Порок

– Вывези ее. Налепи ей все что можно и нельзя. Скажи, привезли к дому в беспамятстве. У прохожих просила помощи, назвала адрес. Сильный стресс блокирует память, – резко обернулся к молчаливым парням с опущенными головами. – Вы… – обратился к ним. – Увезете их. Если хоть одна собака узнает за нее, я ни на что не посмотрю, всех завалю.

– Понятно, Туман, – кивнули и оба сквозанули от нас.

– Я поеду за вами, – подошел к Максу, схватив его за плечо. – Останешься у своих. Я завтра приеду.

Он только кивал, казалось, не отдавая отчета ни единому слову. Смотрел стеклянными глазами на Ульяну и грыз разбитые губы, будто бы желая сделать себе больнее.

– Обещаю, с ней все будет хорошо, – тихо сказал и пошел к мелкой, чтобы через мгновение взвалить ее на руки.

– Ммм, – вырвался болезненный стон, вызвав по телу табун омерзительных мурашек.

Крепче перехватил девчонку и, одной рукой зарывшись в длинные волнистые локоны, с прикрытыми глазами вдохнул в себя позабытый мной запах.

– Прости, девочка моя…

Глава 24

Денис

Нажал на дверной звонок и с заминкой криво покосился в сторону лестничной площадки, которая вела наверх, прямиком к квартире родителей.

Три года прошло, а внутри и не ёкает. Будто и не жил тут отродясь. Безликие серые стены, немытые стекла подъезда, душный запах сырости с корнем вырвали из меня все чувства и воспоминания, связанные с этим местом.

Всю ночь просидел в машине и не мог поверить в то, что эта местность когда-то служила мне родным домом.

Выдохнул сквозь зубы и, раздраженно размяв шею, нажал в очередной раз на звонок, начиная уже выходить из себя.

Еле дождался, пока мать Котовых покинет квартиру, чтобы незаметно заскочить к ним в хату.

Немного погодя все же раздался звук открываемого замка и передо мной настежь распахнулась входная дверь, во всей красе демонстрируя разбитое ебало друга.

– Ты, наконец, пригнал невъебенную тушу? – сыронизировал и зашел внутрь, обходя притихшего Макса. – Кумарит еще? – убавил голос и повернулся к нему полубоком. – Я не понял, – свел брови к переносице и, сделав шаг вперед к Коту, жестко схватил его за челюсть. – Ты где, сука, успел нажраться? Ты же дома был все это время! – от ярости, расползающейся внутри, как чернота, сильнее впился пальцами в насмехающуюся рожу.

– Туман, да я хапнул вчера… Ульянка… У Гены там нашел шкалик, – вымолвил бессвязно заплетающимся языком.

– Ты че лепишь мне? Хочешь сказать, от одной чекушки тебя так развезло?

– Ну я не спал толком… – пожал плечами и вяло откинул мою руку от себя. – Это… Времени немного. Мать в гастроном на углу ушла.

– Она у себя? – кивнул в сторону комнаты мелкой.

– Да, – на тяжелом вздохе он прижал ладонь к лицу.

– Что с родителями?

– Они на панике. А легенда та же, – Макс оттолкнулся от стены и подошел ко мне впритык.

– Что насчет твоей рожи?

– Объяснил, что закусился. Тормоза съехали, когда увидел, в каком состоянии Ульяну привезли. Без разбору накинулся. Наплел, что столкнулись лицом к лицу с водилой. Я домой, а тут сестру заносят в подъезд.

– Как она? – перебил, подмечая, что время на исходе.

– Шлет всех и никого видеть не хочет.

– Я видел из машины, врач приезжал.

– Осмотрел, обработал. Выписал мази, таблетки, – затуманенным взглядом Макс посмотрел в сторону комнаты, где находилась девчонка.

– Чтобы сейчас ни происходило, не реагируй! – не спеша стянул с себя ботинки. – Я хочу ее увезти. На время. Придумай отмазу для матери.

