Read the book: «Хочу тебя»
Глава 1
Идеального мужчину может создать только женщина, написавшая о нём…
Артём
Прохлада ночи оттеняет удушливый день, улочки заполняются шумом толпы. Этот город никогда не спит – бешенный ритм в любое время суток. По началу, долго привыкаешь, а после, не представляешь жизни без этого.
Неделя зачётов канула в ад, вместе с запахом подгорающих зачёток. Первокурсники рванули отрываться, заполняя жизнью всевозможные увеселительные заведения. На их фоне, ощущаю себя рухлядью, которая медленно и верно превращается в прах. Вот прямо сейчас рассыпаюсь.
Сквозь полуприкрытые веки, наблюдаю за софитами, витиевато кружащими по танцполу, изредка освещая задницу какой-нибудь девчонки. Перепонки вздрагивают от битов, разнося по венам раздражение. Абстрагируюсь, не делаю акцента на мотиве, я, тупо стараюсь не сдохнуть от разрывающей головной боли. Единственное, чего искренне хочется: встать, собрать пожитки и выволочь ноги из бара. Мысль не успевает сформироваться, как её прерывает очередной бит и ожидаемый треск в голове.
– Сука…
Массирую переносицу, возвращая обратно способность различать предметы.
Устало перевожу глаза на девочку «в коробке». Последние десять минут не радует даже она. Мои приступы давно знакомы и изучены, но каждый грёбаный раз – не готов к ним.
Наблюдаю смену «караула», переживая в голове мощный гвалт. В клетку пробирается брюнетка, хлопком по заднице выгоняя свою «подружку». Блондиночка напоследок оборачивается через плечо, улыбается толпе, а новенькая, эффектно разводит руки в стороны, занимая вверенное пространство. Демонстрируется, бёдрами виляет, плоский живот оглаживает, провокационно спускает пальчики ниже… и да, я слежу за этим, ровно так же, как и остальные. Списываю тонкие, красивые лодыжки, пока танцовщица улыбается ярко-рубиновыми губами, зазывно облизывая последние. Красивая девка, что тут скажешь. Новая партия таблеток начинает потихоньку действовать и мир снова возвращает привычные очертания.
Скольжу взглядом по изгибам. Их тут несколько, но смотрю именно на эту. Её тело языки пламени – горячие, практически обжигающие. Натренированное тело гимнастки, не меньше: пластика, гибкость и выверенные движения. Не пошло, на тонкой грани. Красивая танцовщица собирает овации, купается во внимании и спустя ещё десять минут, умышленно теряет верх костюма, демонстрируя дерзко торчащие соски.
На этом, мой интерес тухнет.
Какое-то время смотрю по инерции, а после отворачиваюсь, так и не успев запутаться в грамотно расставленных сетях. Испытываю что-то вроде разочарования.
Купить можно всё, включая её любовь, которую она, к слову, и предлагает. Я не против, просто не интересуюсь шлюшками. Разминаю шею, удобнее сползая по спинке вниз, широко разводя колени. Клещи в голове со скрежетом разжимаются. Это больно физически.
Хочу словить спокойный вайб. Вайб, который мне, с моими вводными и не светит никогда. Когда ты, сын достаточно крупного бизнесмена – жизнь систематизирована, с того самого момента, когда родители узнали пол ребёнка. Спокойствие – эфемерная хрень. В этой жизни, оно проходит мимо.
Дед в своё время «удружил», протиснулся на большую арену и как следствие, притянул потомков в вечный «круг жизни»… Пойти по «шёлковому пути» – навязанная обязанность, без права отказа.
Сраная несправедливость.
Когда отец говорил, что у меня всё будет, я как-то не совсем так представлял себе это «всё». Наивный придурок. А я хотел быть юристом, твою мать… просто юристом.
Официантка сноровисто расставляет заказ, улыбается, наклоняется чуть ниже, чем следовало, в глаза заглядывает. Улыбаюсь на автомате, что поделать, люблю красивых девок. Эта тоже красивая.
– Может быть ещё что-то?
Качаю головой, не переставая улыбаться. Она в ответ глаза опускает, скрывая разочарование за пушимыми ресницами. Хочет начать первой, но каждый раз себя тормозит. Наблюдать за метаниями – занятно. Она миленькая, краснеет как запуганная девственница, но такая, не отталкивающая, в целом.
