Read the book: «В бездну», page 4
Коллега взял чайную ложку и размешал сахар в напитке.
– Всего доброго, мистер Флай. Еще раз прошу прощения за беспокойство, – он встал из-за стола. – Увидимся на работе.
– Было…, – я слегка замялся, пытаясь прийти в себя, –… было приятно поговорить.
– Взаимно.
Он ушел и, к моему удивлению, погода резко изменилась. Дождь прекратился, тучи растворились, и выглянуло обжигающе жаркое солнце. Можно ли расценивать диалог с рабочим, как терапию? Ответ покоился в белой кружке. Я сделал глоток, и приторная сладость обволокла язык. Ничего приятней мне не доводилось пробовать. Как вышло, что за долгий стаж кофеманства, я ни разу не осушал напиток до дна? Возможно, незнакомец прав. Хватит мучиться. Долой страдание.
Губы невольно изогнулись в улыбку.
– А, ты тут? – вслух сказала я, заприметив на улице фигуру в кожаной куртке.
Мужчина находился в середине толпы пешеходов, в компании длинноногой брюнетки в белой косухе и потёртых джинсах. Они стояли спиной к окну бара, и о чем-то оживленно беседовали. Затем парочка обернулась, и коллега указал пальцем в мою сторону.
По телу молниеносно пробежали зудящие мурашки, и волосы на затылке вздыбились.
Я узнал девушку. Сложно забыть эту красную помаду и бледноватую кожу. В будущем, именно она проведет со мной сеанс ИВП. Психиатр смотрела вдаль, не понимая, что должна увидеть. Рабочий смеялся, продолжая тыкать, как вдруг, дуновение ветра сорвало с него капюшон.
Сердце пронзила боль.
Блестящая лысина, и белоснежная, издевательски дразнящая улыбка; целый, не порванный рот и нормальное лицо, не похожее на бесцветную маску из кожи, с человеческими, голубыми глазами.
Убийца жизнерадостно беседует с Мэри. Им весело.
Ублюдки!
Не в силах сдерживать гнев, я вскочил и ударил по стеклу. Потом снова, и снова. Ко мне подбежал официант и попытался успокоить, но получил по морде, и глухо сложился на полу.
– Твари! Вы были заодно!
Я замахнулся, собрав остатки сил в кулак, и размозжил окно на осколки. Игнорируя законы физики, они впились мне в лицо тысячей лезвий. Сон заканчивался сужающимся кругозором, как в старом фильме, но вместо титров – тяжелый вопль от осознания правды.
9
Что-то бешено шумело вдали. Нарастающий звук был похож на назойливое шипение. За ним последовала мощная дрожь, сотрясающая пространство, и Джон ощутил давление в грудь, живот, лицо, будто нечто с сотней рук прижало его к стене. К горлу подкатывала тошнота. Мозг постепенно просыпался, и с каждой секундой окружающая кутерьма становилась хуже, вызывая колкую боль в затылке. Но неприятные ощущения не слишком беспокоили Джона в полудреме.
Сквозь сон, ему мерещились кусочки пазла, которые падали с неба и плавно опускались на картинку. На ней была изображена психиатр Мэри, мило разговаривающая с лысым мужчиной. Женщина, пытавшаяся докопаться до истины, но цинично использовавшая пациента в качестве подопытной свиньи, и убийца, представший в виде обезображенного чудовища в видении, были любовниками. Или друзьями? Соучастниками? Джон мог лишь предполагал. Но факт оставался фактом – Мэри связанна с убийством.
Резкая вспышка в памяти напомнила Джону об адвокате Лилхэлпере, который заявлял, что спал с Мэри. В таком случае, комментарий Существа про «шлюху, приобретает смысл. Оно мстит ему, а не Джону? Бессмыслица.
Но где-то на закоулках последних диалогов, всплыл вопрос:
«Память вернулась, раз вы знаете такие подробности? Скажите, Джон, может быть и меня вспомнили?»
Дела явно обстоят сложнее, чем кажется.