– Ты рехнулся, Туман? Куда везти? Она с кровати не встает. Мать весь дом на уши поднимет, если ее не обнаружит, – остановил меня за плечо, когда я захотел пройти вглубь хаты.

– Я попросил? – оглянулся через плечо и жестко осадил взглядом. – Сочиняй дальше легенды. Сделай так, чтобы твои ее поменьше дергали.

– Куда ты ее?

– В тир, – забив на недовольную рожу Макса, пошел к Ульяне.

Один раз постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения, зашел в светлую комнату.

– Пошел вон! – стоило остановиться в дверном проеме, как из-под одеяла раздался приглушенный голос маленькой девочки, свернувшейся на кровати в клубочек.

Сглотнул, осознавая, что реакция на меня сейчас не заставит себя долго ждать.

– Привет, стрекоза, – ровно произнес, подходя к письменному лаковому столу возле стены.

Ульяна

– Привет, стрекоза, – раздался до боли любимый голос.

Зажмурилась под теплым одеялом, а рука, которая была просунута между согнутых коленей, незаметно больно впилась в голень.

Это шутка такая?

Громко засмеялась про себя, посчитав, что подсознание сегодня изощренно играет со мной в жесткие игры.

Помотала головой с неприятной улыбкой на губах и с тяжелым вздохом откинула от себя одеяло, для того чтоб развеять призрачный морок.

Вот только… Ульяна, это не твое воображение… Он здесь.

Денис в черной болоньевой куртке, в черной кофте на замке и в джинсах цвета как вся его одежда, присел на край стола. На задворках отметила, что в ней он был вчера, когда я встретила его возле дороги. Вчера он был недосягаем для меня, а сегодня мой Кудрявый со мной в одной квартире, на расстоянии вытянутой руки.

Так растерялась, что не сразу поняла, как вылупила на него глаза, но отметила, как Денис пристально и серьезно заглядывает в них.

Я, онемевшая, лежу на кровати, но чувствую расползающуюся слабость в ногах, бешеную радость, теплыми лучиками разбегающуюся в солнечном сплетении, и неутихающую тупую боль в сердце.

Угрюмо отвела взгляд на залитое солнечным светом окно, когда былой восторг поутих.

Проклятый день. Мой внешний вид. И он…

Недолго поразмыслив, мрачно усмехнулась и села на кровати.

– Ты какого черта приперся сюда? – медленно подняла взгляд исподлобья, натыкаясь на его темные внимательные сканирующие глаза.

Сжала кулаки и всеми силами постаралась не выдать глубоко затаившейся внутри радости от встречи спустя длительное время.

– Носу не казал три года, а тут заявился… – чем-то рассмешили его мои слова, поскольку уголки притягательных…

Грязных! Грязных, Ульяна, губ! Он вчера ту марамойку целовал на твоих глазах, а сейчас тянет губы в улыбке.

Тьфу! Кобелина!

Чем дольше мы смотрели друг на друга, тем неумолимее я заводилась и все события сегодняшней ночи безвозвратно испарялись из моей памяти. Словно этот кретин – Туманыч – вновь затуманивал мне мозги и очищал их от всей шелухи.

Не-е-ет, так не выйдет! Не было три года, а теперь заявился и творишь в моей башке, что хочешь?

Яростно наклонила голову к плечу и, возмущенно складывая руки на груди, поднялась на ноги, а точнее, стояла на кровати на своих двоих.

От проницательного взгляда Дениса нервы натягивались до предела. Но его насмешливо приподнятая бровь говорила о том, что тем самым выше парня я не стала.

– Друг настучал? – и только сейчас кто-то меня тюкнул по темечку, дав осознать, что я перед Денисом в данный миг слабая… ничтожная.

Не дождешься, сволочь. Даже в такой ситуации…

– Стукач! – заорала на весь дом, вызвав широкую улыбку громилы напротив.