Откидываюсь обратно, провожая взглядом точёную фигурку. Могу взять инициативу в свои руки, но не буду. Слишком заезженная тема. Перещёлкали на спор столько, что для зарубок не осталось места. Да и в общем – устал. Банально выдохся. Это самый тяжелый год в моей жизни. Я до хрена много пропустил, а после «хвосты» подтягивал, задыхаясь от объёмов.
Отец искренне верит, что могу и должен, успевать всё, не в зависимости от того, могу или нет. В его лексиконе есть слово «надо», а остальных – нет. Думаю, что он и из могилы меня достанет, именно этим «надо»! Я, блять, встану и пойду…
Тру виски, бросая взгляд на Геру. Если бы ни этот придурок, я остался дома, где тихо и мирно пережил приступообразные вспышки. Но нет, сука, он припёрся и вытащил, заливая в уши про крутое место. Хер его знает, когда должна быть та, самая программа, но пока, предсказуемо – стандартно. Варюсь в этом с шестнадцати, я, если хотите, познал дзен в вечеринках. И мой вывод: душно. Вот тут, мать вашу, душно! Высиживаю на каком-то ослином упрямстве.
Друг салютует пивом, посылаю жестом, тому естественно по херу. Герман с шилом в жопе.
– Да хорош! – толкает в плечо двигаясь ближе. – Ты чё как принцесса – лебедь?!
– Леблядь, блять… – парирую, снова меняя положение тела.
Гера цокает, скользя взглядом по танцующим, не без удовольствия на ком-то останавливается, присвистывает.
– Иди, развлекись! Смотри, сколько их! Бери любую! Это прям какой-то гребаный ларчик с сокровищами. Какие они тут все горяченькие, прям как Янка, когда у неё не ПМС.
Пропускаю мимо ушей. Подкладывать девок – его основное развлечение.
– Братан, у тебя кислая физиономия, у меня падает из-за того. Иди, надыбай себе девчонку.
– Ты меня какого сюда приволок?
– О члене твоём забочусь, – ржёт.
Долбаёб… качаю головой, отпивая из бутылки ледяную минералку. С каждым вздохом всё проще и проще.
– Могли завалиться в обычный паб, где потише, – морщусь, ловя залп искры. – Тебе не хватило пиздеца у Дена?
Показательно скалится, отчётливо припоминая как жёстко накидался. Утром, самолично тащил «убитую» тушку, пока он орал о том, как их всех вертел на херу и одну конкретную девчонку тоже. Орал так, что все сразу «вкурили», чью девку метелили. Гера не самая лёгкая ноша, а если ещё эти весёлые сто с лихом, ведут себя неадекватно, так и вовсе задачка со звёздочкой. Решаю которую, почему-то, исключительно я. На остальных этот боров кидается как питбуль на противника без разбора.
– Он жрёт палёнку какую-то, – раздражённо выплёвывает.
– Да по хер, фишка не в этом. Ты на хрена орал, что выебал её? Между прочим, братец Дена собрался жениться. И мы, теперь, туда не ходоки.
– Да, пох, – отмахивается раздражённо. – Я может одолжение им всем сделал. Сосёт – херово, так что, жениться смысла нет.
Удерживаю в себе желание пропесочить. Ругаться с сыном известного политика из-за того, что мой друг не ту сунул – было не по плану. Ден винтик в системе моего, личного спокойствия. Нет полезных знакомств и связей – нет грёбаного спокойствия! Хер его знает, что в жизни пригодится, нужно подготовиться заранее.
– Слушай, я ничего из себя не строю. Я предложил, она согласилась. Ну, а то, что орал… сорян, пусть сменит поставщика, бухло было каким-то странным с самого начала. Клянусь, – поднимает руки вверх, округляя глаза, придавая лицу дебильное выражение, от которого меня передёргивает, потому что пиздит он, чаще чем дышит. Проверено. – Я не при делах.
Непробиваемый придурок. Ничего, его чистокровная, чешская задница, не понимает в перспективах.
– Зачем пил?
Друг разводит руками и припечатывает своей истиной:
– Так я же уже начал, смысл было останавливаться?
