Сказка о морском царе и храбром Исиндее, его княжне да очень ловком чародее

Виталий Фидельский

Сказка о морском царе и храбром Исиндее, его княжне да очень ловком чародее

Вот сказка…

Соткан из неё ковёр..

В каждой петелечке её

Души колышется нетленный колосок.

Уже видны все очертания,

Здесь море, суша, тьмы желанья,

Власть и любовь, камня сиянье,

Здесь морской царь и чародей,

Княжна и храбрый Исиндей.

Им нужно много тайн раскрыть.

Заря так манит и блестит,

Отправиться героям в путь велит.

Соткан ковёр…

Так что вперёд…

Прошу мой чтец!

Сказку пройдём её тропой!

Мой милый чтец,

Не осуждай меня напрасно,

Что писано в сиих стихах,

Быть может, есть немало правды.

Мы плыли много-много дней,

Дыша на жизнь, а не на ладан,

Прошли до тридцати морей,

Шторма увидев на морских парадах.

Кто ж тот коварный чародей,

Который ночью выкрал с сада,

Кого любил наш Исиндей,

С войны вернувшись, как из ада?

Он пал к стопам ее отца,

Волнуясь и томясь от горя:

«Где, отче, милая моя,

И кто забрал ее в неволю?»

Отец промолвил, что княжна

Гуляла грустная у моря,

Любовь к тебе, тоска и горе,

Погибла дочь моя – княжна.

Ее забрали тихо волны,

Она сказала: «Жду тебя,

Мой рыцарь, друг мой подневольный,

Вернись и выручи меня.

Ушла, откуда не воротишь,

Здесь царь морской и всё, что хочешь,

Но для меня нет воздуха и нет глотка.»

«Так мне сказал рыбак Искуса,

Что видел, слышал, описал.»

Наш Исиндей, зажмурив очи,

Бредет усталый, озабочен,

Вдруг зрит, пред ним его злодей.

С волны бесшумно поднимаясь,

В темном костюме лучезарном,

В шляпе, с зонтом и саквояжем,

На вид нет мужа уж милей,

Подумал молча Исиндей.

Друг друга встретив настороже

И пожимая руки, что же,

Как кот с собакой, уж похоже

Никто не сблизится милей.

Речь первым начал чародей:

«Мой царь сказал, ты храбрый воин,

От войн остыв, и, наконец,

Прими же новую неволю,

Княжна увидит прежний свет.

Опустимся мы очень быстро,

Пришли бы сумерки скорей,

Я не люблю Земли погоду,

В воде всегда мне спокойней».

«И что сулишь ты мне за это,

Коль я пойду с тобою, лжец –

Петлю, топор, акулам праздник?

Я раздавлю тебя, наглец».

Наш Исиндей вскипел, как море,

А помрачнел – почти свинец.

На миг оставим эти ссоры,

Уйдем поглубже в океан –

Уж здесь огромные просторы

В укромном месте, под водою,

В клетке сидит наша княжна.

Она зовет лишь Исиндея:

«Я гибну, выручи меня».

«Эй, чародей! Я принимаю!!

Когда уйдем мы в океан?

И вашего я брата знаю,

Пусть с моря выйдет вмиг княжна!»

Вскипели волны, ветер стонет,

Тучи над морем собрались,

Их кто-то сильно к морю клонит,

Из пены выплыли ладьи.

Средь них наш царь своей персоной,

Княжну цепями приковав,

И нежным, ласковым поклоном

В свою ладью он указал.

Наш Исиндей, княжну увидев,

Уже рукой ее ласкал,

Да что уж там, и кто здесь видел,

Как царь под воду их забрал.

А царь доволен чародеем,

Вмиг должность выше предложил:

«Ты будешь мой! Моим лакеем!

Моим лакеем и княжны!»

Царь раскраснелся, очень рад,

Что в плен легко смогли их взять.

Попил, поел, зевнул, как надо,

И на диван полез он спать.

И снилось царство под водою,

Русалки нежные вокруг,

Сверкая чешуей и длинною косою,

Проворно замыкают круг.

Акулы здесь не тратят силы,

Не трогают врагов своих

Дельфины так нежны, игривы,

Кораллы налегке плывут,

И рыбки песенки поют.

В центре стоит златая клетка,

Вся жемчугом обнесена,

А в ней – красивая брюнетка,

Бриллиантами сияет вся.

И лишь одно бросается в глаза:

Здесь нет лица –

Вот так она бледна.

Да это ж, милая княжна!

Ее глаза на все закрыты,

Не ест, тоскует и не спит,

Наряды, что на ней, забыты,

Одну лишь мысль в себе твердит:

«Мой ангел, друг мой верный, милый,

Меня спасая, гибнешь ты,

Скоро иссохнут мои силы,

Я гибну! Как тебя спасти?»

Наш Исиндей, княжну увидев,

Забыл про все и был таков,

Царь ведь заранее предвидел,

Каков влюбленных есть итог.

Закрыт, завален вход камнями,

В водной пещере и с цепями

Наш Исиндей, весь сам не свой,

Изловлен царскими сетями:

«Ведь на войне я был не глуп,

Бывали в ней и посложней детали.