Господи, Котова, как он возмужал…

– Ненавижу тебя! Ты – стукач! Слышал, Максюша? – перековеркала его имя, зная, как он по сей день бесится из-за этого.

– Я задала вопрос, че пришкандыбал? – язвительно спросила. – Катись к черту! – гневно выдала, если не зарычала на него. – Тебя тут никто не ждал! – мерзко заулыбалась. – Я уж точно! Даже не скучала и не вспоминала, – легко спрыгнула с кровати, но почувствовала адскую боль во всем теле. – Вот смотрю сейчас на тебя и думаю, что я в тебе тогда нашла?! – обвела его медленным надменным взглядом. – Ты ж уже пень трухлявый. Жалеть прискакал? Так не нужна мне твоя жалость. Засунь ее себе в жопу, – желчно выплюнула, чувствуя, как начинают гореть глаза от невыплаканных слез. – Или тебе экшена захотелось? А может, тебе скучно стало в твоей новой жизни? Дешевки уже не удовлетворяют?

И на этом я выдохлась. Денис все это время мрачнел, белел и, о чудо, багровел от злости, но все еще сохранял молчание, словно давал мне выплеснуть на него всю ярость, скопившуюся за эти годы. Смотрел в упор в глаза своими расширенными, силясь, похоже, просверлить во мне дыру.

Не, ну точно он кретинизмом болен. От души захотелось подойти к нему и заехать по огрубевшей роже.

– Ты помолчать пришел? Или как? В любом случае мне неинтересно, – выставила руку и досадно поморщилась.

Разговор в одного. Не этого я ожидала.

Неосознанно поправила волосы, чтоб скрыть с двух сторон пол-лица, и в этот момент неожиданно Денис пошел на меня, а я, чего-то дико испугавшись, споткнулась об свою же ногу, когда попятилась от него. С расширенными глазами прилипла к стене возле окна и выставила предупреждающе руку.

– Не смей! Не приближайся ко мне и не трожь! – словила его тяжелый прищур, но он резко оборвал мою речь, когда с трудом прислонился своим лбом к моему и открыл глаза, вмиг обезоруживая и гася негативный всплеск.

Боже, глаза… Шоколадные, темные, сконцентрированные на мне. На одной мне. Если приглядеться, можно разглядеть миллион завораживающих янтарных кристалликов в его роговице. А еще… чрезмерную жестокость, которой не было три года назад.

Изменился. Но это не значит, что я разлюбила. Я им дышу. Я с ним хочу на всю жизнь. С ним мое сердце навсегда… Неужели ты слеп, Денис? Так глуп, чтобы размениваться на мелочи?

– Я очень скучал по тебе, – двумя руками заключил в плен мое лицо и зарылся пальцами в волосы. – Так не хватало… Смеха, глаз, голоса и твоего бессмысленного трепа. Такая красивая. Не смей никогда прятаться от меня, – отводит волосы от лица и осторожно заводит их за уши. – Я никогда не видел девочки красивее тебя. Тебе никак не нужно подчеркивать свою внешность. Не нужно стесняться, как ты выглядишь сейчас. Даже сейчас красивая… нежная… ранимая… трогательная, Ульян.

Громко заплакала, а он прислонил голову к своей шее и закинул меня к себе на руки.

– Я не забывал, Ульян. Я для тебя хотел как лучше.

– Ты не отпустишь теперь? Не бросишь меня? – сильнее обвила его руками и ногами, растирая слезы об его кофту.

– Съездишь со мной в одно место? Хочу… кое-что показать и кое-чему тебя научить, – усмехнулся незнакомо и больнее прижал к себе, будто помимо меня пытался со мной срастись.

Я молчала, а он ждал ответа.

– Мама твоя скоро придет. Тебя не отпустит, меня метлой из хаты погонит. Че делать будем?

– Там очень интересно? – положила голову на его плечо и вдыхала горьковатый аромат.