Очередная шумящая тряска и заложенность в ушах, лишили Джона возможности спокойно рассуждать. Он заметил, что больше не лежит. Тело находилось в стоячем, скованном положении, а значит «прекрасное» время отдыха в палате прошло. Голову прострелило болью, и паника сдавила горло. Конец. Он летит на Землю. Какая теперь разница? Что толку от мозговых штурмов? Зачем пытаться докопаться до истины? Лилхэлпер не помог.
Да ты сам отказался от помощи, идиот, подумалось Джону.
Но безнадёга сменилась весельем, когда он представил шокированное лицо адвоката от осознания, в кого тот пропихивает свою «идеологию» по ночам.
Отчаявшись – смейся.
И смех действительно послышался. Кто-то звонко заливался справа от Джона настолько сильно, что он, наконец, открыл глаза.
– Умираю с комфортом? – вслух сказал мистер Флай, оценив убранство корабля.
Просторная каюта с двухъярусными кроватями, холодильная камера, сквозь стеклянные дверцы которой, проглядывалась пища не для самых бедных людей, уборная, столовая, – одним словом – квартира человека, с заработком выше среднего по меркам Терра-3. Слева находилась кабина пилотов с двумя довольно крепкими конвоирами. Джон, словно планируя побег, подумал, что вырубить их было бы проблематично.
«Ну конечно, уложить «машину» в три раза больше меня, – самое оно».
Но если и бежать, то куда и как?
Его тушку привязали к койке в капсуле с толстым стеклом, и судя по вибрации, оно было покрыто силовым полем. Джон ехидно хмыкнул. Ни о какой свободе заикаться не стоит.
Сбоку опять засмеялись, но безумнее, прерывистей. Весельчак просто задыхался от радости.
Джон повернул голову и почувствовал удушье, желудок скрутило спазмом, пульс колотящегося сердца отдавал в глазницы.
– Че уставился, дружок?
Джону показалось, что сквозь толстенные стенки капсулы, он почувствовал смрад разорванного рта.
– Я сплю? – с трудом выдавил Флай.
– Не-а.
– Что ты тут делаешь?!
– Решил прокатиться с тобой. Составить компанию, рассказать чего интересного, смешного. Понимаешь, Дж-о-о-о-о-он? – говорило существо, сдавленно гигикая между слов.
– Пытаешься запугать?
– НЕТ! – оно мгновенно повысило голос, и Джон дернулся с непривычки. – С чего бы? – тон сразу переменился на ласковый.
– Я не боюсь. Твой смех и манера разговаривать, как психопат, не находят во мне отклика. В первый раз было страшно, черт, поскольку столь уродливым созданием любуешься не ежедневно. Но сейчас, ты не вызываешь ничего, кроме жалости. Будь честен. Признайся, что попался, как последний неудачник, и оставь фарс, – Джон отвернулся, расслабленно откинул голову на койку, и добавил: – Я знаю, кто ты.
Уродец слегка удивился, но уверенно парировал тихим, хрипло-грубым голосом:
– Тогда, какого черта мы летим вдвоем?
Щеки полыхнули, как от оплеухи.
Джон прикинул, ведь если убийцу задержали, то какой смысл в наказании?
– Поделишься мыслями, Флай? – спросило существо, не сбавляя напор. – Я жду. Догадки? Предположения? Теории? Или мне ответить за тебя, полнейшего имбецила? А может…, – оно замолчало. – Упс! Проблемка. Прости, Джонни, вот незадачка. Прижало маленько. Не против, если я отолью, а потом продолжу?
Протяжный свист изувеченного заключенного, привлек одного из конвоиров.
– Эй, амбал! Туалет предусмотрен? Мочевик рвется, как пьяная баба на оргии. Выпусти, не то налью лужу, а убирать потом вам, дружочкам-пирожочкам. Не очень круто, если стероидные мышцы будут пол драить. Хотя, вы тряпками пользоваться умеете-то, или руки чисто под гантели с членами из раздевалок приспособлены?
– Закрой пасть! – выкрикнул Джон. – Прекрати немедленно!
– Беспокоишься за меня? Как мило. Не бойся, малыш, папочка справится, – рваный рот искривился в подозрительной улыбке, которая и вправду вызвала у Джона неподдельное беспокойство.
Охранник повелся на провокацию и подошел к капсуле уродца.
