже трудно такими называть, в силу непонятных причин не способны соотносить свои действия с последующим наказанием за эти действия. В давние времена за кражи ворам прилюдно на площадях рубили руки. Так вот, другие воры, пользуясь отвлечением зевак на это зрелище, тут же чистили их карманы. Наглядная демонстрация наказаний не останавливала воров. Этих воров тут же ловили и тут же прилюдно отрезали им руки. Это заболевание имеет даже свое название – «клептомания». Им могут страдать даже богатые и обеспеченные люди. Кроме всего, уголовным преступникам свойственны свои убеждения, своя мораль, основная суть которых заключается в том, что работать они не должны и не имеют права, а жить и получать доходы должны от воровства, грабежа «лохов», т.е. людей, зарабатывающих честным трудом. В их обществе, как у крыс, действуют звериные законы – сожри слабого. У них даже есть выражение – «крысятничать».

Изучением врожденных порочных качеств человека у нас занимается наука Евгеника. Эта наука, в основном, о наследственном поведении разных отбросов общества. Ею доказано, что все предки уголовников на протяжении многих поколений были явными или скрытыми преступниками, имели проблемы с законами. Можно даже говорить о неком преступном гене, который передается следующим поколениям. Так, сын вора не будет порядочным человеком, будет воровать и нарушать законы; сын алкоголика рано или поздно станет алкоголиком; сын национал-социалиста будет душегубом. У нас даже есть такое выражение: «Человек в старости будет тем, кем он был до своего рождения». Это означает, что в зрелом возрасте и старости он будет похож на своих предков и внешне, и внутренне. К сожалению, это не относится к гениям, которые рождаются от случайной комбинации разных качеств своих предыдущих родственников: гениальность не наследуется. У нас даже говорят, что на детях гениев Природа отдыхает.

– Если уголовные преступления – это заболевания, то их можно лечить?

– Некоторым преступникам помогает вера. Верующий человек соотносит свою жизнь, поступки и мысли с заповедями божества, которому он служит. Эти заповеди и учения соответствуют общечеловеческой морали. Поэтому верующий человек не может быть преступником. Однако среди «верующих» людей много прихожан, которые приходят в храмы не для того, что бы служить богу, а заставить бога послужить себе. Они просят у бога для себя разных благ, не соблюдают божьих и человеческих законов. Среди прихожан немало настоящих преступников. Некоторым оступившимся удается разъяснить порядок причинно-следственных связей при преступлениях, и если лечение проходит успешно, то уголовников выпускают в нормальное общество. Но, как правило, уголовное заболевание наследственное, оно не лечится, и эти люди опять попадают к «отверженным» или в военнослужащие по найму.

Очень скоро они оказались у контрольно-пропускного перехода из Второго уровня в Шестой. Чика удивило, что в отличие от других переходов, тут не было машин и было много вооруженных охранников в серых комбинезонах. Гебс вышел из машины и скрылся в одном из зданий. Через некоторое время он вернулся в сопровождении пожилого обрюзгшего человека в серой форме. К ним подъехала специальная машина, остекленная со всех сторон. Гебс и пожилой человек сели в нее и позвали Чика. Двое охранников стали на специальные подножки сзади и приготовили оружие к стрельбе. Все это делалось обыденно и молча. Они подъехали к большому лифту. Охрана лифта, увидев в автомобиле пожилого человека и Гебса, вытянулась по стойке смирно. Дверь лифта автоматически открылась, и автомобиль туда въехал. Начался долгий спуск, а потом резкое торможение. Дверь лифта раскрылась. Их встречали охранники без оружия, с короткими дубинками, пристегнутыми к ремням на поясе. Пожилой человек вышел, очевидно, дал необходимые указания охранникам с дубинками. Они просканировали сетчатку глаза у Гебса и Чика и заняли места вооруженных охранников на подножке машины. Потом пожилой человек дал рукой сигнал, что можно ехать. Когда Гебс и Чик остались в машине вдвоем, Гебс, предупреждая вопросы Чика, стал рассказывать.