– Там будет поучительно.

– С тобой?

– А то… – хмыкнул и поставил меня на ноги, не забыв поцеловать в макушку. – Одевайся. Я жду, – подмигнул мне и, задержавшись рядом на мгновение, покинул комнату.

Денис

Обернулся на мелкую, когда вышли из подъезда, и заметил, как опустила ниже голову, снова стараясь прикрыть волосами круглое личико.

Заиграл желваками и завел руку ей за шею, подтягивая к себе.

– Сколько тебе говорить, чтобы ты перестала трогать баб? Ульян, уже взрослая, а все неймётся. В драки суешься, – прижал к себе, разряжая обстановку и отвлекая ее.

Неуверенно хохотнула и обвила мой торс.

– Это ты их еще не видел, – грустно заметила, а я счастливо улыбнулся, понимая, насколько она права.

Да, девочка моя… Они дохлые трупы. И так будет с каждым, кто посмеет тронуть тебя.

Прикрыл глаза и зарылся носом в волосы на ее макушке.

Не соврал. Скучал. И понял это не в тот момент, когда стоял в ее комнате, а в те минуты, когда хотелось от тоски сгрызть собственный язык, наблюдая за ней издалека в течение трех лет.

Ульяна

– Денис? – раздался обескураженный голос рядом с нами.

Туманыч молниеносно от меня оторвался, с какой-то стати пряча за свою спину.

Растерянно воззрилась на него, раскрыв рот.

– Ты чего? – отклонилась от Кудрявого и посмотрела на Никиту. – Привет.

– Здравствуй, – перебросил на меня загнанный взгляд, а вскоре вернул его к своему старшему брату. – Я… думал, вы не общаетесь, – пробубнил и опустил глаза по той причине, что Денис чересчур неприязненно смотрел на него.

Никогда не понимала, почему у них такие отношения. Братья ведь. Родные. Не представляю, чтобы я обращалась так с Максом или он относился так ко мне. Хоть он и жаловался на меня, уставал, но я всегда чувствовала его любовь и поддержку.

– Ты заходил домой? – поудобнее перехватил скрипку в руках и косо бросил на Дениса обвинительный взгляд, поскольку тот снова принялся играть в молчанку.

Аккуратно дернула его за рукав, но он не придал этому значения.

– Отец… Ты знаешь за него? – все то же молчание, а я напряглась, зная, что Никита сейчас закончит свою неуверенную речь. – У него инсульт был… Может, ты зайдешь…

– А ты все музыкой занимаешься? – соизволил с брезгливостью ответить Кудрявый. – Иди работай. Бабки зарабатывай, а не транжирь, – выхватил футляр из рук Никиты и с неуёмной дурью выкинул его в палисадник.

– Что ты сделал?! – дрожащим голосом закричал его брат, срываясь на панику.

– Пошли, – схватил меня за руку, когда Никита побежал к выброшенной скрипке.

– Зачем ты так грубо? – прошептала, но он пропустил мимо ушей, отчетливо скрипя зубами. – Это твоя? – удивления не было в моем тоне, когда мы подошли к машине, которую я видела вчера.

– Моя. Садись рядом, – вновь расслабленно улыбнулся, словно и не виделся с братом, не слышал за отца.

– Ты изменился, – пальцами коснулась холодного стекла, увидев, как Денис прикуривает сигарету.

Он хмыкнул, глубоко втягивая дым табака, но промолчал.

Запрокинула голову к ясному зимнему небу, где кружила стая воронья, наводя в душе какую-то смуту.

– Ульян, поехали, – открыл дверцу машины Денис.

Ульяна… И за все время никакого долбанного прозвища «Прищепка».

– Да, да, – кивнула и напоследок повернула голову в сторону нашего подъезда, где, оказывается, застыла мать Дениса – тетя Надя, – обводя своего сына жадным истосковавшимся взглядом. – Дэн… – прошептала в тишину.

