Read the book: «Авессалом-4. Сын тьмы», page 5

***

«…Не вмешиваться, растак твою мать, не вмешиваться!»

Скрипнуло колесо, провернув ось, с намотанной на ней кошмарной «пряжей», завизжал купец, выпростав из брюха очередную порцию кишок, запас которых у него, похоже, был бесконечным. Кровь из разорванного от уха до уха рта хлынула вниз, окрасив склизкую серую нить, тянущуюся из живота к телеге красным. Чудовища, наблюдавшие за процессом, залились гортанным хохотом. Чудовища… Они изменялись, постепенно превращаясь из громадных монстров в какое-то подобие обычных людей. Людей, заляпанных кровью и дерьмом своих жертв с ног до головы.

Один из них, лысый с оттопыренными ушами что-то пролаял и второй – бородач зашёлся в странном смехе. Он широко ухмылялся, не разжимая зубов, выдувая здоровенные пузыри слюны в углах рта. Рядом кто-то тонко и противно хихикнул. Торс метнул злобный взгляд в сторону, где притаились его подчинённые и заскрипел зубами в бессильной ярости. Смеялся чёртов нищий. Хорёк, как он приказал себя называть. Да, именно, мать его так. Приказал! А ведь всё шло почти хорошо…

***

Псы во главе с Тархом Торсом остановились на опушке леса, провожая взглядами удаляющегося Касси.

– Конь-то у него еле идёт, – сплюнул в пыль денщик.

– До Хиронишада как-нибудь доберётся, – ответил когул. – А дальше забота Сим-Сама.

Торс потянулся в седле, поморщился. На смену кишечному расстройству пришла боль в спине. Зад, стёртый от долгой погони, также требовал отдыха, пересохшее нутро жаждало эля, пустой желудок жирной каши и жареного мяса. Раскинувшееся впереди море шатров манило огнями таверн. Он оглянулся на подчинённых. Псы, словно прочитав мысли когула, прятали ухмылки в усы не шибко старательно. Стражники Наместника имели некие, оплачиваемые из казны квоты при посещении других провинций. На ужин, выпивку, ну и, разумеется, ещё на кое-что.

– Ладно, – вздохнул Торс. – Одна ночь. Утром, как рассветёт, отправляемся обратно в Сильжук.

Он деланно нахмурился в ответ на радостный шум Псов.

– Но запомните, поганцы, никакого ниба и никаких драк с Хиронишадскими Псами. Уяснили? Тогда за мной.

До ниба и драк дело не дошло. Впрочем, как и до жаркого, каши, эля, отдыха, бесплатных шлюх, оплаченных казной Наместника. Небольшой отряд из Хиронишада перехватил их на практически въезде в город. Среди конных стражников, выглядевших чертовски сердитыми, верхом на нелепом сером лошаке неуклюже восседал оборванец, счастливо ухмылявшийся гнилозубой улыбкой. Толстый чернобородый когул раздражённо махнул рукой, дав знак остановиться.

– Кто такие?

– Стража Наместника из Сильжука.

– Кто главный? – толстяк мрачно окинул взглядом Торса.

– Тарх Торс, когул! А кто спрашивает?

– Когул Шикам, – коротко кивнул чернобородый. – По какой надобности в Хиронишад?

– Надобности больше нет. Идём на ночёвку и отдых.

Лёгкий ветерок словно по команде сменив направление, услужливо окатил их волной запахов города, среди которых львиную долю занимал аромат жареного на углях мяса. Оборванец, захихикал, ковырнул длинным ногтем в зубах. Извлёк что-то, внимательно изучил, забросил обратно в рот.

– На отдых нет времени, когул Торс, – Шикам окинул взглядом Псов Торса. – Пойдёте с нами.

Тарх Торс почувствовал прилив злости. Хиронишадских было приблизительно столько же. Он быстро оглянулся на своих – Псы играли желваками, незаметно поправляя оружие.

– Не пойдём.

Шикам вздохнул.

– Пойдёте-пойдёте.

– Не зарывайся, когул, – процедил Торс. – Это не в твоей власти. И ты тут не командуешь.