– Это был начальник Шестого уровня, в прошлом опытный психолог. Этот уровень находится глубже других. Чтобы из него невозможно было убежать, он находится глубоко и хорошо охраняется. Те, кто тут содержатся, должны быть хорошо изолированы от общества. Сейчас мы ознакомимся с уголовными заключенными, потом с политическими, а потом посмотрим психически больных и опасных для общества людей.

Чика удивило слово «ознакомимся». Что это значит? Но они начали движение, и его отвлекла новая обстановка. В отличие от тоннелей, по которым они ездили раньше, это скорей был коридор большого помещения, в котором едва могли проехать два таких автомобиля. Скоро с левой стороны показалась камера с большой и крепкой решеткой, за которой в полумраке находились люди в полосатых формах. На груди и на спине у них находились круги из светящейся ткани. Автомобиль остановился. Люди в камере, увидев автомобиль, бросились к решетке, начали ее трясти и кричать так, что было слышно в изолированной кабине. В этих криках слышны были и угрозы, и оскорбления, и просьбы, и жалобы. Раскачивание решетки приняло синхронный характер, казалось, еще минута, и они сорвут эту решетку и вырвутся наружу. Тут сопровождающие Гебса и Чика два охранника сняли с пояса дубинки, направили их на беснующуюся толпу за решеткой и нажали спусковые крючки. Между концом дубинки и решеткой с треском проскочила жирная искра. Часть людей упала без сознания, а остальные отхлынули назад, но не успокоились. Заключенные стали показывать, наверное, неприличные и оскорбительные жесты, демонстрируя разные части своего тела. Охранники еще раз пустили свои дубинки в дело, обездвижив особенно активных демонстрантов, и толпа на время успокоилась. Они приказали всем сесть на пол.

– Тут находятся уголовники, террористы и воры, – начал свой рассказ Гебс. – Это убийцы, душегубы, насильники, грабители и другое особо опасное зверье. В такой камере содержится от 20 до 40 особей, все они подчиняются главарю этой камеры. Он распределяет еду и воду между заключенными, карает и милует, может даже лишить жизни провинившегося.

– Его назначают или выбирают главарем камеры? – поинтересовался Чик.

– Он сам подчиняет себе сокамерников. Он как крысоед – самый сильный в этой камере, но он не поедает остальных в прямом смысле этого слова, а поедает их морально, угнетая и подчиняя себе. Это морально сильные натуры, довольно хорошие психологи, способные подавить в противнике волю к сопротивлению. Охранникам они известны, и охрана заинтересована в такой самоорганизации. Иногда охрана даже сотрудничает с ними.

– В чем могут сотрудничать охранники и заключенные? Что, охранники дают им какую-то работу? А чем эти заключенные занимаются целый день?

– Сильные заключенные целый день издеваются над слабыми на потеху остальным. Они ничего делать не умеют и не хотят, т.к. это противоречит их правилам жизни. Если к ним попадают заключенные не из уголовной среды, не все выдерживают эти издевательства и идут на любые условия охраны или просто кончают жизнь самоубийством. В этом и состоит сотрудничество главарей и охраны: как и сколько мучить подсаженную к ним жертву.

– А если в камеру попадает заключенный из уголовной среды, что тогда происходит?

– Он должен продемонстрировать лояльность этой стае и ее главарю. Все как в дикой природе. Когда-то тут водились волки, стайные хищники во главе со своим вожаком. Это были самые жестокие хищники. Если другие хищники убивали столько животных, сколько им надо для пропитания, то волки, если нападали на стадо овец, убивали всех, все живое. «Волки» стало именем нарицательным, символом неоправданной жестокости. Если к стае прибивался новый волк, он должен был продемонстрировать свою лояльность стае. Для этого он ложился на спину и открывал всем свои самые уязвимые места – горло и живот. Если его не трогали – значит, его приняли в стаю и он согласен со своим статусом. Так же поступают люди, народы и государства, желающие влиться в «волчью стаю». Свои обряды подчинения существуют и среди уголовников, например, вытирание ног о чистое полотенце при первом входе в камеру и многое другое.

– А если в камеру посадить главаря из другой камеры?