Блять… Опускаю комментарии, нам не по пятнадцать, чтобы я рвался лечить. Сколько его знаю, Герман всегда в своём репертуаре, не всегда логично, но с огоньком. С душой, твою мать. Возможно, это был первый пункт, по которому мы сошлись. Сам я не совершаю необдуманных и тем более импульсивных поступков. Гера – моя противоположность, практически иная реальность. И в той, иной реальности, я возможно, как и он, поплёлся бы на оргию без гондонов. Но в этой, обойду стороной. Мы разные, до самого основания.
– Она залепила мне по роже и свалила в труселях, как была, прикинь?
– Блять…
– Наша жизнь – игра! – выкрикивает патетично, привлекая стайку танцующих девушек.
– Кстати, игрок, – перехватываю его ускользающее внимание. – Что у нас там с Альбиной? Доигрался?
Скалится повторно и без тени улыбки смотрит в глаза. По выражению ни черта не ясно, о чём думает на самом деле. Такого Геру тоже знаю.
– Эта сучка придумала. На этом всё.
Киваю. Ок. Но… рыдала девчонка знатно, меня пробрало. Аля могла соврать, она тоже с петардой по жизни, но блять, должны же быть какие-то рамки. Мнимая беременность или нет, всё равно жаль её. Она нормальная. Втюхалась в Германа – в этом главный косяк.
Перетекаю на ноги, в ушах лёгкий гул. Разминаю шею ещё раз, стараясь делать это медленно и плавно. Не помешает наведаться к врачу. Без рецепта мне не продадут, даже за очень приличные деньги.
– Пройдусь, – киваю на бар, попутно отвечая на немой вопрос.
Не знаю, почему вдруг решил вспомнить Альбину и недавний скандал… может, потому что моя последняя подружка выскочила замуж и счастливо рассказывает на весь интернет о своей правильной беременности и о том какая она охуенная мамочка? Хер знает. Но, тема с детьми стала какой-то максимально неприятной.
Заказываю ещё одну минералку, в этот раз с грёбаным лимоном. Бар постепенно набивается, найти место за стойкой становится проблемой, но как только я её решаю, подваливает Герман.
– Я не хочу об этом говорить, – басит грубо.
Поднимаю руки вверх. Мне откровенно плевать. Это его жизнь.
– Твоя жизнь, твои женщины и твой дети.
– Она от меня не за-ле-та-ла!
– Забей, – примирительно кидаю, теряя интерес к этому разговору.
Разворачиваюсь к танцполу лицом. Замечаю несколько смутно знакомых мордашек. Или нет… Всматриваюсь. Компания нам не помешает, но сегодня, я бы выбрал что-то из знакомых, это всегда простой вариант. В телефоне с десяток номеров нормальных девок, но ни одной не пишу. Света свалила и теперь, каждая из условного десятка, заглядывает в рот в ожидании официального статуса. А мне… мне на хер не сдалось прыгать в этот омут.
– Что, – издевается, – никак не можешь найти вариантик?
– Показалось знакомые.
Ржёт и полностью разворачивается, потирая руки. Устало смотрю за его повеселевшей рожей. Ловец с хреном на перевес, твою мать…
– Не пизди. Ща помогу тебе, а-то смотреть тошно.
Закатываю глаза отпивая из горлышка. Кислинка приятно окутывает свежестью, остужая нутро. Вот сейчас кайф. Прикрываю блаженно глаза на несколько секунд.
– Так, посмотрим, что у нас тут, – Герман прокатывается глазами по залу. – Может быть, вон та? Хотя… нет, не подходит. Эта зачёт, но рядом мужик трётся… А-а-а… вот, нашёл!
– Отвали, окей?
– Ни хера! Давай, не строй из себя девственницу-ромашку, – толкает в плечо кулаком и вспыхивает очередной «чудо-идеей»: – А давай… ты мне, а я тебе выберу. Любую! Устроим сорева. Как тебе?
Блять…
– Рефлексируешь по школе?
– Я такое не только в школе, – заявляет не без гордости.
– То и видно.
Качаю головой, но в конечном итоге соглашаюсь. Нам действительно скучно. А это… пусть и дебиловка, но какое-то развлечение.