– Я? – как-то не особо весело хмыкнул толстяк, сплюнув в пыль. – Не командую, это точно. Командует он!

Торс прищурился, лихорадочно соображая, не принимают ли его за идиота. Вперёд выехал оборванец, направив своего лошака прямо к коню Торса. Остановившись в нескольких шагах, осклабился, нагло уставившись на когула из Сильжука.

– Здорово, Тарх Торс, – сипло прогундосил он. – Прокатимся с нами? Это ненадолго, не бойся.

Торс взглянул на Шикама.

– Это что, какая-то чёртова шутка?

Толстый когул отвёл глаза в сторону. Оборванец, молча жуя губами, смерил взглядом Торса, потом осмотрел его спутников, критически щурясь.

– Ах-ха-ха! Шутка! – неожиданно расхохотался он. – Обожаю шутки, когул Торс.

– А я вот, не очень, Хрен-пойми-кто на лошаке! – Тарх Торс, дёрнул поводья, собираясь объехать преграду и, возможно (пока ещё не решил) двинуть засранцу в ухо.

– А ну-ка придержи коня, солдат, – голос нищего неожиданно наполнился властными нотками человека, привыкшего отдавать приказания. – Ты, я вижу, старый вояка? Из низов? Так значит должен гузкой чуять, кому следует подчиняться, – оборванец выпрямился в седле, его глаза, спрятанные в узких щелках пыльных морщинок, сверкнули сталью.

Торс нахмурился, но остановил коня.

– Ты меня на голос не бери. Задницей пусть другие чуют, раз такие чувствительные, – в этот раз он не взглянул на когула из Хиронишада, но почти что услышал, как тот скрипнул зубами. – Если есть серьёзные доводы того, что я должен подчиниться, предъяви. Нету – дай дорогу, пока не дошло до крови.

Оборванец снова осклабился. Полез за пазуху, покопался там и, наконец, извлёк увесистый медальон на тяжелой цепи со знаком Наместника.

– Удовлетворён? Разворачивай коней, когул, поедешь рядом со мной. И не криви рожу, не меня – чегрехов пугать ею будешь. И ещё, «Хрен-пойми-кто», звучит славно, но звать меня Хорьком. Понял? Э? Не слышу!

– Слушаю, – каким-то образом Торсу удалось выдавить это из себя.

Отдавать честь, впрочем, когул не стал, а чёртовому Хорьку, слава небесам, это и не нужно было. Беззаботно ухмыляясь, оборванец ударил пятками своего лошака и тот пошёл на удивление резво. Тарх Торс, а вслед за ним и все его подчинённые Псы, беззвучно шепча самые грязные ругательства, развернулись спиной к несостоявшимся пирушкам и отдыху в знаменитых Хиронишадских шатрах удовольствий и двинулись к лесу, из которого недавно выехали.

До большого трактира, расположенного у развилки четырёх дорог, они добрались, когда уже почти стемнело. В заполненном наполовину большом питейном зале расположились несколько купцов с сопровождающими их охранниками и возницами, а также группки местных крестьян, которые при виде такого внушительного количества злых как черти Псов, тут же поспешили удалиться. Хорёк о чём-то пошептался с трактирщиком и тот, видимо заранее предупреждённый о визите голодного отряда, скрылся в кухне. Вскоре служанки, как на подбор уродливые и немытые, вынесли горшки с кашей, огромные караваи хлеба и кувшины с элем. Далее Хорёк удивил, веля трактирщику притащить бочонок с шупехом. Стражники радостно зашумели. Торс тихо выдохнул – он всю дорогу спиной чувствовал раздражение подчинённых. А что до раздражения его собственного – подавлять его, подрядившись на работу к банкиру Морху, когул уже почти научился.

Торс, Шикам и двое их заместителей, а также Хорёк расположились за отдельным столом. Пустым.

– Какого… то есть я хотел спросить, почему мы не можем пожрать со своими людьми? – первым не выдержал Торс.

Хорёк хитро ухмыльнулся (похоже, запас ухмылок у этого поганца был неисчерпаемым) и подмигнул в ответ.