– В камере не может быть два главаря. Новый главарь или подчиняется старому, или уничтожается. Иначе не будет единоначалия, начнется хаос и беспорядки. А они охране не нужны. Интересно, что когда в камеры подсаживали на «воспитание» национал-социалиста, то он там со временем становился главарем. Мы это объясняем тем, что их идеология самая жестокая и бесчеловечная, позволяющая уничтожение даже младенцев не «титульной» нации. Даже уголовники и маниакальные убийцы перед ними пасуют.

– А можно посмотреть на главаря камеры? – попросил Чик.

– Сейчас, – сказал Гебс. Он вышел из машины, подошел к решетке и поманил пальцем кого-то из глубины камеры. Чик подошел к решетке и стал всматриваться в полумрак. Там с пола поднялся человек, пнул впереди сидящего заключенного и все остальные стали расползаться в стороны, образовывая дорожку. Он шел демонстративно медленно, не спешил выполнять приказ и остановился в метре от решетки. Теперь он был хорошо освещен и Чик мог его рассмотреть. Это был немолодой человек небольшого роста, гораздо меньше своих сокамерников, жилистый, высохший от внутренней злобы. Он с призрением смотрел по другую сторону решетки, давая понять, что он на своей территории, где является хозяином положения. Он быстро окинул взглядом Чика и, обращаясь к Гебсу, сказал дерзким тоном:

– Что, привез его на экскурсию или хочешь оставить нам на «воспитание»?

Гебс озверел. Чик таким его еще не видел. Лицо Гебса стало красным, глаза округлились.

– Заткнись! Это я тебя сейчас отправлю на «воспитание»! Ты меня понял? Я спрашиваю тебя: «Ты меня понял?!»

Главарь стоял молча и сообразил, что сказал что-то не то или попал в точку.

– Я тебя спросил: «Ты понял?!» – зашипел Гебс.

Главарь процедил что-то сквозь зубы.

– Громче! Повтори! – заорал Гебс и сделал угрожающий шаг в его сторону.

– Понял, – теперь отчетливо и громко произнес главарь. Вдруг он стал жалким, как провинившийся щенок. На языке сокамерников это что-то означало, так как в камере воцарилась абсолютная тишина.

Гебс развернулся и пошел к машине. Чик последовал за ним. Ярость Гебса быстро спала, и он стал прежним и внешне, и в голосе, так как был хорошим актером. Они двинулись дальше. Чик, чтобы вернуться к прежнему тону общения, начал первым:

– Я представлял себе главаря крупным и сильным, а этот доходяга какой-то.

– Сила человека заключается в его умении подчинить себе окружающий мир, в способности управлять окружающими его людьми. Тут когда-то жили крупные и сильные животные, но человек их всех укротил или посадил в клетки. Основной «мускул» человека – его мозг и он обязан его развивать, если не хочет сам жить в «клетке». Физическая сила не имеет решающего и принципиального значения. Даже в такой примитивной среде. Стая, банда, секта, общество, государство не могут существовать без вожака, главаря, духовного или национального лидера, без Верховного правителя. Куда он может повести за собой группу людей, не всегда понятно. Поэтому, нашей задачей является раннее обнаружение таких лидеров, поиск фактов и возможностей дальнейшего воздействия на него для управления или уничтожения.

Они проезжали мимо других камер, где так же бесновались заключенные, но их почти не было слышно в изолированной машине. Вот они подъехали к воротам, которые открылись автоматически и пропустили их, а потом закрылись. Тут было гораздо светлее и в коридоре, и в камерах.

– В этом секторе сидят политические заключенные и разные экономические преступники. Как видишь, они не такие буйные, но опасность для государства представляют гораздо большую, чем уголовники.

Действительно, никто не кидался на решетку, не махал руками, не кричал. Одни занимались своими делами, другие просто с любопытством поглядывали в их сторону.

– А в чем их вина перед обществом, что они были отправлены в «отверженные»?

– Экономические преступники не платят налогов, то есть воруют у государства, что считается у нас самым тяжелым преступлением. Или воруют у граждан за счет различных махинаций, но без уголовных преступлений. Это, как правило, хорошо экономически и юридически образованные люди, которые используют свои знания для обхода законов и присвоения чужой собственности.