Герман выбирает самую блондинистую-блондинку из всех присутствующих, что сразу же понижает градус веселья. Веселья, которое я искусственно взращивал, несмотря на все обстоятельства.
– Вот ту, кудряшку рыжую, – обозначаю свой выбор кивком головы.
– Почему она?
Пожимаю плечами и улыбаюсь. В эту игру можно играть не совсем честно и все об этом знают, так что, я просто вижу цель и не вижу препятствий.
– Каков банк? Ящик скотча? – тут же вношу своё предложение.
Герман кривится, но кивает, неотрывно смотря на рыжую задачку.
– Условия? – подкидываю в топку, откровенно забавляясь тому, как начинает беситься на ровном месте.
– На победу! – сквозь зубы шипит, отклеиваясь от стойки. – Просто на победу.
Хмыкаю, заблаговременно чувствую вкус триумфа. Там без шансов, просто без шансов. Герман упрямый – попробует, естественно, но я уже знаю, что бы не выгорело у меня, он всё равно в пролёте.
Перевожу взгляд на «свою» блондинку, мгновенно ловя взгляд в капкан. Она отвечает улыбкой, кокетливо прищуриваясь. Салютую бокалом и игнорируя лёгкую пульсацию двигаюсь к одиночному столику.
Раз ввязался, нужно дойти до конца.
Подсаживаюсь, начинаю разбалтывать и осознаю очевидное: нетривиально по всем фронтам. Если бы не врождённое упрямство, я бы слился спустя десять минут, но…
Рот новой знакомой – Ники не закрывается не на секунду, тараторит девчонка как заведённая иногда в тему, но чаще в молоко. Из плюсов: мне нравятся её пальчики на бедре и то, как мы «весело» обжимались на танцполе пару минут назад, а вот слушать про кота, бывшего который по совместительству босс и работу, от которой она устала – нет. Тут жирный минус, как ни крути.
Мы взрослые люди, прекрасно понимаем к чему это знакомство, но разыгрываем спектакль, где она совсем «не такая», а я слушатель на добровольных началах. Вечер близится к двум часам ночи, нужно решать, двигаемся дальше или расходимся. Я хочу дальше. В отличие от Геры, который из штанов выпрыгивает перед рыжими кудряшками – не соревнуюсь. Пошутили и забыли, но до конца дойду. По херу на учащённый шум в ушах, тут принцип.
– Такой ты хороший… – шепчет, утыкаясь носом в шею, пока жамкаю округлую задницу, подныривая под подол ярко-аквамариновой юбки.
Хмыкаю. Девка разошлась не на шутку. И от «я не такая» осталась плохо виднеющаяся дымка. С каждым касанием, кровь прибывает отчётливее и отчетливее. Стоит так, что можно орехи колоть без напряга.
Ника работает в национальном банке, сама себя обеспечивает и в общем, вполне самодостаточная. Я не раскрываю карты и не ору о своём финансовом положении, точно понимая, что, между нами, пропасть. Что поделать, не улыбается перспектива стать лакомым кусочком. Проще, если останусь парнем, которого рассматривают для разового секса. В свою очередь максимально потворствую её гордости и откровенно соблазняю, ловя всё больше импульсов в ответ. Это такая игра и я охотно иду на поводу. Почему бы нет?
Останавливаю взгляд на пухлых губах, не понимая, как смог продержаться на сухом пайке три недели. Тело требует дофамина, я устал хапать кортизол.
– Почему мы с тобой не пересеклись ни разу…
– Может было не время? – мягко сливаю.
Честный ответ на этот вопрос, совершенно точно, наложит вето на приближающийся перепих. Мы слишком разные, чтобы иметь точки соприкосновения, но обижать этим – в планы не входит.
Она манкая и горячая, но таких великое множество. Везде, где хочешь можно найти. При иных обстоятельствах, я едва ли обратил внимание точечно… Это тоже правда.
– Да… – облизывает губы, – всему своё время.
Представляю эти губы на члене и понимаю, что нравится. Мы в той фазе, когда уже всё рассказано и можно продвигаться к туалету.
