Read the book: «Первое «люблю»»

Font:

Глава 1

– Жить в общаге?!

Возмущению моему нет предела и разочарованию, кстати тоже. Руки опускаются, и пакеты падают на пол. Разбивается ваза, которую я купила для своей новой квартиры, разбиваются мои мечты о собственном уютном гнездышке с панорамными окнами.

Перевожу свой взгляд от мамы к отцу и обратно и жду объяснений.

– Вика, в жизни бывают такие обстоятельства, и они совсем не от нас зависят… Мы хотели, но…

– Доча, – перебивает папу мамину сумбурную и растерянную речь, – с квартирой пока не получается.

– Почему?

– Возникли проблемы в бизнесе, но я их решу.

Он их решит! А мне что делать? Жить в общаге, все равно, что под мостом! Мне двоюродная сестра рассказывала как там жутко: один туалет и душ на целый этаж, вонь, тараканы, а еще крысы в мусоропроводах. Бррр.

Не скрывая накатившие на глаза слезы, собираю осколки с пола. Мама опускается на колени и помогает мне.

– Подружки твои тоже будут жить в этом общежитии. Компанией же веселее, чем одной.

– А я хочу жить одна! В своей квартире.

– Я обещаю, что в следующем году, ты обязательно переедешь в свою собственную квартиру. Но этот год тебе придется пожить в студенческом общежитии. И точка!

***

Вот такой разговор состоялся у меня с родителями неделю назад. А сейчас меня собственно везут туда, куда я категорически не хочу ехать. Молчу, пыхчу, как чайник. И уже совсем не радует меня тот факт, что я поступила в университет своей мечты. Между прочим, сама поступила, на бюджет. Училась я на эти проклятые пятерки, ради своих собственных сорока шести квадратных метров. Потому, что родители обещали. И сейчас я чувствую себя обманутой. И имею права злиться. Разве нет?

На телефон приходит сообщение.

Ковалева: Мы уже на месте. Тут так круто! Ты скоро будешь?

Вика: Не знаю.

Лучше никогда.

Ковалева: Мы уже заселились.

Раздраженно отключаю телефон. Что может быть крутого в общежитии?!

С родителями я не разговариваю. Демонстративно смотрю в окно на проезжающие мимо машины.

Ленка Ковалева, одна из моих подруг, вчера звонила и с упоением полтора часа восхищалась тем, что мы будем жить вместе, в одной комнате. Комната трехместная, и они с Танькой очень переживала по поводу того, кого же к ним подселят. И вот подселили, меня. Они очень рады, а я же их радости не разделяю, нет, я люблю своих подруг, аж целых десять лет, как люблю. Но предпочитаю любить их на расстоянии, дозировано пять – шесть часов в день и хватит. Не знаю, как мы уживемся, ведь мы такие разные.

Татьяна – тихая, скромная девочка. Ее можно было бы назвать серой мышкой, если бы не четвертый размер груди. Причем, она считает это «достоинство» своим проклятием и мечтает сделать операцию по уменьшению груди.

А вот Ленка у нас полная противоположность Тане, магнит для приключений. Мало того, что она говорит, говорит и совсем не думает, о том, что она говорит, а иногда бы следовало. Ее смело можно назвать назойливой и бестактной занозой, но при этом она невероятно позитивная и улыбчивая девчонка.

Ну, а я – золотая середина между ними. Я как та обезьяна из анекдота, которая не знает то ли красивая, то ли умная.

Вот такие у меня подруги, с которыми, мне придется разделить студенчество.

***

Заселение в общежитие оказалось невероятным кошмаром!

Сначала нас с родителями ожидала встреча с комендантом общежития Натальей Владимировной. Женщина среднего роста, шатенка со строгим взглядом и сдержанной улыбкой встретила нас на проходной. Естественно, пригласила меня вместе с родителями в свой кабинет, провела беседу, рассказала о правилах проживания и мерах, которые будут применены, если я эти правила нарушу. Причем говорилось это таким тоном, будто я уже их нарушила, причем все вместе. У меня было такое ощущение, что я мышка, за которой захлопнулась дверь клетки. И при этом мои собственные родители смотрят на это и улыбаются. Я, конечно, их понимаю. Дочь под присмотром, и им волнения меньше. Но под тяжелым взглядом коменданта мне жутко неуютно. Наталья Владимировна выдала пропуск, без которого в здание общежития мне не войти. Предъяви пропуск – это первое правило. Общежитие закрывается в одиннадцать вечера и открывается в шесть утра – это второе правило. Другие я не запомнила, но это не страшно, мне выдали памятку, которую я запихнула в карман джинсовки, даже не взглянув в нее. Чем вызвала совершенно неодобрительный взгляд коменданта.