– Не спеши, когул из Сильжука, всё ещё будет.

И действительно, спустя некоторое время к их столу потянулись служанки с блюдами и кувшинами. Краем глаза он ловил взгляды купцов, подававших сигналы трактирщику. Хорёк, сделав знак соседям по столу не чиниться, сам первым накинулся на жареных курей и тушёную капусту, обильно запивая всё это элем. Шикам, вздохнув не очень убедительно, присоединился, за ним последовал его заместитель. Торс кивнул своему заму и тоже принялся за ужин. Блюда продолжали прибывать, и вскоре на столе уже не хватало места из-за горшков с кашей, мисок и сковородок, заполненных шкворчащими колбасами и яичницей, свиными ногами и варёной телятиной. Кувшины с элем вовсе приходилось ставить на пол. Торс, насытившись и утолив жажду, ослабил ремень и оглянулся по сторонам. Похоже, вскоре начнутся переговоры, догадался он. И действительно, один из купцов, плешивый коротышка подошёл и, почтительно поклонившись, приветствовал компанию командиров.

– Многие лета, почтенные стражники.

Шикам, видимо уполномоченный Хорьком вести переговоры, кивнул в ответ.

– Я Эррис Хаук, торговец тканями. Надеюсь, скромное подношение от моего стола пришлось по вкусу храбрым воинам?

– Благодарим, почтенный Эррис, – важно пробасил Шикам.

– Могу ли я спросить почтенных господ?

Важный кивок.

– Дело в том, что среди купцов ходят всякие разговоры…

– Разговоры?

– Именно, – Эррис Хаук смущённо откашлялся. – Говорят о каких-то «кузнецах», что шастают по трактам, обирая караваны.

– Кто говорит?

– Да всякие там, – засуетился купец. – Я, разумеется, не верю в болтовню. Ведь разве запрещал бы мудрейший Наместник носить оружие охранникам караванов, будь на то малейшая причина? Конечно, опасность преувеличена…

– Так в чём твой вопрос, почтенный Хаук? – перебил его Хиронишадский когул.

– Хотел осмелиться нижайше просить храбрых воинов проехать со мною до Нихама. Разумеется, питание и подорожные оплачу щедрейшим образом!

– Ты что, торгаш, думаешь, стражники Наместника просто так шляются по трактирам?

Плешивый вжал голову в плечи, но не ушёл, понимая правила игры.

– Простите господа солдаты… – купец потупился на пару мгновений, потом кинул на бородатого когула быстрый взгляд.

– Подумаем, – важно сказал Шикам, махнув рукой купцу.

Тот отвесил раболепный поклон и удалился, вполне удовлетворённый переговорами. За ним потянулись остальные – торговцы специями, зерном, вином, шкурами и шерстью, металлической утварью и горшками. Последним подошёл коренастый широкоплечий здоровяк, долго мялся в стороне, пока Шикам, не выдержав, не подозвал его сам.

– Чего тебе, почтенный?

– Я это, решил, вот, как все, – пробубнил купец, не побрезгуйте подношением.

– Ты кто?

– Кардаш я, солонину везу в столицу.

– Чего тебе, Кардаш?

– Ну, как все хочим, – здоровяк пожал плечищами, – охраны. Только вот, платить особо нечем, господа Псы. Государственный подряд, итить его…

– Государственный, говоришь? – подбоченился Шикам. – А что ж тебе не выделили охрану?

– Так чего там охранять-то, окорока? От волков мы с парнями и сами отобьёмся, а кого-другого, так и нет никого. Скока лет ужо ездим.

– Так чего пришёл-то? – бородатый когул отхлебнул эля, прополоскал меж зубов, проглотил, сдержал отрыжку.

– Ну, как все мы, – Кардаш потупился. – Так пойду я?

– Иди, почтенный, – Шикам потянулся за куриной ногой. – Благодарствуй за угощение.

Торговец солониной, облегчённо вздохнув, удалился. Хорёк, до того не встревавший в переговоры сделал знак приблизиться. Торс, Шикам и двое заместителей склонились над столом.

