Чем питаются желтые медведи?
Грузное тело Анны Григорьевны расплывается по большому креслу. Она высокомерно-презрительно смотрит на Трубникова, громким низким голосом обращается к сыну:
– Славик, с каких пор ты начал обращаться за помощью к сыщикам? Разве полиции мало? Ты думаешь, будет толк?
Миниатюрная еще не лишенная возможности пленять воображение мужчин женщина торжественно восседает на стуле рядом с Анной Григорьевной. Она поджимает губы, изображая презрение.
– Надеюсь, ты еще не заплатил сыщику?
– Мама! – извиняющимся тоном говорит Вячеслав, – нам надо поскорее разыскать Олю. Обратиться к частному детективу решили я и Катя.
– Катя? И долго ты будешь под каблуком у жены? Оля и без того нанесла огромный ущерб, вынесла все, что нашла! Как только она про столовое серебро не вспомнила! Надо найти ее и вздрючить по первое число! Но хватит об этом. Где там наша Матильда? Во всем Ростове невозможно найти нормальную повариху! Почему обед не готов до сих пор?
Вошла высокая молодая женщина в фартуке и косынке на белокурых локонах, доложила Анне Григорьевне, что обед готов, стол накрыт. Подошла к креслу и хотела помочь Анне Григорьевне подняться, но получила звонкую пощечину. Отшатнулась, быстро ушла. Миниатюрная женщина неопределенного возраста помогла Анне Григорьевне встать, торжественно повела ее под руку в столовую.
Вячеслав, пропустив вперед Трубникова и Катю, уныло шел в соловую, словно не на обед, а на казнь. Трубников спросил у него, кто сопровождает Анну Григорьевну?
– Это ее лечащий врач Софья Тихоновна Репухова. У мамы высокое давление, ей нужен врач. Репухова уже как член семьи, только не ночует.
– Она затравила Олю! – громким шепотом прокричала Катя прямо в ухо детективу, – не бегай, не шуми, не дыши! Их высочеству нужна тишина! Это не врач, а узурпатор!
«Узурпатор» обернулась, через плечо, бросила на Катю презрительный взгляд. Катя поперхнулась, больше ничего не говорила.
Все сели за стол. Прислуживала высокая молодая женщина, которую Анна Григорьевна называла то Матильда, то Марина. Обед был очень вкусным, но Анна Григорьевна постоянно строго отчитывала Марину, с брезгливостью всматриваясь в тарелку с борщом и спрашивая: «Что это? Кажется, лук подгорел?» К завершению обеда у Марины заметно дрожали руки. Она принесла десерт, подала кофе. Трубников рискнул спросить у Анны Григорьевны, где, по ее мнению, может находиться Оля?
–Она мать, – ткнула чайной ложкой в Катю свекровь, – она должна знать! Вчера утром ребенок был дома. Мать и дочь уехали в школу. Мать вернулась, дочь нет.
– А вы, – обратился Трубников к Софье Тихоновне, – когда видели Олю в последний раз?
– В среду, 26 апреля мы обедали все вместе, не было только Вячеслава Ивановича, он на работе был.
– Слава работает, – прервала ее Анна Григорьевна, – а Катя тратит!
Репухова презрительно посмотрела на Катю и отправила в рот целиком все пирожное
– Вчера вы тоже обедали все вместе?
– Нет, – ответила Репухова, – вчера мы с Анной Григорьевной были на процедуре в клинике. Я работаю в частной клинике.
– Разве трудно догадаться, – сказала громким низким голосом Анна Григорьевна, – что если бы я была дома, то Оля бы не вынесла цыганке ценностей на полтора миллиона рублей!
При этих словах тень пробежала по лицу Репуховой, что удивило детектива. Неужели врач настолько вошла в семью, что так болезненно переживает за семейный бюджет? Впрочем, Репухова быстро вернула лицу торжественное выражение, которое не помешало ей прикончить десяток пирожных. Трубников тоже с удовольствием ел трубочки с кремом. Марина хорошо готовит.
