Read the book: «Васса. Женский детективный салон», page 2

– Так вот, встретила я Петра и все, поняла, зачем кого-то искать, все из руин поднимать, когда можно свою семью построить. А тут еще оказалось – мы ровня. Петр Семенович тоже из прекрасной семьи, дед его орденоносец. Да, это сейчас все проще, смешались слои общества. А в нашу молодость это было важно, для чистоты, так сказать, крови. Гены они многое значат.

– Гены – это самая суть! – хмыкнула я. Она видно поняла, что я усмехаюсь, хоть и с серьезным видом помогаю ей овощи к салату нарезать.

– Ой, деточка, я могу тебя попросить об одолжении?

– Можете, если в моих силах…

– Петр Семенович завтра с утра в командировку уезжает, сейчас закончат с Валерой стол собирать, будет сумку складывать, ты не можешь ему рубашки прогладить? Пока я тут закончу.

– Могу! – мило улыбнулась я. – Это именно то, что мне генами передалось. Утюг где?

– Петя! – закричала Марта Августовна: – Петр! Поставь девочки доску и дай свои рубашки! – и отвернулась от меня, словно исчерпала весь интерес к моей особе.

Рубашки я погладила, на одной, правда, воротник прижгла, но махнула и сложила их стопочкой, пусть думают, что я безрукая.

К десяти, наконец, сели за стол и полились воспоминания о предках. Видно было, что я их уже мало интересую, как будущее влияние в семью, сама же сказала – ничего не торопит, зато подчеркнуть, обозначить и указать на свою значимость, Марте Августовне, очень хотелось. Петр Семенович поглядывал на меня с нескрываемой гордостью за жену. Однако было в его взгляде и еще что-то, в тот момент непонятное мне. Да я и не собиралась терять время на догадки. В двенадцатом я засобиралась домой, Петр Семенович заявил:

– Оставайся, куда тебе спешить. Посидим, познакомимся ближе. В моем кабинете ляжешь, там приличный диван. Утром Валера отвезет меня в аэропорт и тебя домой.

– Василиса, правда, оставайся. – поддержал Валера.

– Я не готова. – начала я.

– Ой, что сложного?! – пожал мое плечо Петр Семенович: – Не у чужих. Родителям позвони, скажи, что у нас.

Марта Августовна прищурив глаз, на меня смотрит, в разговор не включается.

– Родителям я, конечно, позвоню, только ваше имя роли не сыграет, вы не знакомы.

– Валерий! – Петр Семенович был на веселее: – Что я слышу?! Вы не знакомы?

– Василиса все никак не пригласит меня в гости.

Кажется, это известие еще больше успокоило Марту Августовну, она даже заулыбалась и сказала:

– Правда, оставайся, полночь. Чего ночью ехать.

И я осталась, а чего нет, отношения наши с Валерой настолько близки, что нет-нет, а я и подумываю о совместном будущем.

Едва я легла в постель, как услышала звонок в дверь, пожав плечами позднему визитеру, я стала дремать. Дверь легонько скрипнула. Я подумала, это Валерка, само собой без стука, чтобы не услышали родители, зашел.

– Не спишь? – затворив дверь, спросил Петр Семенович и присел на диван.

Я вздрогнула, от неожиданности, села.

– Заглянул на минутку, переброситься парой слов, пока Валерка с друзьями. Не возражаешь?

Как я могла возражать, если это их дом. А он продолжает:

– И откуда школьные друзья узнают, когда он здесь ночует? Ни разу не пропускали.

– А он так редко бывает? – спросила я, не из-за возникшего любопытства, а чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Естественно, ведь у него же комната в общежитии. А ты не знала? Мы специально поселили его там, чтобы он не тратил время на дорогу. Не знала. Видно ваши отношения еще невинней, чем даже я думал. Марта, признаюсь, подозревала, что вы скоро о свадьбе заговорите.

– В курсе я, ее предположений. Могу Вам лично повторить – мы не спешим.

– Это хорошо. Ведь ко всему надо подходить обдуманно. – говоря это, он погладил меня по плечу, вот только это больше походило на соблазнение, чем поддержку, я отстранилась и набросила на плечи одело. Он, будто ничего не замечая и не понимая моих действий, продолжал, причем положил руку на мое колено и так же стал его гладить: – Отношения, первоначальные, надо строить прочными, как фундамент к дому, иначе быстро развалятся. Ибо становясь супругой, ты будешь для мужа и женой, и подругой и, что самое важное – любовницей! Хозяйкой можно научиться быть, а вот все остальное… – его рука, медленно ползла по моей ноге вверх и я не выдержала:

– Простите, я не поняла, вы сейчас что хотите, проверить, насколько наивны наши отношения с вашим сыном или снять первую пробу? – отодвинувшись к стене, подобрав к себе колени, уставилась на него.