К туалету, блять… потому что это не то место, где можно уединиться, не отходя от кассы. Тащить её к себе или в гостиницу – не вижу смысла, я не планирую ничего более чем на разок, после которого отошёл, стряхнул и пошёл дальше.
Поднимаюсь на ноги, тяну за собой, она пьяно смеётся, но вскакивает следом, как этого и ждала.
– М-м-м.. куда мы?
Взгляд давно заволокло дурманом нетерпеливого ожидания. Ника так явно транслирует мысли, что терпение покидает и меня самого.
– Пойдём, покажу тебе что-то?
– Звёзды? – смеётся, бодренько подхватывая сумочку.
Да пох, звёзды, рай, всё что угодно. Давит на ширинку, ебанись просто. Ника глазами стреляет на ширинку, сильнее растягивает губы в улыбке, похоть искрится на радужке – я это вижу, отвечаю, впрочем, так же. Трахаться хочется до новых искр, которые так и не покинули голову. Сука…
Подмигиваю, тяну в объятия, тут же целую с языком. Она цепляется за майку, жадно проходясь коготками по торсу. Это не очень приятно, но точно задаёт темп будущему мероприятию. Хочет быстрее, что ж, быстрее обеспечу. Однозначно.
Вваливаемся в кабинку женского туалета, закрывая дверь на щеколду. Её пальцы уже в штанах, тянут резинку боксеров вниз. Перехватываю руки и инициативу, разворачиваю спиной.
– Обопрись и прогнись, – говорю, хрипло смотря на приличную задницу, которую изучил руками вдоль и поперёк, пока тёрлись друг об друга.
Мне не видно ни хрена, не могу оценить степень возбуждения визуально и руками не лезу, но точно знаю – готова
– Господи… – хныкает.
Дёргаю бёдра на себя. Ника не против, она позволяет вести себя грубо, хочет быть оттраханной в сортире, максимально варварским способом. Чувствую это и даю то, что просит. Узкая кабинка, грязный пол… как по заказу. Я всегда был максимально брезглив. Одна из бывших говорила, что этим перегибаю палку и моё восприятие гипертрофировано… что ж, это ничуть не помешает трахаться в туалете, по соседству с толчком. Всё относительно.
Отвешиваю звонкий шлепок, на коже расцветает красный след словно грех. Она трётся ягодицами о пах, выпрашивает, юбку выше задирает. Вижу полоску кружевных трусов. Блять…
– Да, ты просто животное похотливое, – выстанывает, прогибаясь в пояснице.
Шарю по карманам в поисках фольгированного пакетика, не переставая смачно жамкать округлости. Поэтому не сразу определяю звонящий телефон.
– Сейчас, подожди.
Ёрзает, из рук пытается выпутаться. Но это даёт обратный эффект – притискиваю плотнее. И да, когда она наконец-то берёт в руки телефон, яркий свет мигающего фонарика бьёт чётко по моим глазам. Очень чётко и насмерть! Не успеваю зажмуриться, как получаю внутренний столп искр.
Твою же мать… только успокоилось.
Ника утыкается в телефон, а в туалете нас становится больше. Несколько пьяных в самые сопли девчонок вваливаются в уборную. Горлопанят и ржут, что-то поют, добавляя своим появлением остроты тому, что происходит за закрытой дверью кабинки. Ника озирается на дверь теряя нить возбуждения. Блять, это тоже не по плану…
Тяну на себя, упираясь стояком в ягодицы. Нужно было тащить в мужской, там понимающе к такому относятся и тише, блять… Телефон взрывается ещё раз – абстрагируюсь, мне по херу что там. Просто доведу до конца и всё на этом.
– Да твою же мать! – зло шипит, принимая вызов.
Краем глаз успеваю зацепить худенькую мордашку в обрамление каштановых волос, прежде чем глаза режет светом от экрана. Новая вспышка боли прокатывается от макушки вниз к шее. Морщусь, отпуская Нику и сжимая виски. А вот это уже херово.
– Да! – не скрывая раздражения шипит, секунду слушает, а после припечатывает собеседника: – Скоро. Ложись. Я знаю. Всё! Не звони мне. Займись чем-нибудь, окей?! Всё, давай.