– Значит так, – тихо прошептал оборванец без своей обычной ухмылки, – слушайте внимательно…

Возможно, в какой-то другой раз обветренное жизненными перипетиями, огрубевшее за годы службы сердце Тарха Торса и порадовалось бы виду прекрасного рассвета, первым лучикам солнца, показавшегося из-за пологих склонов слева от возвышающихся могучими громадами Сизых гор, но только не сегодня. Всем нутром когул чуял – дело гнилое. Такое же, как ухмылка мерзкого оборванца, мешком развалившегося в седле на своём лошаке. Хорёк, будто угадав мысли когула, широко зевнул, распахнув челюсти так широко, что обычный человек скорее всего их бы вывихнул ко всем чертям. Потом перехватил взгляд Торса и ухмыльнулся.

– Не горюй, когул, скоро всё закончится. Уговор помнишь?

Торс помнил. Псы разделились на четыре группы. Шикам и двое заместителей отправились сопровождать соответственно три каравана – торговцев тканями, вином и зерном. Последним, вслед за отбывшим незадолго до того караваном с солониной выехал Торс со своей четвертью отряда. А ещё вместе с оборванцем.

– Почтенный Кардаш, похоже, ещё сам не понял собственной значимости, – пребывавший в отличном настроении Хорёк, этим утром болтал без умолку. – Солонина в нынешних условиях будет ценнее золота.

– Чего ж тогда ему не отрядили стражи?

– Потому что жирные чиновники, ответственные за это, также не понимают государственных интересов, когул Тарх.

– А ты, надо думать, понимаешь?

– Именно! – Хорёк потянулся, привстал, пустил газы. – Оттого я и выбрал именно тебя, чтобы следовать за этим караваном.

– С чего вдруг такая честь?

– Ты мне нравишься, Торс. Похоже, ты ещё тот весельчак, – хохотнул оборванец, глядя на вытянувшуюся физиономию когула. – Шучу, шучу. Просто чую, что ты принесёшь нам удачу!

– А кто принесёт удачу тому бедолаге? Кардашу и его людям!

– Это не твоя забота.

– А как же государственный интерес? Солонина, что дороже золота? Э?

Хорёк глянул на Торса.

– Смекнул, когул? Чуешь, чем пахнет?

– Войной, чем же ещё? – скрипнул зубами Торс.

– В яблочко, – снова ухмыльнулся оборванец.

– Коли ты такая важная птица в государстве, с медальоном и всё такое, – Торс сплюнул в траву, – чего мы не догоним тот караван? Шикам и остальные со своими купцами в открытую поехали, а мы по кустам шухеримся как разбойники. Следим, не приближаемся, мать его так. Ведь ты вовсе не охранять его вздумал. А… – он запнулся, понимая, что едва наговорил лишнего.

– Ну, давай, сельжукец, договаривай, – криво ухмыльнулся Хорёк, – Не охранять, а что?

– Ты хочешь, чтобы кто-то ограбил тех бедолаг, вот что! – выпалил Торс.

Чёртов оборванец и бровью не повёл. Он поёрзал в седле, усаживаясь поудобнее, насколько это было возможно на ободранном седле, выудил из сумки кусок сушёного мяса и забросил в рот.

– Ну, теперь ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя? Ты ещё и умный.

– Кто должен напасть на караван?

– Увидишь.

– Нас меньше дюжины. Что будем делать, если их будет больше?

– Для тебя не имеет значения, когул Тарх, кто это будет и сколько их будет. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что ты и твои люди не станете вмешиваться, что бы ни произошло.

Торс стиснул поводья в кулаке, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пережидая вспышку гнева.

– И кого же мы тогда едем охранять?

Хорёк пожевал губами, шмыгнул носом, потом отхаркнул и далеко выплюнул комок слизи.

– Меня.

«Не вмешиваться, не вмешиваться, чёртово дерьмо Ашаи-проклятого, не вмешиваться!!!»