Сила любви порою ум разит,

Как в этот раз мы проиграли!

Эй, чародей! Войди в пещеру,

Царю мне нужно речь сказать.

Уйду я сам домой, все очень надоело,

Цепи сними! Царю княжну хочу отдать».

А чародей, такую речь услышав,

Хлопнул в ладоши: «Царь меня возвысит».

Он камни – вход в пещеру вмиг открыл,

А Исиндея, как родного встретил,

Цепи, замки на нем все вскрыл,

К Царю с «названым» братом поспешил.

И если силу управлять умом,

То многого добиться можно:

Связку ключей, снимая под ремнем,

Крепко держа «братка» за горло,

Наш Исиндей спешит на выручку княжне,

Как на войне, он действует проворно.

В мгновенье клетку открывая,

Рвет цепи с золота.

И всё одной рукой.

Нежно княжну к себе он прижимает,

Спешит на воздух всплыть скорей,

Как на буксире, чародея поднимая –

Заложник он – так будет спокойней.

Проснулся царь, и пот холодный

Ручьем стекал с его лица:

«Что видел я сейчас во сне?

Сбежала от меня княжна?

Эй, стража! Все ко мне!

Где этот гадкий чародей?

Сгною на суше, не в воде».

«Не видим мы его нигде,

Он предал Вас, а может, плен?»

Ответил стражник посмелей.

«В погоню всем, не дать уйти –

Не вынесу жизнь без княжны.

Акулам перерезать путь,

Дельфины остаются здесь – они добры,

Русалкам к берегу идти,

Вскипеть волне, взбурлить воду,

Ох, без княжны я пропаду!

Как я следил за нею с моря,

О, нежна, ласкова она.

И горе будет тебе, море,

Если уйду на сушу я.

Да, нежна, ласкова она,

Но видит Бог, не для меня,

Другого любит лишь она,

Чтоб он исчезнул навсегда!

Как пела, с нежностью смотрела,

Я думал – это на меня,

А оказалось Исиндея

С войны у моря заждалась.

Я иногда вползал на сушу,

Моллюском мелким превратясь,

Хотел увлечь, забрать с собою

Это красивое дитя.

Да царь ли я? Но я душою

Привязан был к сей красоте,

И лишь однажды, познав горе,

Силой забрал ее к себе.

Ой, голова пошла уж кругом,

Пора злодею отомстить!»

«Царь! Поднялись уже наружу», –

Преданный стражник говорит.

А наша пара с чародеем

Всплыла на воздух с глубины.

Здесь была целая эскадра,

В главе сей был отец княжны.

Их встретили салютным залпом

Вдруг волны с шумом раздались,

Вскипело море, мачты стонут,

Шхуны ко брегу понеслись.

За ними царь, той же персоной,

С не слишком ласковым поклоном,

Глаза в миг кровью налились.

Трясись, герой, ох и трясись!

Царь воскипел огромным гневом,

Взбурлил, все море, сделал вспять,

Шхуну зажали в клещи волны, –

Ей нечем было уж дышать.

Взмывалась вся на гребнях волн,

Летела вниз уж морю в пасть,

Вой всех канатов, парусов.

Ложилась набок, и потом

Плыла, тряслась, вот это шторм!

Вдруг накрывалась вся водой,

Царь не на шутку раздражен,

Крики на шхуне, плач и вой,

Княжна издала жалкий стон,

Исиндей прыгнул за штурвал:

«Много морей я все ж видал,

Но этот шторм – штормам отец,

Ох, что творит, и наконец,

Ведь это царь его творец».

«Мы гибнем, князь! Царь нас сильней!»

«Ах ты, паршивый, рабский змей!» –

Вскричал наш храбрый Исиндей:

«Позвать ко мне сейчас злодея,

Последнюю пусть держит речь».

Вмиг притащили чародея:

«Твою вину царь не простит», –

Сказал наш храбрый Исиндей:

«Так, что изволь держать ответ:

Ты чародей или уж нет?»

«Я, как паук, все сети путал,

Скажу тебе – я проиграл,

Царь не простит моей ошибки,

Щади меня, я все сказал!»

«Тогда ты море успокоишь,

Царя отбросишь и заморишь,

Море вернешь обратно вспять,

Тогда сумею я прощать».

Стал чародей на четвереньки,

Затрясся весь, подул вокруг,

Так взвыл – живое все застыло,

Снова на море начал дуть,

Потом по палубе катался,

С борта на борт, как в масле сыр,

И снова выл, вокруг себя кружился,

Так чародей вгонял царя на мор,

То прыгал вверх, аж шхуна сотрясалась,

И на колени став, бил сильно себя в грудь,

А голова, как мертвая, качалась,

Он издавал неясный, жуткий звук…

Прошел кошмар…

Все небо просветлело,

Волны ушли куда-то далеко,

Полнейший штиль…

Вдруг море вновь вскипело!

Все бросились к бортам,

Увидев вдруг картину,

Ушли из царства – это же дельфины!

Не счесть всех их, их очень много,

С веселым свистом пл