Read the book: «Эпитафия», page 5

Взгляд хаоса

– Ахаха сожгли в тачке? – раздается хохот по залу некогда бывшего театра, – подожди, это того самого прокурора? Ахаха ну и пиздец. Леха, ты слышал?

Я гляжу на беснующуюся группу людей. По залу бродят чуваки с бутылками в руках, кто-то пиздится в углу, кто-то блюет под кресло, прямо на сцене происходит небольшая оргия. Одним словом – красота. Осквернили культурный центр города. Хотя, осквернили ли? Вот она та самая культура: на сцене представление, в зале аншлаг. Возможно, эта культура несколько отличается от привычной, но чем это не культура?

Чувак, сидящий рядом со мной (Глебас, если точнее), прямо на подлокотнике кресла делает себе дорогу из мефчика, и забивает в нос данк:

– Леха, ты чет притих, – говорит Глебас шмыгая носом, – все ок?

– Все норм, мужик, просто задумался, – отвечаю я.

– Сделать тебе дорожку?

– Не, в другой раз. Так че там с прокурором?

– Да какие-то типы закинули в тачку мужика, облили бензом и подожгли. Походу они даже не знали кто это, прикинь ахахаха. Как оказалось это был наш прокурорчик.

– Что ж, видимо теперь он не сдержит свое обещание навести порядок, – улыбаясь говорю я.

– Это бля точно!

Что-то стало душновато, надо бы пройтись, вдохнуть свежего воздуха, а то запах испарений от пьяных тел уже начал заябывать. Пробираюсь через груду бухущих существ к выходу. Около двери стоит здоровенный амбал, опять забыл, как его зовут. Кажется, он обдолбан в край. Вдруг оказалось, что этот шкаф умеет говорить:

– Слышь, куда собрался?

– Свали с дороги, уебок, – отвечаю я, продолжая двигаться вперед.

– Алексею не понравится, что кто-то уходит раньше времени, – говорит он, хватая меня за плечо, но смотрит он не на меня, а сквозь меня, гребаный торчок, – да, Алексею это очень не понравится. У нас аншлаг, приглашены все сливки общества.

– Баран, прочисти мозги от кислоты и свали с дороги, твою мать.

Он сделал шаг назад, слегка насупился, а после как будто улыбнулся. Эмоции на его лице сложно описать, там происходит целый театр одного актера. После он вдруг повеселел:

– О, Алексей, здравствуйте. А я тут, понимаешь, стою, слежу за всяким таким, чтобы не было всякого другого. Да вы проходите, чего вы встали то.

Я поглядел на него и молча прошел через дверь. Отличный парень, спору нет. Выхожу на улицу, вдыхаю свежий воздух вечера вперемешку с грязным воздухом города. Вижу, как за углом три чувака прессуют одного. Один из них поднимает голову на меня:

– Алексей, это вы!? – кричит он мне.

– Он самый, – отвечаю я.

– Охереть, никогда не думал, что увижу вас! Слышь, смотри, это же Алексей, – толкает он в бок одного из своих приятелей, – я читал вашу новую книгу, просто нечто!

– Рад, что понравилось, приятель, – говорю я и улыбка сама ползет по лицу, – ладно, парни, не буду вас отвлекать.

– Всего доброго! – кричат мне вслед.

Улыбка все не сползает с лица. Иду, пинаю ногой пустые бутылки и коробки. Все окна на первых этажах разбиты. Вокруг то тут, то там валяются пьяные счастливые люди. В какое же славное время живем. Тут меня догоняет Глебчик:

– Леха, там все расстроились из-за того, что ты ушел.

– Хрен с ними.

– Слышь, может пора че то сделать с твоим братцем?

– Чем он тебе мешает?

– Он закрывает наших пацанов одного за другим. И он не церемонится с ними, в случае если они выебываются. Он уже как гребаный Каратель из комиксов, мать его.

Чувствую вибрацию телефона в кармане бомбера. Достаю, вижу сообщение от него… кто бы мог подумать, блять: “Через час встречаемся на нашем месте. Мне все равно придешь ты один или со своей шоблой. Я хочу с тобой поговорить”.