После обеда Анна Григорьевна в сопровождении Репуховой ушла в свою комнату. Вячеслав Иванович извинился и умчался на работу сражаться с налоговыми инспекторами. Катя повела Трубникова по дому.
– Мы продали, – объясняла она, – дом моих родителей, свою квартиру и купили этот дом, но жизнь в этом доме похожа на кошмарный сон из-за постоянных придирок свекрови. Она теперь живет на два дома. В старом ее доме на Каменке сейчас делают ремонт. Она нападает не только на прислугу, но и на меня, на Олю. На Славу не нападает. Он рядом с ней превращается в робота, я так не умею. Это комната Оли.
Трубников с удивлением смотрел на белые стены. Комната была похожа на больничную палату.
– Свекровь велела в белый цвет, – сказала Катя, ее не переспоришь. Оля смогла отстоять только своего медведя, остальные игрушки на свалке. Оля любит медведей. Я подарила ей недавно маленького серебряного медвежонка, она решила, что это будет ее талисман, но и его тоже отдала цыганке. А это – любимая игрушка Оли – большой желтый медведь. Она спит с ним. Господи! Где она провела ночь? По ночам очень холодно! Только бы не заболела! Телефон не отвечает. В полиции пообещали найти ее по телефону: биллинг. Даже если телефон молчит, то все равно можно определить, где он. Но Оля часто теряет телефон.
– Ваши мама и папа погибли, а другие родственники есть?
– Нет, то есть я не знаю, – Катя смутилась и покраснела, – мои родители добились всего сами. Они были очень сильными и влиятельными людьми. Славка только благодаря связям папы стал менеджером в «Крепеже», дорос до директора, а ума не нажил! Налоговой боится так, что даже во сне стонет! Трус!
– Простите, но я не понял, разве нет родственников? А как же семейный альбом? – улыбнулся Трубников, – рассказы бабушки? Давайте родственников найдем.
– Зря тратите время. Я ничего не знаю о родственниках. Вам нравится мишка? Оля любит его. Мы со Славой подарили. Извините, я сейчас вернусь.
Она выбежала из комнаты, чтобы умыться, слезы душили ее. Трубников все это время нежно прижимал к груди мишку. Оставшись один, он положил его на подоконник и начал прощупывать живот. Потом ввернул его на диван. И задумчиво сказал сам себе:
–Хотелось бы мне знать, чем питаются желтые медведи? Почему в животе камни?
Позвонил Лене, попросил ее срочно приехать, привезти желтые нитки, иголку и ножницы. Вернулась Катя с покрасневшими глазами.
– Комната Оли не запирается? – спросил он.
– Из-за этого был большой скандал! Все комнаты запираются, а эта нет. Однажды Оля поссорилась со свекровью, заперлась в комнате, не отвечала ей. Свекровь вызвала мастера, он вырезал замок и забрал его. Оле уже восемь лет! Она имеет право на личное пространство! Зачем нужен большой дом, если в нем ребенок пятый угол ищет?
– Можно поговорить с вашей прислугой?
– С Мариной? Конечно! Она еще здесь. Марина пятая по счету. Анна Григорьевна всех гонит. Я бы и сама с удовольствием готовила обед, убирала, как раньше. Разве что раз в неделю приглашала помощницу, но не каждый день. Свекровь забраковала мой борщ. Марина приходит к девяти, уходит в три. У нее есть муж и двое детей, живет неподалеку. Она нравится мне, но не свекрови. Свекрови никто не нравится кроме сына и врача с ее пиявками!
– Давно рядом с ней врач?
– Не знаю. Раньше мы жили порознь. Она въехала сюда в сопровождении. Репуховой, которая ест за троих, командует здесь, требует тишины. Это кухня, проходите.
Марина мыла посуду, когда они вошли. Она улыбнулась затравленной улыбкой и продолжала драить сковородку.
– Марина, – обратилась к ней Катя, – это частный детектив, он разыскивает Олю. Ответь на его вопросы, пожалуйста.