Отстраняюсь, пытаясь поймать равновесие, пряжка ремня громко звякает, а Ника поглядывает со смесью ещё не схлынувшего раздражения и толикой смущения. Уже по хуй. Гребаные вспышки перед глазами, как марево красное. Боль отголосками, каждый из которых – маленькая война.
Хер его знает, как бы было дальше, но кто-то дёргает дверь, и щеколда слетает с тихим лязганьем. Дверь бахает, отворачиваюсь в самый последней момент, опираясь одной рукой о стену, а второй наощупь заправляю одежду. В голове бесперебойный молоток.
Ника вскрикивает, юбку оправляет, меня начинает откровенно тошнить. И это, твою мать, не фигура речи.
– Что, места потрахаться больше не нашлось? – с претензией заявляет женский голос.
– Не твоё дело, – огрызается Ника, отпихивает девчонку и выходит не оглядываясь.
Вижу это через призму. Подкашивает колени.
– Слышь, ты, потаскуха…
– Еба-а-ать… – тянет ещё один женский голос.
К моменту, когда скандал грозится перепости в драку, хватаю за руку и выталкиваю за дверь, продолжая учащённо дышать, в попытке перебить реакцию организма. Моя несостоявшаяся партнёрша плюётся ядом, порывается вернуться и продолжить, так что утаскиваю с усилием, поражаясь тому, как она из соблазнительницы, резко переобулась в склочную бабу. Пиздец… Контраст между нами осязаем физически.
В относительной тишине кабинки – было приемлемо, но попав под биты не могу справиться с состоянием. Накатывает волнами. Тело трясёт. Опираюсь руками о барную стойку, пытаясь дышать.
– Сука…
Ника рядом трётся, что-то спрашивает, гладит по спине. На висках выступает холодный пот. Приплыли, твою мать. Хотелось весело потрахаться, а в итоге сдыхаю.
– Братан, ты чё?
Голос Геры врывается как очередной молоток. Неопределённо машу головой и сам двигаюсь в сторону выхода, если сейчас не продышу, то прямо тут скрючит. Иду по рецепторам, натыкаюсь на кого-то, отшатываюсь, практически падаю.
– Давай, помогу, придурок!
На благодарности не остаётся сил. Калейдоскопом грёбаным перед глазами.
Через десять минут, ощущая прохладную каменную кладку лопатками, понимаю – отпускает. Друг крутится напротив, Ника настороженно переминается с ноги на ногу, с подозрением поглядывая в мою сторону. Какого увязалась следом – не ясно, но стоит, смотрит.
– Он что, гашенный?
– Дура? – огрызается Герман.
– В смысле? – взрывается мгновенно. – Ты как разговариваешь, хамло?
Могу ответить, но в общем – пох. Моё состояние приходит в более-менее приемлемый вид и меньше всего хочется – совершать какие-то телодвижения. Мысленно усмехаюсь – вот же пиздец. Майка мокрая насквозь, в голове колокол и цветные всполохи, мне не до любезностей.
Завязывается перепалка, не слушаю, старюсь контролировать частоту вдохов и выдохов.
– Ненормальные! Ментов на вас нет! Утырки! – кидает взбешённо и уходит к херовой матери, освобождая меня от каких-то объяснений.
– Ебанушка, – миролюбиво заключает Гера, подкуривая.
– Оставь, пусть валит.
– Ты как Тём? Норм или в больничку?
– Пойдёт, отпустило.
Герман приваливается рядом, смотря в кирпичную стену напротив. Как он меня вытащил в этот проулок – не помню. Но, он, всегда знает, как действовать в таких ситуациях. Их было то всего две, но сработаны на ура.
– Блять, Тёмыч, надо тебе брелок что-ли на себя какой-то повесить, а-то загнёшься так где-то, тебе сразу дурку вызовут.
Хрипло смеюсь. С этим не вызывают дурку, с этим просто живут. Я научился. Просто год был говно, что поделать? Организм дал сбой, так бывает. Спасибо, что не перед завкафедры. Ему так просто не объяснить, что не надо гнать на анализы или в срочном порядке звонить отцу с жалобой, а он, сволочь, может.
Устало прикрываю веки. Нужно слушать внутреннюю чуйку, она сегодня вопила: останься. На хрена, спрашивается, я попёрся?! Идиот.