– Легок на помине, – говорю я, убирая телефон в карман, – короче, с Димасиком я сам разберусь, понял? Так и передай всем, чтобы его не трогали.

– Мне иногда кажется, что ты становишься похож на него…

– Заткнись-ка нахуй, Глеб и свали с дороги.

Я продолжил путь в одиночестве. Меня окружает целая какофония звуков: пьяный ржач где-то вдалеке, рев машин, свист колес. Симфония хаоса достигла своего апогея, просто услада для ушей. Подхожу к знакомому леску, ступаю по знакомой тропинке. Впереди вырисовывается кирпичное здание. “Решил поностальгировать, да, Димасик?”, говорю я сам себе. Вхожу внутрь, ну и запашок. Поднимаюсь на крышу – никого. Что ж, подожду.

Я присел на край крыши. Интересно, че ему надо? Уверен, сейчас будет внеочередной серьезный разговор. Ну да ладно, всегда рад увидеть братишку.

Слышу звук шагов, поворачиваю голову, вижу, как силуэт выходит на крышу с фонариком в руке. Да, его тяжелую походку трудно не узнать. Он выключает фонарик и не спеша идет ко мне. Я расплываюсь в лучезарной улыбке. Вдруг я слышу:

– Здравствуй, брат.

Встреча противоречий

Две фигуры на ночной крыше, как две капли воды похожие друг на друга, стоят в тишине лицом к лицу.

– Здравствуй и ты, братишка. Охереть как давно мы не виделись, – с показушным восторгом в голосе говорит Леха, протягивая руки, чтобы обнять фигуру напротив.

– Да, тоже рад тебя видеть, – без толики эмоций говорит Дима, не отвечая на жест объятия, но и не отклоняя его.

– Как всегда угрюмый лоб. О чем ты хотел поговорить?

– Надеюсь, ты шутишь. Наверное, обо всем, что происходит вокруг, как думаешь?

– Что тебя не устраивает?

– Блять, Леха, если ты решил поиздеваться надо мной…

– Не, я абсолютно серьезно. Что именно тебя не устраивает? Ты глянь вокруг, каждый живет как хочет. Да, возможно это отчасти деградация, но это смотря с какой стороны посмотреть. Человечество просто не привыкло к такому обществу, и наш закупоренный разум не способен принять нечто новое. Промывка наших мозгов началась еще до нашего рождения. Ты че не читал мои книги? Это очень обидно, брат.

– Ничего тут нового нет, самая обыкновенная разруха, такое общество долго не простоит, оно лишь сожрет само себя. Короче, я пришел не философствовать с тобой, и не рассуждать о политике. Я хочу, чтобы ты бросил это свое дело, брат. Мне все равно, если мир полетит в тартарары, но я не хочу, чтобы ты летел туда вместе с ним.

– Ого, как мило, и знаешь, я ведь столько раз предлагал тебе тоже самое, только со своей стороны. С чего ты взял, что твоя позиция истинно верная? От того, что блюди гибнут? Они гибли и до меня. От того, что люди стали ставить во главе чувств эгоизм? Так было и до меня, только сейчас этого никто не стесняется. Попробуй вкусить жизнь, подумай хоть немного о себе, а не о других.

Оба неотрывно уставились друг на друга. Наступил момент тишины, лишь ветер шумно гонял листья по крыше и мусор по земле. Дима решил первым прервать молчание:

– Будешь сигарету? Осталась одна, правда.

– Хах, как в старые добрые, одна на пополам. А ты все никак не бросишь, я смотрю? Ладно, старичок, я покурю с тобой за компанию. Только ради тебя.

Дима потянулся в карман за пачкой сигарет. Вдруг раздался выстрел, оба недоуменно смотрят друг на друга. Дима делает пару шагов назад, держась за бок, и падает на спину.

– Ахаха вот и все! А ты говорил, что сам разберешься. Он уже готов был достать ствол! – кричал голос Глеба из темноты.

Леха молча подошел к нему и протянул руку. Жест этот означал “дай мне пистолет”.