А когда перевела взгляд на молчаливого Дениса, ожидая, что и он видит свою мать, наткнулась на свору вооруженных до зубов людей в погонах, масках и с автоматами наперевес, бегущих прямо на нас.

Денис круто разворачивается на меня, и мое сердце вываливается к ногам.

Они по его душу.

Взгляд. Сколько взгляд может нам сказать… Почему именно его взгляд я без проблем могла прочесть? Почему ко мне он всегда был открыт? Почему сейчас он так режуще смотрит и просит прощения? Словно подставил, словно жалеет, что встретился, что снова во что-то меня втянул.

За что мне его прощать? Я просто люблю тебя, Денис…

– Не смей соваться ко мне! – грубо приказал, четко отчеканив по слогам.

Слезы покатились по щекам в тот момент, когда к нам подбежало человек десять, а со стороны раздался пронзительный визг:

– Де-е-енис! Сыно-о-ок! Что вы творите-е-е?!

– Мордой в землю! – двое человек из ОМОНа уложили Дениса лицом в снег, а остальные залетели в машину, наспех потроша ее изнутри, словно изверги. – Руки за спину! Ноги на ширине плеч! – истошно орали на всю округу. И только когда Дениса ударили прикладом между лопаток, я сорвалась к нему с места.

– Сволочи, оставьте его в покое! – закричала на них.

– Не лезь, я сказал! – взревел Кудрявый, пугая меня до вздыбленных волос.

– Голову вниз, сука! – в очередной раз ему влетело автоматом по моей вине.

– Ироды проклятые! – спотыкаясь, подоспела к нам тетя Надя. – Отпустите его! Что вы творите! Что он сделал?! – визжала она и желала прорваться к Денису.

– Де-е-енис?! – завыла и я, ломанувшись в гущу, но последнее, что прорычал Дэн , было «не лезь».

– Встал! Пошел! Глаза вниз! – ОМОН кричал, заковывая его в наручники, и повел к рядом стоящей газели, которой пять минут назад еще и в помине не было.

Что же это?

Я стояла потерянная, со слезами на глазах, крепко зажимая себе рот. Смотрела, как уводят Дениса, насильно закидывая в машину с мигалками, будто он особо опасный преступник.

Денис. 4 часа спустя

Потрепанный, вышел из мусарни и первое, что сделал – закурил сигарету. В зону моей видимости попали две знакомые тачки. Одна принадлежит Барину, другая – Михасе. И оба по мою душу.

Не торопясь докурил и в скверном настроении дотронулся кончиком языка до разбитой нижней губы.

Ну что, сейчас пепел посыплется с неба, Туман? И как я предполагал, так оно и случилось. Но только даже в этот момент я не мог представить, в какую задницу скоро угожу.

Всем когда-то приходится платить по счетам. У меня это случилось в мои двадцать…

Молча нырнул в тачку Барина и повернулся к окну, за которым повалил снег. Ожидал криков, брани, угроз, но в салоне царила мертвая тишина, которая оседала тяжелым грузом внутри. Чуйка, указывающая на полный пиздец. И снова все как обычно: понурый Виталя за рулем и мы с Барином на заднем сидении, отвернутые друг от друга.

– Ненавижу, когда из меня делают дурака, – тихо принялся отчитывать меня центровой.

– Я чето не припоминаю таких моментов.

– Тебе лучше сейчас помолчать… – заключил еще тише.

Мы оба замолчали на неопределенное время, пока Барин снова не решил подать лишенный эмоций голос.

– Своим людям я даю шанс только два раза. Тебе же… А на твоем счету их как минимум четыре.

– Озвучите? – отклонился на сидение и посмотрел внимательно на него.