– Я видела Олю, – не дожидаясь вопроса начала Марина, – в среду. В четверг я пришла в девять. Дома никого не было, я открыла своим ключом. Екатерина Дмитриевна повезла Олю в школу, Вячеслав Иванович на работе, а Анна Григорьевна с Репуховой на пиявках. Сразу пошла на кухню, чтобы успеть приготовить обед. Я не слышала, входила Оля в дом или нет. Здесь шкворчит сковородка, булькает борщ, постоянно что-то мою, включаю воду, она шумит… Здесь достаточно шума, чтобы не услышать, если кто-либо войдет в дом.
– Мы просмотрели видеонаблюдение, – вмешалась Катя, – Оля в четверг, то есть вчера не возвращалась домой.
– Простите, я не рассказала про среду, – смутилась Марина, – про день ограбления. Я не видела цыганку. Не слушала, как Оля вернулась из школы. В тот день я приготовила обед. Поднялась к Оле, постучала. Она сказала, что не хочет есть. Я вернулась в кухню. Позвонила Анне Григорьевне, она отругала меня, что я отвлекаю ее от процедуры, бросила трубку. Она приехала на такси то ли в два часа, то ли раньше, не помню. Но обедать не стала. Репуховой не было с ней. В 15 часов я ушла. К Оле больше не поднималась, плача не слышала. Когда шла мимо остановки, то цыганок не видела. Оля умная и добрая девочка, очень ласковая, только улыбается редко.
Потом Трубников в сопровождении Кати долго осматривал маленький дворик, гараж под домом. На такси приехала Лена. Предложила Марине, которая вышла из дома, подвезти ее, если по пути.
– Зачем тогда приезжали, если сразу обратно? – удивилась Катя.
– Позвонили из банка, потребовали срочно представить некоторые документы. На сопроводительном письме должна быть подпись Николая Федоровича.
Она дала шефу файл с бумагами. Они отошли в сторону, Трубников начал просматривать чистые листы. Катя и Марина остались возле такси.
– Я все привезла, – сказала Лена и передала ему маленький пакетик, – даже нитку в иголку вдела. А зачем вам желтые нитки? Целую катушку купила! Ножницы маникюрные. Подойдут?
– Подойдут, спасибо. Лена, забери с собой не только Марину, но и Катю, хотя бы на десять – пятнадцать минут!
Лена наморщила лоб и заложила руки за спину. Трубников подписал чистый лист, сложил бумаги в файл, вернул Лене. Они подошли к машине, таксист терпеливо ждал.
– А знаете, – громко сказала Лена, – нет, мне показалось!
– Что показалось? – встревожилась Катя.
– Я видела цыганку, когда мы проезжали поворот. Яркий цветастый платок, длинная юбка. Если сейчас поехать, можно догнать, это рядом.
Три женщины моментально прыгнули в машину, забыв про Трубникова, уехали. Он вернулся в дом, тихо поднялся на второй этаж, вошел в комнату Оли. Безжалостно вспорол живот медведя, потряс им над диваном. Посыпались золотые кольца, подвески несколько цепочек застряло в мохнатом животе. Они качались подобно маятнику над сверкающим великолепием. Трубников засунул в брюхо руку, вынул перехваченные резинкой ассигнации, пересчитывать некогда. Тысяч на пятьсот или больше. Засунул все обратно. Начал зашивать живот. Получилось почти незаметно. Посадил золотого медведя на диван, вытер рукавом пот со лба. Тихо пошел на первый этаж. Сел в большое кресло, в котором недавно восседала Анна Григорьевна. Что она делает сейчас с врачом? Зачем ей пиявки? Надо подождать Катю.
Странный рецепт врача
Послышался шум. Со второго этажа торжественно спускались Анна Григорьевна и Софья Тихоновна. Трубников привык к ростовским женщинам больших размеров, но Анна Григорьевна превосходила его воображение. Он пытался угадать, какой же размер одежды она носит? Смотрел на нее, когда она спускалась по лестнице. Пришел к выводу, что таких размеров в магазинах одежды нет, разве что в автосалонах, где продают чехлы для автомобилей. Голос у нее низкий и очень сильный. Ей бы на сцене петь!