Третий полумонстр не веселился, сосредоточенно вперившись в лицо жертвы единственным глазом. Кардаш уже выдохся, не реагируя на то, как содержимое его живота наматывается на ось перевёрнутой телеги. Лысый и бородач, нарвав пуки травы, пытались стереть с себя кровь и грязь. В этот момент на поляне появились ещё двое – тощий парень и плечистый крепыш. Тощий, едва окинув взглядом распотрошённые трупы возниц, принялся блевать прямо себе под ноги. Крепыш же повёл себя странно: вытащив из-за пояса странный меч с массивным круглым навершием на рукояти, с рычанием кинулся на тройку убийц. Те заорали в голос, одноглазый оглянулся на крик, ощерился, выхватил такой же меч. Однако, драки не случилось. Тощий, каким-то чудом успел унять приступ тошноты и, бросившись за крепышом, повис у того на плечах, отчаянно вереща что-то на непонятном Торсу языке. Крепыш заорал , обращаясь к троице полумонстров. Те лишь загоготали в ответ. Одноглазый резко крутанул колесо, и тело Кардаша изогнулось в судороге боли. Тарх Торс дёрнулся, но Хорёк, ужом метнувшись к нему, прижал когула к земле.

– А ну, всем лежать тихо! – зашипел он Псам.

Крепыш, стряхнув с себя тощего, бросился к телеге. Махнул мечом, перерубая нить кишок торговца солониной, а следующим ударом снёс бедолаге голову. Потом рявкнул что-то одноглазому, который спокойно убрал меч и мерзко ухмыльнулся. Тощий подскочил к крепышу, что-то быстро залопотал на своём наречии. Они влезли на козлы к единственной уцелевшей повозке с солониной, тощий суетливо хлестнул лошадей, спеша убраться со страшной поляны. Трое оставшихся переглянулись между собой. А потом принялись пинать голову Кардаша друг дружке словно какой-то мяч.

– Это просто невероятно, Тарх Торс, – прошептал Хорёк в самое ухо когулу. – Ты и вправду приносишь удачу! А теперь слушай приказ…

– Пора валить, Синий. Догоним Фому с Промокашкой. Или, может, сперва помоемся где-нибудь? – Толик пнул голову купца, и Бартэля вытянувшись во вратарском броске поймал её, сгруппировался, прокатившись по траве и вскочил на ноги.

Синий молчал, что-то напряжённо обдумывая. Подошёл Бартэля. Одной рукой он тёр шею, скатывая пятна запёкшейся крови в катышки и стряхивая их с себя, другой держал за волосы голову купца.

– Давай баб поищем, – он почесал в промежности. – Скока можно этих гунпленов по деревьям вешать. Заманался нахер.

– Раньше ты не жаловался, – Синий мрачно зыркнул на бородача своим единственным глазом.

– Раньше прикольно было, – зевнул Бартэля. – Надоело уже. Может, рванём на какой-нибудь хутор? А вдруг там бабы есть?

– Вручную молоти! – Толик хмыкнул, легко двинув бородача в бок кулаком. – Кузнец запретил соваться в деревни и на хутора. Да, Синий?

Одноглазый скрипнул зубами.

– Запретил.

– А не пошёл бы он нахер этот ваш Кузнец, – Бартэля засунул мизинец себе в ухо и принялся энергично крутить. – Я вот чего хочу сказать… – он обтёр палец о штаны. – Тогда мы могли уделать этого придурка, не влезь в драку его братец. Что скажешь Синий?

Одноглазый промолчал.

– А ещё мне до смерти надоел этот сраный лагерь, – продолжал болтать бородач, подбрасывая в руке голову несчастного купца. – С какого хера мы должны там ходить по струнке как какие-то сраные суворовцы? Тем более после… сами понимаете чего.

Толик осклабился.

– Помнишь замес с солдатами? С-с-сука, я человек двести положил!

– Я – триста, не меньше, – подхватил Бартэля. – Они должны нас на руках, блин, носить, а они, сука, чего-то там запрещают. Говорю, погнали баб поищем, Синий, чё скажешь-то?

– Вообще-то он прав, – Толик поднял с земли кусок вяленого мяса, обтёр о рубаху, откусил. – Я не про баб, хотя тоже не отказался бы. А про то, что мы заслуживаем большего уважения. И что главным должен быть вовсе не Кузнец.

