Теперь бросим взгляд на понятия г. Полевого о драматической поэзии.
В то же грустное время жизни, когда <развлекался> я, сочиняя «Аббаддонну» (подлинно грустное, судя по роду развлечения!), Шекспир, старый друг мой, соблазнил меня переводить «Гамлета» (вот уж подлинно соблазнитель на свою же погибель!) и привесть притом в исполнение мысль мою о сценической передаче его творений (стр. 110). Публика лучше журналистов и теоретиков поняла дело, и это решило меня на драматический опыт еще, а потом на другой и на третий опыт (ibid.[4]){29}.
Эти немногие строки многим радуют душу читателя – и тем, что Шекспир друг г. Полевому, и тем, что г. Полевой хочет передать на русский язык все произведения своего друга; но где же доказательства того, что публика поняла дело? неужели в том, что она вызвала переводчика, как она вызывает всех переделывателей французских водвилей? или в том, что, восхищенная игрою Мочалова и Каратыгина, часто смотрела на них в роли Гамлета, несмотря на искаженный и облизанный перевод, крайне дурную постановку и выполнение пьесы?.. Потом, какое отношение имеют к переводу драмы Шекспира и собственные театральные изделия г. Полевого? Неужели то и другое – драматический опыт? Как? «Гамлет» Шекспира – и «Уголино» и «Ужасный незнакомец» г. Полевого – драматические опыты?.. Как?.. Но… Извините – мы и забыли, что г. Полевой с Шекспиром запросто – свои люди, сочтутся сами; а наше дело – сторона…
Не буду пересказывать здесь историю драмы и сцены и, думаю, вы согласитесь без дальнейших доказательств, что наш век не сыскал еще современной ему драмы…
Каково предложение? Согласиться, без дальнейших доказательств, что наш век не сыскал еще современной драмы и перебивается чужою? Не все ли это равно, что попросить кого-нибудь согласиться, что 2 × 2 = 5, а не 4?.. В XIX веке знаменитейшие драмы – Шиллера и Гете. Дело ясно: если эти драмы художественны, то зачем же ему, нашему веку, мимо драм, которые у него есть, искать драм, которых у него нет? «От добра добра не ищут», – говорит мудрая русская поговорка. Если же драмы Шиллера и Гете не художественны, а других художественных не является: значит, их нет, а «на нет и суда нет», – говорит другая мудрая русская поговорка. Не смешно ли искать того, чего нет?..
…а русская словесность и сцена еще менее сыскала ее. Какая должна быть современная драма? Какая должна быть драма у каждого народа? И даже должна ли быть отдельная драма русская, французская, немецкая?
Что за глубокие вопросы! на дне их и света не видно!.. Русская сцена нашла современную драму-комедию отчасти в «Горе от ума» Грибоедова и вполне в «Ревизоре» Гоголя. Конечно, это еще одна сторона сцены, и этого еще немного; но вопрос не в количестве, а в сущности, в первообразе предмета. Русская же словесность нашла свою современную драму отчасти в «Горе от ума» Грибоедова и вполне в «Борисе Годунове», в «Сальери и Моцарте», «Скупом рыцаре», в «Русалке», в «Каменном госте» Пушкина и в «Ревизоре» Гоголя{30}. «Какая должна быть современная драма?» – спрашивает г. Полевой: вот предостолюбезный вопрос! Право, подобные вопросы напоминают нежных супругов, которые до слез спорят – один, что у них родится сын, а другая, что у них родится дочь… Такие вещи не выводятся a priori[5], и стремление выводить их, равно как и исторические факты в будущем, – не философия, а философическое пересыпание из пустого в порожнее. У отца есть сын – и он может сказать, каковы наружность и характер его сына; но если этот сын его ожидается, то все вопросы о его наружности и характере будут походить на вопрос: «Какова должна быть русская драма?» Если поименованные нами драматические произведения Грибоедова, Пушкина, Гоголя г. Полевой почитает художественными, то он уже должен знать, какова должна быть русская драма; если же он не признаёт их художественными, то все его усилия решить этот вопрос будут походить на усилия человека, который желает разгадать, что будет находиться через пять тысяч лет на том месте, где стоит его дом. В мышлении немаловажная задача определить – что может и что не может быть мыслимо. Что же касается до вопроса, должна ли быть отдельная драма русская, французская, немецкая, – мы можем утвердительно отвечать г. Полевому на этот важный и глубокий вопрос: должна, непременно должна… еще раз, тысячу, мильон раз – должна, но должна с условием, чтобы прежде, нежели быть русскою, французскою или немецкою драмою, – быть художественною драмою. Последнее условие гораздо важнее первого: если соблюдено это последнее, то первое, без всяких усилий и хлопот со стороны поэта, исполняется само собою. Если «Борис Годунов» Пушкина не художественная драма, то она и не русская и никакая драма; а если художественная, то необходимо и русская, потому что написана русским поэтом, на русском языке, да и самое содержание ее взято из русской истории.
Я уверен, что современная нам драма не осуществлена ни французскими классиками (пора увериться!..) и романтиками (пора!), ни германскою драмою Гете (вот как!..), Шиллера, Вернера, Грилльпарцера, Мюльнера и что Шекспир целиком также не современная наша драма (на колени, читатели!..), как целиком Кальдерон, Софокл и Корнель. Далее идет другой ряд вопросов о соглашении нашей драмы, сообразной нравам, понятиям, образованию (чьим?) с идеею современной драмы вообще. Наконец, третий ряд вопросов о примирении сцены с драмою, или теории с практикою.
Превосходно! Во-первых, что за чудное смешение имен: Гете и Шекспир перемешаны с Грилльпарцерами, Вернерами и Мюльнерами; Кальдерон и Софокл – с Корнелем; о французских классиках и романтиках говорится вместе с Гете, Шекспиром и Софоклом!.. Далее, каковы понятия об органической целости и художественной замкнутости изящных произведений: Шекспир и Софокл целиком не годятся, а их надо облизывать и уродовать или по крайней мере переделывать, как, например, переделан «Гамлет» Дюсисом и гг. Сумароковым, Висковатовым и Полевым!..{31} Второго и третьего ряда вопросов мы совершенно не понимаем, как будто бы они были изложены на китайском языке. «Все это вопросы важные, и, может быть, да и, кажется, наверное, мы умрем, не решивши их», – заключает г. Полевой. Жаль, очень жаль! А вопросы действительно важные – право-с! Бога ради, решайте их поскорее, г. Полевой! Ведь вы их сочинили, вы их и решайте, а наше дело – сторона.