Дамы с трудом спустились и торжественно прошествовали мимо него к выходу.
– Анне Григорьевне нужен свежий воздух, – бросила через плечо Софья Тихоновна, – попросите Матильду принести кофе!
Трубников впервые в жизни растерялся от такой дерзости. Он все же детектив, а не дворецкий. Он не успел ответить, когда Анна Григорьевна крикнула на весь дом:
– Матильда! Кофе!
– Марина давно ушла, – раздался голос Кати с улицы.
Катя вошла в дом и встретилась лицом к лицу со свекровью. Трубников с любопытством наблюдал игру чувств на лицах трех женщин в полной тишине. Побоялся, что они вцепятся друг другу в волосы, но все обошлось. Анна Григорьевна, словно большой круизный лайнер проплыла к выходу. Софья Тихоновна, к удивлению детектива, не последовала за ней, ушла в кухню. Трубников проводил ее взглядом, потом перевел взгляд на Катю.
– Мы не нашли цыганку. Ей показалось. Мне тоже теперь повсюду мерещатся цыганки! Вас удивляет Софья? Она влюблена в Славу, глупая! Она для него босота! Анне Григорьевне нравится, что Софочка целует песок, по которому ходит ее сын. А мне уже все безразлично! Оля пропала! Где она? Найти ее и бежать с ней из этого дома!
– А почему Софья Тихоновна оставила свою подопечную? Она пошла в кухню? Зачем?
– Откуда мне знать? Наверное, опять забыла свой блок. Она всегда его повсюду бросает, забывает. Блок мелких листочков, на которых она пишет рецепты для свекрови. Листочки с ее личным штампом. Она же врач первой категории! Я несколько раз покупала лекарства по ее рецептам. Олю тоже посылали! Могла бы и сама купить. Что-то я не того. Голова кружится. Пойду приму аспирин. Я сейчас вернусь, не уходите, пожалуйста!
Она ушла на второй этаж. Вернулась Софья Тихоновна с подносом в руках. На подносе две чашки кофе и сахарница. Трубников вежливо прошел вперед и раскрыл перед ней входную дверь. Она не удостоила его даже взглядом, ушла во двор, где на скамейке под высоким орехом поджидала ее Анна Григорьевна. Детектив не захотел общаться с дамами, но удивился, с каких пор высокое давление лечат с помощью черного кофе? Услышал шаги за спиной. Обернулся. Катя растерянно смотрела на него, кусала губы.
– Что случилось? – участливо спросил он, подойдя к ней.
– У меня закончился мой аспирин, закончился анальгин, болит и кружится голова. Если я пойду к свекрови с просьбой поделиться лекарством, я боюсь, что не смогу сдержать себя. Нечаянно ее пришибу. Или она меня.
– К сожалению, у меня нет лекарства, – развел руками детектив, – я сейчас попрошу у Анны Григорьевны.
– Умоляю! Не надо! Не буди лихо пока оно тихо. У нее рядом с кроватью тумбочка до отказа набита лекарствами, но я боюсь войти туда. Пожалуйста, пройдите со мной. Только одну таблетку аспирина!
Они вместе пошли на второй этаж. Комната свекрови была намного больше комнаты внучки. На стенах обои песочного цвета с мелкими цветами. Две картины (донские пейзажи). Рядом с кроватью тумбочка. Поодаль кресло и журнальный столик. У окна еще один стол с зеркалом. Здесь было очень уютно, но плохой запах, несмотря на приоткрытое окно. Запах лекарств, запах старости и болезни.
Катя сразу подбежала к тумбочке, начала искать аспирин, ударила руку. Трубников увидел на подоконнике небольшой блок склеенных листов бумаги. Еще один порыв ветра и он окажется во дворе. Он подошел, взял его. Это были те самые листочки, о которых только что говорила Катя. На каждом штамп врача первой категории С.Т. Репуховой.