– Ага, и я про то, – бородач подбросил голову купца как баскетбольный мяч, снова словил, покачал на ладони. – Синий, чего блин молчишь?

Одноглазый упёрся кулаками в бока.

– Чего я молчу? – процедил он. – А о чём можно говорить с двумя дебилами?! Ради какого хера мне надо задираться с этим помешанным? И с его верной собачкой Балу? Чтобы стать главным? У кучки идиотов, которые корчат из себя гладиаторов и собираются штурмовать местный Рим? Вы сожрали эту грёбаную слизь и стали сильнее, но чёрт вас возьми, похоже, из-за этого стали ещё тупее, чем были!

– Чё обзываешься? – насупился Бартэля. – Если есть что сказать – скажи, чего дебилами называть?

– Ты скажи, что делать, старик, – Толик пожал плечами. – Мы же всегда за тебя.

– Что делать-что делать, – пробурчал одноглазый, уже не так зло. – Пока не знаю, что делать. В любом случае, нам нужно раздобыть больше этой дряни, – он достал из кармана пузырёк. – Намного больше. А сейчас – пошли. Догоним тех двоих уродов.

Бородатый со вздохом почесал в промежности. А потом с силой швырнул голову купца по дуге в кусты.

– Пошли, Толян.

Троица, развернувшись, двинулась было за телегой. В этот момент в кустах зашуршало, кто-то крякнул от натуги и из ветвей, сшибив несколько тонких веток, вылетела голова бедолаги Кардаша. Одноглазый среагировал мгновенно: он одним движением развернулся, выхватывая меч, и голова нахлобучилась на острие гладиуса как картофелина на вилку.

– Какого хрена? – взревел Бартэля. – Кто там?!

Из кустов показалась тонкая фигура в лохмотьях. Оборванец, довольно ухмыляясь во весь рот, вышел на поляну, держа руки ладонями вперёд.

– Это местный! – заорал бородач, вытаскивая меч. – Толик, режь его!

– Приветствую, господа! – громко сказал незнакомец. – Прошу уделить мне минуту вашего времени!

Толик, рванувший было за Бартэлей к оборванцу, остановился.

– Он говорит по-нашему! – воскликнул он, оборачиваясь к одноглазому. – Синий, ты слышал? Бартэля, погоди!

Бородача речь незнакомца, похоже, не впечатлила. В два прыжка он оказался рядом с нищим, широко размахнулся. Однако лезвие гладиуса, вместо того чтобы отделить голову наглеца от туловища, разрубило воздух – оборванец легко уклонился от удара, мало того, он ещё и любезно поддержал потерявшего равновесие Бартэлю под локоток. Тот отскочил как ошпаренный.

– Чё за херня? Ты кто???

– Хорёк, – дружелюбно улыбнулся тот. – Так меня кличут.

– Тебе башку открутить? – рявкнул бородач.

Хорёк не ответил, бросив испытующий взгляд на одноглазого.

– Чё замолк, сука?

Бартэля кинулся на оборванца, махая мечом как сумасшедший. Нищий, казалось, вовсе не собирался отступать, однако лезвие клинка бородача полосовало воздух, ни разу не задев противника, который продолжал счастливо лыбиться.

– Толян, хрен ли ты там застыл!!! – взревел Бартэля.

Лысый, опомнившись, кинулся на подмогу, и теперь уже пара мечей замелькала в воздухе, иногда сталкиваясь и мешая друг другу, но так ни разу не зацепив таинственного ухмыляющегося засранца.

– Синий, это какой-то херов колдун, – крикнул бородач, явно начав паниковать.

– А ну, прекратили!

Толик с Бартэлей отпрыгнули в стороны, тяжело дыша.

– Синий, эта сука…

– Бартэля, заткнись, – одноглазый выступил вперёд. – Кто ты и что тебе нужно?

– Как приятно общаться с разумными людьми, – слегка поклонился оборванец. – Давай-давай, парни, спрячьте железо. Слышали, что сказал главный?