Нельзя допустить открытия камеры, подумал Джон, и умоляюще обратился к мужчине:
– Послушай, не выпускай его! Прошу, не надо! Эта тварь опасна!
Конвоир не на шутку походил на гору мышц, которые проглядывались под черной униформой крупными, венистыми буграми, но Джонатан Флай почему-то предположил, что существо ему совсем не по зубам.
– Захлопнись, отброс! – похрустывая костяшками пальцев, ответил громила. Он готовился, разминал кулаки на случай, если неадекватный заключённый решит вырваться.
Поняв бессмысленность просьб, Джон закричал громко и безумно, в надежде переключить внимание на себя, и не прогадал. Конвоир отступил от соседа, встал перед «клеткой» Джона и открыл ее.
– Слава бо…, – обрадовался он, но тяжелый хук в челюсть перебил его.
Картинка поплыла, а когда начала стабилизироваться, прилетел второй и третий удары. Зрение угасало. Четвертый, пятый, шестой. Тьма накрыла пеленой. Седьмой, почти безболезненный, оказался финальным. Пленник свесил голову в отключке.
Крепыш встряхнул кулак, кровь жертвы сбрызнула на пол.
– Конченый псих, – буркнул он, вытирая руку о штанину.
– Ну чего там? – спросил второй. – Заткнул?
– Да, промолчит до конца полета.
– Ты приложи лёд к бедолаге. Мы ж не звери.
– Сейчас.
Охранник подошел к холодильнику, вытащил компресс и вернулся обратно.
– Какого?
Клетка существа открыта, но внутри пусто.
Будь Джон в сознании, то услышал бы истошные крики, слившиеся с безумным смехом.
10
Нос защекотал легкий металлический запах. Джон зашевелился, но не очнулся. Тело дернулось само по себе, не слушаясь мозга. Рука шлепнулась во что-то холодное, вязкое и мокрое. Ладонь сжалась, как в приступе боли, и Джон проснулся. Картинка плыла, взгляд никак не улавливал четкость.
– Чертова горилла. Надо ж было так ни за что настучать по морде. Хотел, как лучше…
Он потер веки и понял, что они стали влажные. Подсознательно Джон понимал, чем измазался, но боялся проверять. Взор, тем не менее, предательски опустился на пальцы, испачканные в крови.
Джон сидел в красной луже рядом с телом, очень отдаленно напоминавшем человека. Обезглавленный и освежеванный труп без кусочка кожи, кусок мяса с вспоротым брюхом, кишки которого поблескивали на полу ветвистым червяком. У ног жертвы, скомканным бежевым бугром, растеклась его «одежда».
– Господи, что за чертовщина?! – отползая назад, заорал Джон, но отступление преградил какой-то предмет мебели, явно обременённый чем-то тяжелым. Он поднял голову и увидел два мутных, голубых глаза с застывшим ужасом.
Второй конвоир-громила, лежал грудью на седушке стула, руки привязаны к ножкам. Задняя часть тела, от шеи до поясницы, вскрыта. Куски широчайших мышц раскиданы по подобию ритуального круга. Лопатки переломлены и воздвигнуты вверх. Ребра растопырены наружу, и на их острых концах висели вырванные легкие.
На секунду, Джону показалось, что он смотрит на кровавые крылья, но страх быстро выдернул его из транса, заставив вскочить на ноги. Пошатываясь от приступа тошноты, он доковылял до открытой капсулы, уперся об нее рукой и попытался отдышаться.
– Черт, черт, черт, – задыхаясь, повторял Джон. – Что теперь? Что же, мать твою, теперь?!
Он посмотрел на соседнюю камеру, и подумал: «Я же предупреждал, тупая груда мышц! Моего примера вам было мало?! Пожалуйста, сами ощутили на своей шку…», – рвотная масса шлепнулась на пол, и Джон раскашлялся.
– Отлично…, молодец, бонусная вонь. Ладно, ладно, – он старался успокоиться. – Без паники, приятель. У тебя два трупа, о смерти одного из которых ты и не сожалеешь, и маньяк, достаточно сильный, чтобы превратить двух качков в кашу. Дерьмо, чувствую себя Эллен Рипли, но без приборов по отслеживанию движений. А может…, – Джон оглянулся и понял, что корабль представлял собой все то, что виднелось из «клетки» – большое помещение со столовой, уборной и кабиной пилотов. Бежать и прятаться негде, значит уродец либо обедает, либо справляет нужду.