– А, хочешь сам завершить дело? Понимаю, вы же типа братья, да, такой прям ахуенный символизм. Кстати, не стоит благода…

Прозвучал еще один выстрел, что в миг прервал болтовню Глеба. Куски его головы разлетелись в радиусе пары метров.

Леха подошел к Диме, присел рядом с ним, достал сигарету и закурил. Хрипы Димы и затягивание сигаретой прервывали идиллию тишины.

– Прости, Димасик, это явно из-за меня. Нет-нет, не говори ничего, я вижу, как тебе тяжко. На лучше затянись, – он передал сигарету Диме, —знаешь, я ведь не хотел этого. То есть да, меня все устраивает, но я никогда не планировал строить такой мир, понимаешь? Я ведь просто писал книги, время от времени делился своим мировоззрением с окружающими, и так уж вышло, что дохера людей разделяют мой распиздяйский взгляд на мир. Я прекрасно понимаю, что эти бараны перебьют друг друга, и совесть меня не мучает.

Леха почувствовал, как рука Димы ослабла, хрипы прекратились, а взгляд стал устремлен в пустоту. Он взял в руку пистолет, взвел курок, направил к своему виску.

– Но вот сейчас я смотрю на тебя и понимаю, какой же хуйни я натворил, братишка…

Выстрел. Последний выстрел на этой крыше.

Монолог

Балкон

Утро. С правой стороны стрекочет будильник, с левой, сквозь закрытые веки, пробиваются солнечные лучи. Весь этот ебаный хаос длится лишь пару секунд, но за это время я успеваю перебрать сотню причин не покидать этот уютный мирок размером 2х1.5 метра. Плавным движением пальца по сенсеру телефона я добавляю себе еще пару минут сна, прекрасно осознавая, чем обычно заканчиваются подобные мувы, но речь идет не о здравом осознанном решении, а скорее о инстинктивном движении руки, словно рука обрела собственное сознание и стала единственным разумным существом в квартире, которого не устраивает подобный расклад. Разумеется, на работе такое оправдание не прокатит, поэтому приходится вставать.

Шаркая ногами по линолеуму, двигаюсь в сторону ванной, попутно включив чайник. Все телодвижения кажутся хаотичными, но настолько отточенными годами практики, что создается ощущение будто это мой врожденный навык позволяет мне так филигранно перемещаться по этой одинокой, холодной квартире.

Умывшись, я двинул в сторону балкона и увидел, что чайник нихера не работает. Ахуеное начало дня, подумал я, взяв пачку винстона со стола. Когда я зашел на балкон, то снова увидел ЕГО, моего молчаливого друга, который стоит прямо напротив меня. Собеседник из него не ахти какой, скажу я вам, но вот слушатель… Поверьте, даже под дулом пистолета вы не заставите ни одного человека так внимательно слушать себя. ОН, как и я стоял с дымящейся сигаретой в зубах и сразу стало ясно, что попытка бросить курить у чувака не увенчалась успехом, ровно, как и у меня. Едкий дым оставил горький осадок в горле, плавно перейдя к знакомому гареву в легких и минимальному чувству расслабления и отвлечения от насущных проблем. Все это дерьмо явно не стоит такого эффекта, но что поделать, что нас не убивает, то делает сильнее, верно? Я бы поспорил. Мой молчаливый приятель синхронно повторял мои движения, этот чувак явно понимает меня лучше, чем я сам.

Я выглянул из балкона вниз, там видно, как куча человеков вылезает из своих человейников, чтобы успеть сделать за сегодня свои маленькие человеческие дела и повторить эту процедуру завтра. Разумеется, я не вправе их осуждать, каждый человек считает себя главным героем своей жизни, каждый имеет свой богатый внутренний мир и прочая хрень, но с высоты полета моего балкона вся эта возня внизу выглядит смехотворно. Я глянул на часы и понял, что мне бы уже пора и самому спуститься с небосвода на землю и выполнять свою функцию маленького звена общества. Да похер, скажу на работе, что стоял в пробке.

Оставив бычок тлеть в пепельнице я вернулся в квартиру. С кофеем сегодня явно облом, что ж, значит пора вызывать такси.