– Первый твой косяк: когда я спросил, кто тебя пырнул – ты выбрал ложь. Второй – когда без моего ведома опрокинул нашего человека и той же ночью зарезал его. Третий – ночная расправа с нашими людьми на даче, следствием чего стало твоё сегодняшнее жесткое задержание, которое встало мне в нехилую цифру. Четвертый – твое отношение ко мне. Ты в хуй собачий не ставишь меня. Для тебя мое слово – пустой звук. Ты неуправляемый, Денис, и, к моему сожалению, не оправдал моих ожиданий. Все же ты молод и еще очень глуп, – четко все по делу.

– Я так понимаю, больше не с вами? – холодно уточнил, даже не стараясь идти в отказ.

– Ты с нами. Но я тебя по всем пунктам один раз особо жестко накажу. Это будет последним предупреждением.

Я удивленно вскинул брови, не замечая боли на лице.

– И что я должен буду сделать? – усмехнулся с каменной маской.

– Ты… Ты должен уладить некоторые вопросы по поставке оружия. Я дам тебе координаты своего человека, – чуть погодя ответил и за все время разговора впервые посмотрел мне в глаза.

С таким я еще не сталкивался, поэтому сначала недоумевал и молча смотрел на хладнокровного Барина.

– Я так понимаю, мне нужно уехать из города?

– Ты отправишься добровольцем в Грозный. И это мы провернем через нашего человека.

В подсознании всплыли слова Кота «хапнул». Нет, Макс, это я сейчас хаваю настоящую парашу, а скоро и месить ее буду.

– Какие поставки, Владислав Владимирович, если вы отправляете меня на смерть? – хохотнул и с иронией в глазах устало зажал переносицу.

Жизнь – суровая штука… И на тебе она, Туман, сейчас вдоволь отыграется.

– Ты поедешь, будешь воевать и заодно решишь все наши вопросы. Завтра к тебе приедет мой человек, отдаст координаты и все на того, с кем ты встретишься в Чечне. И еще… – приоткрыл он окно со своей стороны, запуская морозный воздух. – Не дай бог, Денис, ты смоешься из города. Найдут, и сам знаешь, что с тобой сделают. Сиди на жопе ровно, пока не отправят первым рейсом. И насчет твоего друга…

– А он что сделал? – напрягся рядом с этим гондоном.

– Он слишком слаб для нас. До сих пор не понимаю, что ты в нем нашел, что связывало тебя с ним.

– Так выгоните, и дело с концом.

– Так не выйдет. В нашем случае есть только два пути. Первый… Я уберу его…

– Нет… – перебив, замотал головой и разулыбался. – Иначе…

– Закрой рот! Я ставлю условия, не ты! – крикнул на меня Барин. – Угрожать вздумал?! Что ты мне? Я сейчас быстро могу передумать. Не выводи меня! – гаркнул, подавшись ко мне. – Второй! – после паузы заголосил во все горло. – Его, как и тебя, я отправлю в ссылку, только по этапу.

– Ходку хотите накинуть на него? – с яростью в глазах отрицательно замотал головой.

– Пускай его там воспитают. Я разных людей там повидал, вот и посмотрим, чего он стоит.

– Отправьте со мной. В Грозный, – по-человечески решил его попросить. – Ведь мы немало сделали для вас.

– Я сказал, мне нужно его воспитать. Иначе он мне в команде не нужен. Выйдет толк – хорошо, – утвердительно кивнул. – Останется. А нет, то хотя бы будет жив. Я и так слишком добр к вам!

– Но опущенный черт, – в немом смехе завибрировал грудной клеткой.

Пидор вонючий.

– А это зависит от него. Смотря как он себя там поставит.

– Что за тюрьма?

– Белый лебедь.

Закрыл глаза и бесшумно выдохнул. Судорожно. С опаской. И за долгое время впервые со страхом. Толком еще не разобрав, за кого из нас больше.

Это были последние слова в этот день и последний разговор в этом году.

Вот так по щелчку жизнь снова сделала новый оборот, преподнеся урок, который запомнится мне навсегда.