Джон пошел к кухне. Аккуратно перешагнув через тело, и чуть не поскользнувшись на крови, он оказался у двери. Та открылась, «почувствовав» посетителя, но внутри никого. В туалете тоже ни души.
– Его здесь нет.
Наконец мистер Флай заметил моргающую надпись в дальнем конце корабля.
«Опасность. Несанкционированный вылет», – гласило предупреждение.
– Смылся на спасательной шлюпке?
Джону полегчало, страх улетучился, но всего на мгновение, показавшееся вечным блаженством. Он хотел отомстить, но результат способностей убийцы, немного поубавил пыл. Головорезами должны заниматься не офисные сотрудники. Однако, сожаление все-таки зудело где-то в глубине, и Джон старательно пытался его игнорировать, но безуспешно.
Накопившиеся чувства вырвались, стоило взгляду зацепиться за амбала с «крыльями». В голове замелькала сцена избиения, беспомощности, слабости, и Джонатан Флай, гневно завопив, с разбегу пнул мертвое лицо. Труп пошатнулся, и гулко свалился мешком. Мужчине показалось, что конвоир издевается над ним даже после смерти своим могучим падением.
– Сильный? А как тебе такое?!
Джон снова ударил мертвеца ногой в голову, и продолжал бить, пока череп не захрустел под тяжестью ботинка. Когда подошва зашлепала о месиво из костей, мозга и глаз с кровью, Джон замер. Губы исказила улыбка, непонятная ему самому. Он прикрыл рот руками и глубоко вдохнул.
– Что же я делаю? Нельзя ему уподобляться.
Но было поздно. Надругательство над трупом произошло, и единственное, что мог сделать Джонатан Флай – с достоинством похоронить конвоиров. К счастью на корабле обнаружилась мусороперерабатывающая машина, термально воздействующая на предметы, сжигая их в пепел.
– Удача, – подумал Джон. – Кремирую и выпущу в космос. Учитывая обстоятельства, вполне неплохой обряд.
Он взял «кровавого орла» за ноги, и с трудом оттащил к устройству. Напарник отправился следующим. Повезло, что отсек переработки находился невысоко, иначе пришлось бы расчленять тела, чего Джону точно не хотелось; одно дело размозжить голову, другое – отпиливать конечности и грузить в печь.
Машина открылась, и новоиспеченный крематорщик затолкал пилотов внутрь. Пять минут под огнем, и кучка пыли рассеялась по космосу. Джон отсалютовал убитым, и отвернулся от иллюминатора.
Звездолет опустел.
Теперь до Джона дошла простая истинна – он – единственный человек, который летит неизвестно куда по бескрайней пустоши. Атмосфера начала давить, запах крови настойчивей пробивал ноздри. Легкое головокружение покосило мистера Флая, лоб покрылся капельками пота, в горле застрял горький комок.
– Тсс, тихо! Из любой задницы найдется выход, – утешил он себя. – Надо узнать маршрут. Из доклада Мэри известно, что курс держим на Землю, но безволосый ублюдок мог что-то перестроить перед побегом.
Опасения подтвердились. На экране панели управления, Вельт-2 значился начальной точкой, но конечная – отсутствовала. Джон попытался разобраться, тыкал на кнопки, казавшиеся ему верными, но ничего не срабатывало. Панель заблокирована. Корабль летел на автопилоте вслепую.
– Можно паниковать, – сказал мужчина вслух, в отчаянии пнув кресло, и поплелся из рубки пилотов в основную каюту.
Возле двухъярусной кровати, он заметил дверь-невидимку, сливавшуюся со стеной. За ней оказался изолятор с раскладной койкой. Недолго думая, Джон рухнул на матрац и накрыл лицо подушкой. Оставалось надеяться на сон, но как на зло, явилось нечто иное.
На пороге появился молодой человек в белом костюме с серебристыми полосками. Русые волосы зализаны назад, и блестят подобно его лакированным туфлям в мягком свете ламп. Джон ошарашенно посмотрел на посетителя, и еле выдавил:
– Лилхэлпер?!