Светило яркое солнце. Трубников внимательно рассматривал чистый лист. Потом посмотрел на солнце. Листок с записью давно был вырван, но на этом остался четкий рисунок. Писали ручкой с большим нажимом. Несколько цифр и три буквы. Какой странный рецепт! Он вырвал листок и спрятал в карман. Катя снова нечаянно сама ударила себя по руке, взвыла от боли. Она не могла найти аспирин. Он подошел к ней. И сразу увидел аспирин. Подал ей. Она схватила его и выбежала из комнаты. Трубников поспешил за ней.
– А почему же дверь не закрыта? – спросил он.
– Забыли. Они часто забывают. Раньше мы жили втроем: Слава, я и Оля. А сейчас вчетвером. Эта Софочка сама, как пиявка. Присосалась!
– Вы приняли аспирин без воды? – удивился детектив.
– Он не горький. Хочется присесть. Пойдемте в гостиную, поговорим, пока их нет. Они во дворе под орехом кофе пьют.
– Тонкокорый орех? – со знанием дела спросил Трубников.
– Не знаю. Оля так радовалась этому дереву. Думала, что теперь будет орехи кушать досыта! Пролетели как фанера над Парижем! Не видать нам с ней орехов! Студия на Левенцовке! Присаживайтесь в это кресло, а в то не надо, зайдет свекровь, поднимет скандал, что ее место заняли.
Трубников осторожно присел в указанное кресло. Катя опустилась на стул. У нее был уставший вид.
– Вы уже смотрели студию?
– Смотрела. Слава возил меня. Не ожидала такого конца! У родителей был шикарный дом на Нахичевани. Продали, деньги вложили в этот дом, а мне что? Я думала, что будем жить все вместе, развода не ждала. Идеи о разводе пришли в нашу семью вместе со свекровью. Слава превратился в послушного робота, свекровь в деспота-психопата. Оля превратилась в затравленного зверька. Сбежала. Почему мне не сказала, что ей плохо? Я знала, что ей плохо, но не настолько, чтобы бежать! Где она? Не дай Бог увязалась за цыганами! Ребенка легко обмануть.
– Расскажите мне о вашем посещении студии? Вы были вдвоем с мужем?
– Какое это имеет значение? Если вам интересно, то там был какой-то Марат. Он был готов выполнить те работы по ремонту, которые я прикажу. Но я ничего не приказала. Я разочаровалась. Все время кричала на Славку. Требовала нормальной квартиры, ведь у меня есть ювелирные украшения на большую сумму. Продать их, доплатить. Купить квартиру!
– Как выглядел Марат?
– Коренастый с треугольным лицом: маленький лобик, но большая челюсть, такого трудно не запомнить. Но при чем здесь он? Хозяин, продающий студию, пользуется его помощью для ремонта, предложил и нам воспользоваться. Мы не стали. Мы как всегда ругались со Славкой, не обращая на него внимания.
– И вы называли сумму своих ювелирных изделий?
– Не помню. Какая разница? Все равно уже ничего нет! Все унесла цыганка. Бедная Оля! Она хотела сохранить семью! Ритуал на любовь, по ее мнению, должен был сохранить семью. Славка дал ей пощечину. У них с матерью это коронный номер. Я тоже высказала Оле свою обиду. Не смогла сдержаться. Оля неделю ходила сама не своя. И сбежала! Я во всем виновата! Надо было утешить ее, успокоить.
Катя потерла лоб ладонями, устало опустила руки.
– Вы бы прилегли, отдохнули. И еще я забыл спросить. У вас одна машина?
– Две. У Славы, у меня. Свекровь пользуется такси, когда Слава занят. А со мной она не любит, говорит, что я плохо вожу. Плохо варю борщ, плохо вожу машину! Почему я не уехала раньше? Довела дочь до того, что она сбежала! Давно бы переселилась в студию. Надеялась, что Славка купит нам квартиру.