Основная вина политических заключенных состоит в их инакомыслии. Мы пока не научились считывать и контролировать мысли человека, так как они не материальны. Но вот когда они выходят наружу, становятся идеологией, овладевают массами людей и те начинают действовать, то становятся материальными. Если эти действия приносят прямой или косвенный вред обществу или государству, такие мысли вместе с их носителями надо изолировать.

– А какие идеологии у вас считаются опасными?

– Ты уже знаешь: это национал-социалистическая идеология, расизм, учения разных тоталитарных сект и радикальных религий, коммунистическая идеология. Национал-социализм и расизм – это учения «титульных» наций и рас о своем превосходстве и праве угнетения всех остальных. Тоталитарные секты и радикальные религии опасны тем, что вовлекают в свои ряды огромные массы зависимых людей, которые, как овцы, готовы кинуться за своим бараном на кого угодно или в пропасть на погибель. Коммунистическая идеология опасна тем, что это тупиковый путь развития общества, которые проходили уже некоторые страны. Она отвергает личную собственность граждан на средства производства, предполагает распределение совокупного производимого продукта между всеми членами общества по их потребностям – то есть уравниловку. А это противоречит Законам Природы и природе человека, лишает его мотивации эффективно трудиться иначе, чем из-под палки. О таком обществе мечтают только бездельники и дармоеды.

– Ты имеешь в виду Закон Природы о Тепловой Смерти Вселенной, которая наступит, если энергия выровняется между всеми телами и дальнейшее движение, развитие материального мира станет невозможным?

– Я вижу, что ты располагаешь базовыми знаниями об основных материальных Законах Природы, – удивился Гебс. – Хочу обратить твое внимание, что это так называемый Закон об увеличении Энтропии, то есть меры Хаоса и Беспорядка во Вселенной с момента ее образования в результате Большого Взрыва. Увеличение хаоса и беспорядка – вот основной Закон Природы, человеческого общества и сознания людей. И кто научится управлять Хаосом в человеческом обществе – тот будет управлять Миром!

– Но тогда и ты должен знать, что этот Закон не применим к живой материи, обществу людей!

– Человек – часть Природы и для него не могут существовать отдельные Законы. Хаос и беспорядок растет не только в материальной Природе, но и в обществах, головах людей, их культуре, морали и нравственности. Мы в этом постоянно убеждаемся, а иначе не было бы войн и разрушений. Раз Тепловая Смерть Вселенной – закономерная реальность, значит и Смерть Человечества неизбежна в результате возрастания хаоса и беспорядков в обществе, – отрезал Гебс, не желая углубляться в дискуссию на эту тему, в которой еще можно было проиграть. – Поехали дальше!

Их автомобиль медленно проезжал мимо камер, за решетками которых находились политические и экономические преступники. Они занимались там своими делами и почти не обращали на проезжавших внимания. Кто читал, кто писал, кто рисовал, где-то пели и смеялись, вели какие-то диспуты. Видно было, что ограничение их перемещения в пределах одной камеры не мешало им вести человеческий образ жизни. Чик вспомнил рассуждения Гебса о «свободе»:

«Действительно, «свобода» – личностное, субъективное понятие для просвещенного человека, которая, очевидно, базируется на его убеждениях и не очень связана с пространственными ограничениями. Поскольку у таких людей могут быть разные убеждения, то и понятие «свобода» у всех разное. Значит, могут сосуществовать люди с разными понятиями о «свободе» даже на ограниченной территории. Наверное, «свобода» – это право каждого человека на личное внутреннее и внешнее пространство, право действовать на свое или общественное благо, когда ты не пересекаешь чужие «красные линии», и никто другой – твоих. Если человек хочет быть абсолютно свободным, он должен жить один. Если он живет в обществе, то должен считаться со свободами других людей. И когда это получается, такое общество, очевидно, называется свободным. А если одна часть общества ограничивает свободу другой части общества, совершая над ним насилие, такое общество не свободно».