– Кто?
Голос парня звучал не как у адвоката, более бодро, по-школьному. Он нахмурился и прищурился в сомнении, что перед ним вообще кто-то есть, но потом улыбнулся и сказал: «Я нашел тебя, отец».
«Это галлюцинация. Точно, иначе быть не может. Я просто сошел с ума. Отец? Какой к черту отец? Мой сын мертв. Да и как ему попасть на гребанный корабль в гребанном космосе?!», – думал Джон.
– Ты не помнишь, или не узнаешь меня? Это я – Кевин.
– Кевину свернули шею!
– Глупости! – парень осторожно подошел поближе, предчувствуя агрессию Джона.
– Стой на месте!
– Отец, послушай.
– Ты мертв! Кевин мертв! – закричал Джонатан.
– Пап, успокойся. Я, мама и Джулия – мы в порядке, – Кевин сделал еще шаг. – Пора просыпаться.
Что-то странно теплое и родное звучало из его уст. Слова успокаивали, располагали к себе. Сердце защемило легкой грустью, глаза помокрели. Джон сопротивлялся эмоциям, но слишком устал и был готов принять на веру любую протянутую руку, лишь бы она вытащила из темной пучины.
– Доброе утро, отец, – лучезарно произнес Кевин, и сел на кровать.
– Но я не сплю.
– Ошибаешься, – сын похлопал родителя по плечу. – Ты поругался с мамой и рванул в бар, как сообщили соседи, из которого и не вернулся. Мы обратились в полицию, и они нашли твое тело в канаве с разбитой головой в нескольких километрах от забегаловки. Врачи старались, как могли, но им не удалось спасти тебя от глубокой комы. Отец, ты на границе миров живых и мертвых. Потери сознания, блэкауты – ничто иное, как разум, пробуждающийся от иллюзии.
– Но психиатр…
– Она – врач, наблюдающая за твоими жизненными показателями в больнице. Твое подсознание сыграло забавную штуку, и наделило незнакомку чертами единственного человека, в чьих силах расшатать королевство Морфея и спасти мужа.
– Мэри…
– Да, чертами мамы.
– А к-к-корабль? – Джон задрожал и начал всхлипывать, поддавшись слезам.
– Транспорт, везущий к пробуждению, – Кевин крепко обнял папу, словно боясь потерять его в тумане сна.
Руки Джона неуверенно дрогнули, но поддались моменту и заключили мальчишку во взаимных объятиях.
Звездолет нес заложника на свободу. Громадная тяжесть покинула Джона, позволив нормально дышать. Ему казалось, что он возвышается, всплывет на поверхность с глубин океана. Еще немного, и легкие наполнятся свежим воздухом. Кошмар подходит к достойному завершению.
На радостях, Джону захотелось посмотреть на сына, но у него не получилось. Объятия оказались чересчур крепкими.
– Какого…
Внезапно, Кевин безумно засмеялся. Он хохотал звонко и громко, брызгая слюной в ухо отцу.
– Повелся, как дите! Какой придурок! – захлебываясь, выкрикнул псих. – А уродец оказался прав. Ты весьма наивен, Джонатан Флай.
– Что происходит, Кевин?! Отпусти!
– О, нет, папочка. Слишком рано. Давай сперва нырнем в эту бездну поглубже.
11
Я вскочил с постели, как ужаленный в задницу. Будильник мерзко пищал минут десять, но разбудил меня не он. Странный и настолько реальный кошмар, что от одного воспоминания, капли пота устраивали гонку по спине.
– Отключись, – скомандовал я часам, и они замолчали.
Рука автоматически дотронулась левой стороны кровати. Пусто. Мэри проснулась, как всегда пораньше, чтобы приготовить завтрак на семейство. Судя по запаху, процесс кипит.
Надо торопиться.
Встав и застелив кровать, я пошел в ванную, почистил зубы и всполоснул рот мятной жидкостью, помылся и вернулся в спальню. На вешалке на дверце шкафа, висела и приятно пахла цветочным одеколоном белая форма в серебристую полоску.
Оделся и спустился на первый этаж.
