Read the book: «Эпитафия», page 3

Свет души

Как же рано стало темнеть. Белое покрывало окутало все близлежащие объекты, включая меня. Мороз лишает тактильного чувства мою правую руку, в которой промеж пальцев зажата тлеющая сигарета. Черный мрак повис над мирозданием, вся мелочность и ничтожность человеческого существа в такие моменты ощущается особенно хорошо.

Безликие мешки с мясом, мнящие себя венцом эволюции, разбегаются кто куда, стараясь скрыться от всех невзгодов погоды. Природа сегодня наглядно показала, кто хозяин на этой планете. Куда же делась ваша самоуверенность и гордыня? Стоит лишь немного разбавить ваш привычной расклад вещей, ваши повседневные будни, как тут же хаос начинает править балом. Я оставил позади всю эту суету и твердым шагом направился к последнему лучику света в этом мире.

Перед глазами вновь и вновь всплывает силуэт с черными, под стать окружающему мраку, вьющимися волосами, с улыбкой, полной жизни. Кажется, это называется фантасмагория. Но лицо… никак не выходит вспомнить лицо. Впрочем, это не важно, образ дня и ночи, зимы и лета, твой образ… отпечатался в памяти навсегда.

Справа бесконечным потоком несутся машины, превращая белый снег в серую кашу на обочине. Шум колес, мат водителей, сигналы клаксона – агония вечернего города, что столкнулся с природной стихией, но благо, я почти пришел. Сворачиваю во двор, контраст звуков поражает, во дворе стояла мертвая тишина, и только хруст наста под ногами прерывал эту идиллию.

На лавочке, в конце двора вижу… вижу тебя. Да, именно этот образ, именно это лицо. Теплые руки обхватывают меня в объятия, что рассеивают весь мрак на душе. Я тону в них, тону в тебе. И ведь совсем недавно неоспоримым постулатом в моей философии жизни твердо стоял один единственный принцип – утешение есть только в саморазрушении. Как я ошибался, боже, как я ошибался…

Баллада о По#&@сте

Вступление и выступление

“Кайнозойская эра. Двадцать первый век, а если точнее – две тысячи двадцать первый год. Человек прямоходящий. Человек разумный. Человек косо лежащий на диване перед коробкой с мелькающими картинками, что день ото дня промывает мозги. Человек потребитель, еще и еще набивающий свою коробку хламом, теша свою самомнение тем, что хлам у него поизысканнее, чем у соседа. Человек работяга, погрязший в зацикленном действии: работа-дом-работа. Эпоха современности во всей красе, больше не выживает сильнейший, выживает приспособившийся.

Человеческое существо, сквозь взлеты и падения, сквозь кровавое месиво, именуемое войнами, сквозь темные века, сквозь ренессанс, пришло к ветку эволюции, которое я бы не побоялся назвать золотым – Человек похуист.

Надеюсь, вы простите мне эту вульгарность. А если нет, что ж, кому из нас с вами не похуй на это, верно? И так, человек похуист, что из себя представляет столь великое создание? Ответ: ничего выдающегося в плане физиологии, но нечто возвышенное в плане созидания окружающего мирка. Представьте себе супруга, что пилит мозг; представьте мужика сисяна, что разрывает глотку с пеной у рта в очереди, в супермаркете по поводу того, что на весь магаз один кассир; представьте битком набитый автобус, недовольные лица окружающих, подрезающих друг друга водил. Вырисовывается картинка? Разумеется, это же повседневный быт современного Кайнозоя. Нам больше не угрожают хищники, нам угрожает свист фляги, и человек не был бы венцом эволюции, если бы не смог приспособиться к окружающему пиздецу. Тут то на сцену и выходит человек похуист, он же человек “мне на все поебать”. Страшитесь его, почитайте его, уважайте и любите его. И на этой позитивной ноте я хочу поблагодарить вас за то время, что вы уделили мне и моей диссертации.”

Складываю лист бумаги, убираю в карман. Выпученные глаза студентов и комиссии устремлены в одну точку в аудитории – на меня. Создается впечатление, что им не понравилось. Может, конечно, стоило подготовить диссертацию на тему эволюции, а не разглагольствовать с пустым листом бумаги в руках, но не похуй ли мне сейчас на это? Ответ я уже знаю, так что, внутренний голос, помолчи. Последнюю неделю у меня были дела поважнее.

– Ну что ж, я вижу, что сказать вам нечего, – начал я беседу с аудиторией, раскинувшейся передо мной, – понимаю, тема не самая легкая для усвоения. Но какого было мне готовиться к этому выступлению, вы только представьте.

Тишина. Кажется, катарсис на лицо.

– И так, благодарю еще раз всех за потраченное, надеюсь, не в пустую, время, и хорошего всем дня.

Я направился к двери. В аудитории не хватало лишь звука сверчка, впрочем, глухой звук из-под каждого моего чеканящего шага, раскатывался от стены к стене. Я вышел в коридор, деревянная дверь за спиной громко хлопнула, надеюсь, никого не напугал.

– Ну че, как все прошло? – спрашивает Кирюша, мой близкий дружище.

– По-моему, отлично. – отвечаю я.

– Ты серьезно? Ты же нихуя не готовился, а бухал всю неделю.

– Киречек, родненький, оставь все это. Пойдем лучше выпьем.

Трактат похуизма

– Ну и что будешь делать теперь? – решил осведомиться у меня Кирилл.

– В смысле?

– Тебя же по-любому отчислят, что будешь делать дальше?