– Спокойной ночи! – бросил он мне в ответ и вышел.

Я тут же вскочила и начала одеваться, собираясь покинуть их, так сказать, по-английски. Натянув свитер, услышала, как хлопнула входная дверь, и тут же Валерка заглянул ко мне:

– Ты чего не ложишься?

– Домой хочу.

– Что за глупости! Вася, ну ты же не маленькая девочка.

– И что?

– Не сердись. Хочешь, значит отвезу. Хотя странно как-то. – обнял, поцеловал.

Я не смогла сказать ему о визите отца. Да и чтобы сказала: «Валер, твой отец похотливый самец! Пока тебя не было, он ко мне клеился»? Вряд ли бы он поверил, скорее бы списал на мои прихоти. Еще минута моего замешательства в раздумье говорить или нет, и Валера, продолжая целовать меня, сел на диван, усадив меня рядом. Так и уснули, обнявшись, даже не раздевшись. А проснулась я от внезапно открывшейся двери и того, как его отец прошел на балкон, забрал там приготовленный с вечера чемодан и, выходя, сказал:

– Я в аэропорт. Хотите, могу по дороге забросить куда надо. Или вы, порадуйте и проведите меня.

– Да уж! – только и сказала я, встала, взяла свою сумку, закрылась в ванной комнате и пока они суетились, обозначив себе немного собственного пространства, привела себя в порядок. Десяти минут мне хватило унять нервное возбуждение, чтобы не поблагодарить их за гостеприимство, честно высказавшись. Отказавшись от кофе, первой спуститься на улицу. Валерка выскочил за мной:

– Вась, ну что снова не так?

– А ты считаешь, пробуждение было нормальным?!

– Но, отцу надо было.

– Элементарного стука в дверь, нельзя было сделать? А если бы мы…

– Ой, не парься. Первое – мы спали как ангелы, даже не сняв одежды. Второе – даже если бы…, что нового узнал бы батя?

– Ты себя слышишь? Валера, не ошеломляй меня, я и так тобой удивлена, с первого дня нашего знакомства.

– Мы ссоримся?

– Нет! Мы выясняем нюансы, прежде чем строить фундамент нашего совместного бытия. Прости, мне пора!

– Это не вежливо. Вася, мы проводим отца, и я тебя отвезу, в конце концов, я же должен, нет, после сегодняшней ночи, просто обязан познакомиться с твоими! – он смеялся, и я не стала отвечать ему.

Мать его осталась дома, мы провели Петра Семеновича, дождались его отлета. Причем прощаясь, он снова, более чем родственно обнял, похлопав меня не только по плечу, а и ниже поясницы. Насытившись глубочайшим интересом ко мне, я взяла себе пару дней отдыха от Валеры и его семьи.

Знакомить с родителями я все откладывала. Валера не настаивал, ждал.

Защита. Он рядом, готовимся вместе, он помогает, переживает за меня и радуется. Счастье стало меня наполнять, и я уже перестала оглядываться, прислушиваться к себе и окружающим. Вспоминать о странностях его семьи. Мне было так хорошо, что я уже не зависала, выискивая тайны там, где их и быть не может. Я влюблялась.

– Васса! – серьезный вид Валерки меня насторожил. – Я хочу сделать тебе предложение.

– Делай!

– Может, хватит брать ключи у друзей? Давай снимем квартиру!

– Давай попробуем. – говорю я и жду, что вот сейчас он сделает еще одно предложение, которое как бы пора уже, ведь столько добивался, чего же тянуть.

– Тогда, может, ты меня представишь родителям?

– Может и представлю. Только давай на выходных.

– Супер! Куда хочешь сегодня?

– Поехали просто в парке погуляем.

Познакомила. Общие темы нашлись сразу, загостился у нас до полуночи. Через два дня пришел и спросил разрешения на то, чтобы мы с ним съехались. Отец пожал плечами, поглядывая на меня, мать смахнула слезу, говоря:

– Попробуйте. Отдельно поживете, быстрей поймете вашу совместимость.

Этим же вечером, прихватив немного моих вещей, мы уехали на квартиру, которую нашел Валера, сделав мне сюрприз, в жилом доме на Котельнической набережной.