Кевин радостно встретил меня и крепко обнял. Ну что же ты, приятель, не виделись с вечера, думаю я и отвечаю взаимностью, как подобает любящему отцу. Джулия, чем-то снова недовольная, молча ест за столом. Мэри же, как пчелка, носится от угла к углу, выполняя воображаемое задание на скорость.
Я не успел усесться, как яичница, тост и кружка кофе оказались перед носом. Лицо жены пышет гордостью. Ее никто и никогда не торопил, но подобный соревновательный режим, наверно, развеивал ежедневную рутину, добавлял веселья к суматошному утру.
– Ну? – спросила Мэри, когда я вытирал последним кусочком хлеба, растекшийся желток. Задавать вопрос по поводу еды домочадцам, если они не откомментировали об этом первыми, было ее привычкой.
– Как всегда вкусно, дорогая, – ответил я, и чмокнул «шеф-повара»» в губы. Джулия скривилась, а Кевин хихикнул от реакции сестры. – Не переживай, доченька, ухожу.
– Ага.
Пустые тарелки – верный знак, что меня ждет машина.
Попрощавшись с семейством, я покинул дом.
– Доброе утро, мистер Флай, – доброжелательно поприветствовал водитель.
– Доброе, доброе, Джек.
– Куда едем?
– DREAMJO. Incorporated, – подыгрывая, ответил я, умело скрыв раздражение. Будто ты не знаешь, придурок.
– Есть! – он прислонил ладонь к фуражке, и вывернул руль.
Несомненное достоинство Джека – молчаливость в поездке, но его болтливость перед стартом, порой выводила из себя. Предполагаю, он это понимал, потому притворялся немым до самой остановки.
Мы ехали по стандартному маршруту, и я смотрел на пейзаж, который никак не надоедал. Вереница домов, одинаковых по строению, идеальных, ровных и красивых; ухоженные лужайки и высокие деревья; жизнь кипит у соседей на выходных: жарят стейки на гриле, стригут траву, купаются в надувных бассейнах; улыбки, смех и наслаждение под мерцающим электричеством неба. Да, оно портило картину, чертово, искусственное небо.
Я забывал за него до первого мимолетного глитча. Район отлично создавал иллюзию присутствия в родных краях, словно никакой катастрофы и не случилось. Но «Матрица» рушилась из-за мелкой ошибки в системе, которую поленились отточить до совершенства.
Пока строилась Терра-3 – крупный регион, накрытый куполом – нас держали в бункерах, по причине непригодности атмосферы Вельт-2 для землян. Завершив проект, вельтиане пустили обманку на защитных экранах, чтобы беженцы не слишком грустили от вида серых туч новой планеты. Однако, их не заботил наш комфорт, и иллюзию сделали на отвали. Отсюда и постоянные сбои, приоткрывающие завесу мрачности над головой.
Тем не менее, купол – полбеды. Его уберут, когда жители с земли привыкнут к вельтианскому кислороду, для чего их отправляли на работу за пределами Терра-3. Казалось бы, безумство, но вельтиане – не идиоты. Для скорейшей адаптации, они придумали специальные инъекции, которые вводились микродозами перед выездами из «гетто». Одного укола достаточно, чтобы пациент чувствовал себя комфортно восемь-двенадцать часов. Длительность курса – год, чего, по заверениям инопланетян, должно хватить. Это «должно», не вызывало у меня особой уверенности, но приходилось верить.
Машина остановилась на пропускном пункте. Я открыл окно и протянул руку. Пограничник поставил «дозу» и позволил проехать в тоннель, ведущий в столицу. Ближе к выезду, сыворотка начала действовать, и здравствуй дивный новый мир, серый и унылый, с тучами, затянувшими небо и тяжелым воздухом, который свинцом давит на легкие, а на языке оставляет солоноватый привкус.
– Как ощущения, босс? – окликнул Джек.
– Нормально, – солгал я. Ни черта не нормально. Верни меня обратно, пожалуйста.
Через полчаса, настроение выровнялось, а окружение посветлело. Выглянуло солнце. В груди полегчало, будто я дышал морским бризом на краю обрыва. Никак не привыкну к побочкам, но плевать. Тяжесть свалилась с плеч, появился боевой настрой. Пора работать на благо семьи и общества!