Бородач насупился, но клинок опустил, отступил в сторону и немного назад, на всякий случай отрезая оборванцу путь к отступлению. Хорёк и глазом не повёл. Он с улыбкой смотрел на Синего.

– Не стану оскорблять ваш ум, господа, сочиняя сказки. Я здесь по служебной надобности. И представляю верховного правителя государства.

– Ты? – недоверчиво протянул Толик.

– Не стоит судить по внешности, – подмигнул ему оборванец.

– Того самого правителя, который послал тысячу солдат? – прищурил свой единственный глаз Синий.

– Именно.

Синий переглянулся с Толиком – тот пожал плечами. Бартэля подозрительно посмотрел на оборванца:

– Чешешь по-нашему?

– Чешу? Ах, да, говорю! Да, я изучил ваш язык.

– Это ты похищаешь людей? – насупился Синий.

– Ни в коем случае, – покачал головой Хорёк, не сводя взгляда с одноглазого. – Я представляю принимающую сторону.

– Ты из тех уродов, что цедили нашу кровь?

– Совершенно верно, – обрадовался оборванец, – из тез самых уродов.

Синий, жестом остановил вновь дёрнувшегося Бартэлю.

– И ты говоришь об этом так спокойно?

– Это дело прошлое. И о нём не стоит переживать.

– Вот как? А о чём стоит?

– О будущем, разумеется. Как я уже сказал, я здесь по государственному делу.

– Как ты нас нашёл?

– О, это было просто, – Хорёк небрежно сложил руки на груди. – После вашей эффектной победы на плато, нетрудно было предположить, что господин Кузнец затеет ответный рейд. Заранее пополнив, – он обвёл взглядом опрокинутые телеги, – запасы продовольствия.

– Надеешься узнать от нас про планы Кузнеца?

– Я не шпион, – гордо вскинул голову Хорёк. Потом прыснул от смеха. – Ха-ха! Смешно прозвучало! Ну, разумеется, шпион. Но, нет, планы Кузнеца Наместника не интересуют.

– А что интересует?

Оборванец перестал хихикать.

– Наместника интересуют планы человека, способного, – он оглянулся на Толика и Бартэлю, – способного вместе со своими друзьями, втроём, за несколько минут уничтожить полтысячи солдат.

Троица переглянулась.

– Наместник желает узнать, – продолжал Хорёк без тени улыбки, – достаточной ли была награда Кузнеца за такую доблесть?

– А если достаточной?

– Ну, тогда вы можете прирезать меня и отправляться по своим делам. Если я не ошибаюсь, вы планировали поискать каких-нибудь женщин? – он покосился на Бартэлю. – Ой, нет! Это же запрещено!

– Не зарывайся, Хорёк, – Синий протянул вперёд меч, на котором до сих пор красовалась мёртвая голова.

– Прошу прощения, господа, – потупился оборванец, при этом не пытаясь скрыть ухмылку. – Итак, мы можем поговорить?

Синий, помолчав несколько секунд, кивнул. Хорёк осторожно извлёк из рукава грязный платок и высморкался. Тарх Торс, увидев условный знак, опустил арбалет и бесшумно отполз назад, проклиная Хорька, Морха, Плаксу, наёмника Касси, дохлых Кхорков, Наместника, Шикама и самого себя. Псы-стражники последовали вслед за ним.

Спустя два дня, усталые и голодные они въехали в Сильжук, практически у самого города обогнав одинокого толстяка, который издалека услышав приближение конных стражников, поспешил скрыться в кустах. В другой раз Тарх Торс обязательно бы приказал притащить подозрительного типа, который прячется от стражников для допроса, но сейчас когул был слишком зол и слишком голоден.

Уги Бол проводил глазами удаляющихся конных Псов и снова выбрался из кустов на дорогу. Остановился, хмуро глядя на стены Сильжука. Предстоящее дело ему не нравилось. Очень не нравилось…

– Ямы. Сильжук. Банкир Морх… – пробормотал он в сотый раз. Потом почесал лысину, понюхал пальцы и, в тысячный раз вздохнув, двинулся к городским воротам.