– Как минимум допью этот бокал пивка, а дальше, что ж, дальше, как пойдет.

– Да, блять, как так можно? – немного вспылил Кирилл.

– Я тоже не пойму, как так можно, кто до этого додумался? Бокал пива 0.3 слишком маленький, и после явно захочешь еще, а бокал 0.5 слишком большой, что не всегда к месту. Где золотая середина, твою мать?

Я в негодовании поглядел на свой бокал в руке, а после опустошил его. Киречек проводил взглядом каждое мое движение. Сквозь дно бокала увидел яркую неоновую вывеску “Y/F Bar”. Если долго смотреть на нее, то можно остаться без глаз.

– Как ты можешь быть постоянно таким… таким…

– Похуистом? – с улыбкой на лице я закончил его фразу.

– Безответственным, – поправил меня Кирилл, – у тебя же есть все данные, чтобы стать кем-то. Почему ты этим пренебрегаешь?

– Потому что мне все равно, родной, в этом-то вся разница между нами, я не делаю то, чего мне не хочется. И я уже кто-то, к слову, я тот, кто сидит в этом баре и пьет пиво. Или ты думаешь, что оно по волшебству улетучилось из этого бокала?

– Да причем тут пиво?

– А при том, что если бы в этом мире не было бы ничего, кроме меня и этого бокала пива, то для него я был бы очень важным фактором, так как от меня бы зависело его существование, сечешь?

– Че ты, блять, несе…

– Ладно, ладно, понял тебя, – перебил я Киречка, – ты не в настроении, чтобы пофилософствовать. Глянь-ка лучше туда, видишь того мужика, который склонился над своим пустым бокалом, с таким же пустым взглядом. А теперь глянь туда, на того парнишку, что с показушно невозмутимым видом натирает бокалы. Оба они думают о своей жизни, один о своем прошлом, другой о будущем, попробуй угадать, кто из них о чем думает. Так вот, я не хочу думать ни о прошло, ни о будущем, ни о том, как все плохо или хорошо, я живу в настоящем, здесь и сейчас, смакую момент. Вот и вся простая философия епт.

Кирилл недоверчиво глядел на меня. Не удивительно, все они так смотрят на меня. Сами же задают вопросы, а после остаются недовольными ответами.

– Я просто не пойму, – все никак не уймется Кирилл, – лучший ВУЗ в городе, как… че ты теперь то будешь делать?

– Тебе и не нужно понимать, родной, просто прими это как должное. Как же там говорится то… а, точно: “Лучше хуевый финал, чем бесконечная хуйня”.

Закончив фразу, я оставил Кирилла на пару со его бокалом пива. Сегодня он что-то не в духе, а мне такой компаньон не под настроение.

Дела амурные

– Ну и где ты ходишь, я здесь уже десять минут стою, – доносится тонюсенький голос из трубки.

– Я уже подъезжаю, Катюша, – отвечаю я, – прости, что приходится меня ждать, но я стою в пробке.

– Давай быстрее.

– Хорошо, я постараюсь со всей своей скоростью стоять в пробке как можно быстрее.

– Придурок.

Череда коротких гудков, как ознаменование неудавшегося разговора. Убираю телефон в карман. Ни в какой пробке я, конечно, не стою, просто посиделки с Киречком заметно подзатянулись.

Подхожу к обусловленному месту встречи, вижу вдалеке силуэт с надутыми губами, и руками, скрещенными на груди. Без сомнений это она.

– Здравствуй, свет души моей, – говорю я сквозь объятия, – прости, я виноват по всем фронтам.

– Ты постоянно опаздываешь.

– Или просто ты приходишь слишком рано? – пытался пошутить я.

– Что?

– Ничего, Катюшка, наверное, ветер. Пойдем выпьем кофе.

На пороге кофейни в нос хлынул целый букет запахов: свежесваренного кофе, только что испеченных десертов, и толпы человеков фрилансеров, которых легко можно отличить от остальных сутулой спиной и немигающим взглядом, устремленным в монитор ноутбуков. Не берите в расчет мою язвительную манеру описания, местечко и правда приятное.

Мы с Катей присели за столик. Я заказал американо, она латте с сахаром. Че за херня, зачем в кофе сахар? Попроси добавить сиропа, если уж хочется подсластить пилюлю. А вообще кофе должен быть без усилителей вкуса, горьким, с небольшой кислинкой. Наша жизнь не сахар, так с чего бы кофе должен быть другим? Разумеется, я не стал проговаривать это в слух, все-таки здравый смысл в моей голове отчасти возобладает.

– Нам нужно поговорить, – первое, что сказала Катя после долгого молчания.

– Ясно, – ответил я, вставая с места.

– Стой… Куда ты?

– Домой.

– Подожди я… нам надо поговорить!

– Что ж, если ты настаиваешь. Но я примерно знаю, как будет проходить этот диалог, поправь меня, если я буду не прав. И так, ты начнешь из далека о том, как нам было здорово вместе и прочая хрень, после добавишь что-то о угасших чувствах, и в конце забьешь последний гвоздь в моей сердце сказав, что нам пора расстаться.

– Вот именно поэтому ты… Короче, да, ты прав. Я думаю, нам пора… Что ты там пишешь?

Я достал ручку из рюкзака, взял салфетку и написал: “Я не мил тебе? Возможно, эту фразу следует читать наоборот. Возможно, по буквам”. Передал салфетку Кате.

– Всего доброго, родная. За кофе я заплачу, не парься.