Глава 8

Они подъехали к следующим воротам Шестого уровня. Охранники с дубинками соскочили с подножек, ворота автоматически открылись и автомобиль дальше поехал без них. За воротами автомобиль остановился, Гебс вышел и Чик последовал за ним. Тут по коридорам ходило много людей в зеленых халатах, и только они выделялись своей коричневой формой.

– Тут содержатся люди с психическими отклонениями, опасными для общества. Дальше мы будем ходить пешком, чтобы не возбуждать больное воображение заключенных. Все эти люди в зеленой форме – психологи и психиатры. Они изучают особые состояния человеческого сознания, – сказал Гебс, направляясь к первой камере. Потом продолжил: – Человеческое сознание для нас загадка, мы не научились пока формировать его и считывать, влиять на него непосредственно. Сознание каждого новорожденного человека – чистый лист, на котором семья, потом общество пишут свои программы. Если человека воспитывали животные, а такие случаи бывали в далекие времена, он и становился животным в человеческом образе.

Тут Чик вспомнил о реальной, а не сказочной истории мальчика Маугли, о котором ему рассказывали на Земле. Маугли жил и воспитывался в стае волков, а когда его уже юношей поймали и забрали из стаи, он выл и кусался, ел только сырое мясо, не надевал одежду, не мог произнести ни единого слова. Его содержали в клетке, как дикое животное, где он вскоре умер от тоски по своей стае.

– Поэтому, – продолжил Гебс, – безопасность государства зависит от правильного воспитания человека в семье, а потом и в обществе. Государство заинтересовано в воспитании, то есть одурачивании своего населения. Дурак – это человек, которого легко обмануть, напугать, внушить ему злобу и ненависть. Этому мы уделяем особое внимание. Мы проповедуем паразитический эгоизм, поощряем молодых людей слушать отупляющую их музыку, смотреть фильмы и видеоряды с разного рода насилием, играть в компьютерные игры на уничтожение противника, так как через органы чувств, с помощью «25-го кадра» можно влезть в их подсознание и сделать правильные настройки в сознании. Мы поощряем общение людей через цифровые сети, потому что у нас есть возможность с помощью специальных компьютерных программ полностью контролировать это общение, круг друзей, интересы, настроения, склонности и даже привычки. Мы не поощряем чтение книг, так как невозможно узнать, какие мысли формируются в головах людей от прочитанного. Мы потакаем их разным сексуальным потребностям, увлечению алкоголем и слабыми наркотиками, выдавая все это за «свободу» личности. Подготовленные таким образом молодые люди в зрелом возрасте становятся очень конформными, очень зависимыми от «общественного», т.е. нашего мнения. Они должны жить, мыслить по нашим шаблонам и не выходить за их рамки. Мы всю жизнь им говорим: «Слушайте нас, мы лучше знаем, что вам нужно!». А у тех, кто нас не хочет слушать, начинаются разные проблемы.

Такие откровения Гебса в этом месте очень удивили Чика. А что он расскажет дальше?

– Я в молодости прочитал рассказ «Уровень №6» одного очень талантливого писателя. Речь в нем шла о том, как главврач психиатрической больницы, пытаясь вникнуть в суть психических расстройств своих пациентов, разговаривал с ними на их языке. А его заместитель, желавший занять его место, смог убедить окружающий персонал в том, что тот сам ненормален и в один прекрасный день главврача не выпустили из камеры с душевнобольными. И этот главврач, психически здоровый человек, никому не смог ничего доказать, так в камере и остался. Все в этом рассказе сочувствовали главврачу, а я восхищался умением его заместителя «сделать» из здорового человека душевнобольного. Значит, кто нормален, а кто нет – судить окружающему обществу. Главное – уметь правильно общество подготовить! Это произведение повлияло на мой выбор профессии: я стал психологом. Потом в жизни я воспользовался этим приемом. Сегодня мы можем любого человека объявить душевнобольным и изолировать от общества.

Они подошли и остановились у камеры, где находился человек, погруженный в свои мысли. Он не реагировал на подошедших, и чтобы привлечь его внимание, Гебс с ним поздоровался. Тот подошел к решетке и строгим голосом произнес:

– Вас что, не научили приветствовать императора?