А потом начался квест под названием «заселение». Полтора часа с сумками я моталась с первого этажа на восьмой и обратно. Как выяснилось, лифта в этом здании нет. Девятиэтажное здание и без лифта! Дикость! Я по этому поводу лютую, а Ленка радуется. Её вердикт – «подтянем задницы, и укрепим мышцы ног». Мне б ее энтузиазм, ну, хоть капельку.

– Ну, осталась последняя сумка, – закрывая багажник, произношу я.

– Может, всё же помочь?

– Нет, пап. Я сама.

– Девочка моя – мама обнимает меня, покрывает поцелуями мои волосы, щёки, – звони нам чаще. И не обижайся.

– Хорошо. Обещаю звонить чаще. Не обижаюсь. Наверно.

– Дочь, – дальше папа продолжать не стал, лишь прижал меня к своей груди.

– Вам пора, – шепчу я, сдерживая слёзы, на душе, словно кошки скребут. Прощаться очень трудно, тем более, когда видишь тоску в маминых глазах.

Проводив родителей, захожу в здание общежития, плетусь к уже ненавистной лестнице.

– Девушка, ваш пропуск, – кричит мне в спину вахтерша, бабулечка лет шестидесяти, в шали и очках.

Она что издевается?! Или у нее старческий склероз? Я раз пятнадцать туда, сюда, перед ней бегаю, и она каждый раз пропуск требует.

Мысленно послав ее на небо за звездочкой, с улыбкой на лице, в очередной раз, показываю корочки с моей фотографией.

– Новенькая.

– Она самая.

– Швецова. Общежитие закрывается в одиннадцать.

– Я знаю.

– Курить в общежитии нельзя.

– Я не курю.

– Все вы не курите, а потом ловим вас по этажам.

– Я! НЕ! КУРЮ!

Опешив от моего тона, вахтерша всунула мне в руку мой пропуск и захлопнула перед моим лицом окошечко.

Наверно надо было сдержаться. Но я об этом подумала, уже после. Ноги едва шагают по ступенькам, и впервые в жизни я жалею, что уроки физкультуры чаще прогуливала, чем посещала. Ругая себя, останавливаюсь между третьим и четвертым этажами у мусоропровода, я вспоминаю, что находится в моей тяжеленной сумке, и без чего я в принципе проживу. Да, я готова выбросить половину, а может и больше. Сумка моя приземляется у мусоропровода, я нагибаюсь над ней. Решительно тяну за язычок замка. Но его заело. Ну, почему все против меня, а?!

– Вот же ж, зараза, – под нос шиплю я.

– Помочь? – слышу я позади себя.

Быстро выпрямляюсь. Разворачиваюсь.

Передо мной стоит парень. Слегка выгибает губы в улыбке.

А что это не чисто женское общежитие?

Не дождавшись моего ответа, незнакомец наклоняется, поднимает мою сумку.

– Какой этаж?

– Восьмой, – с трудом отвожу взгляд от серебряной цепочки на его шее. Очень интересное плетение, я раньше не видела такого исполнения.

Он идёт впереди, а я невольно рассматривая его шикарный зад, обтянутый джинсовой тканью.

– Комната? – спрашивает он.

– Восьмая.

Быстрыми шагами он идёт дальше, я едва успеваю за ним. Дверь в нашу с девчонками комнату открыта нараспашку, поэтому парень входит туда без стука. Таня и Лена, находясь внутри, удивлённо хлопают глазками, когда в комнату неожиданно для них вторгается парень с моей сумкой в руке, а спустя пару секунд появляюсь и я.

– Добрый день, девушки, – он ставит мою сумку на пол.

– Здравствуйте – одновременно произносят они. В руках у Таньки комплект нижнего белья, которого она смущенно прячет за спиной.

– Спасибо, – говорю я, проходя в комнату.

– Не за что.

Разворачивается и уходит. Вот так просто, пришёл и ушёл.

– Кто это? – отмирает Ленка, закрывая за ним дверь.

– Парень, – отвечаю я, пытаясь открыть свою сумку. Но замок не поддаётся.

– Как зовут?

– Понятия не имею.

– Как? – удивлённо восклицает Лена. – Ты с ним не познакомилась?

– А надо было? Черт! – на пальце выступает капелька крови, но в борьбе с замком я все же побеждаю, сумка открыта.

– Вот, ты дурында, – не унимается Лена.