– Валера! – ахнула я.

– Мечты должны сбываться! Наслаждайся видом из окон, разглядывай барельефы и прочее изнутри, завораживающих тебя зданий. Но! Когда меня нет рядом. Остальное время – я объект твоего внимания.

Счастье новой порцией омыло меня. Через неделю полной любви и услад, я получила известие о поступлении в аспирантуру. Хотела его обрадовать, но он приехал поздно, на взводе. Я долго молчала, ожидая пояснений. К ужину достал бутылку водки.

– Валер, что происходит?

– Мне отказали в аспирантуре. Сказали – надо годик поработать.

– Поработаем, какие наши годы. – я бросила быстрый взгляд на конверт, который так и не успела показать ему и спешно убрала его в стол.

– Ты хочешь сказать, что я не достоин? Что я хуже?

– Кого? Ты уже в курсе, кого взяли?

– Нет, и не собираюсь узнавать!

– Тогда чего завелся?

– А ты считаешь, что я должен смиренно принять?

– Тебе же никто не запрещает сдать повторно. Годик! Всего год. Он пойдет всем на пользу. Пойдем работать.

– О нет! Ты работать не будешь. Ты, моя радость, будешь холить себя и лелеять для меня, чтобы, когда я приходил уставшим, встречать меня и помогать расслабится.

– Ты это сейчас обо мне?

– Конечно.

– Ничего не попутал? Я геолог, а не Гейша!

– Одно другому не мешает. – его настроение улучшилось и мы переместились в спальню.

Утром он, едва проснувшись, сообщил:

– За новостью, которою мне передали, забыл сказать, есть возможность посетить катакомбы.

– Какие? Зачем?

– Ты же мечтала узнать сталинки досконально. Так что готовься, на выходных пойдем. Посмотрим на подвалы, застенки и откроем тайны железных дверей.

– Валер, мне не интересно. В данный момент.

– Слушай, а ты капризная.

– Да! – просто ответила я и, поцеловав его в щеку, пошла на кухню.

Конечно, хотела. И обрадовалась бы предложению, вот только с вечера остался осадок, да и надо было еще придумать, как ему сообщить о том, что я в аспирантуре.

Тянула, сама не знаю зачем. Затем, сдуру, взяла и отложила свою учебу на год. Погружаясь в нашу с ним любовь.

Юбилей моих родителей. Мы приехали с ним вдвоем, и он, уже как хозяин, разгуливал по всей квартире, а не скромно сидел в гостиной. Я помогала накрывать на стол, когда услышала его зов из моей спальни:

– Василиса!

– Я здесь. – пришла сразу и застала его лицом к стене.

– Это кто?

– Мои родственники.

– Я понял, что это не картинки из журналов. Я спросил, кто эти мужчины?

– Это мои родственники по маминой линии, братья Квасовы.

– Квасовы… – он сморщил лоб.

– Не напрягайся, о них мало упоминают. Они архитекторы.

– Не те ли, что строили дворец Елизаветы Петровны?

– Строили – это сильно сказано. Однако, как гласит история нашего рода: «Состоя сперва при строениях Царского Села, Андрей, брат Алексия, был произведен из „архитектурии учеников“ в „гезели“, с назначением к смотрению собственных, Ее Величества, строений при Вотчинной Канцелярии и с производством жалованья по 300 руб. в год»! – говорила я, улыбаясь и окая, словно так могла передать записи старорусских книг. – Они всего лишь работали с Растрелли.

– Ну, ты даешь, всего лишь!

– Видишь ли, я не такая древняя, чтобы утверждать или опротестовывать что-либо. Знаю лишь, многое, что сделал Андрей Квасов, по распоряжению Бестужева, приписывалось более знаменитому мэтру.

– Как же это меняет дело!

– Какое? – не поняла я.

– Не важно. Васька, скажи, а чего ты это умалчивала?

– Да что я и перед кем умалчивала?

– Родовые корни. Ну, хотя бы моим не сказала. Мама бы обрадовалась.

– А какая разница?

– Как это, какая?! Огромная! Это же, это! Слушай, а имение ваше, ну их, за вами?

– Милый мой Валера. Если ты о домах Квасовых, то по набережной Мойки, на Большой Морской, сохранен лишь фасад здания, или проще сказать, лицевая часть, остальное снесли и построили гостиницу, так как после войны там долгое время были коммунальные квартиры и дом, самопроизвольно, пришел к упадку. Второй дом, Алексея, по этой же улице долго занимал двоюродный дядя Лермонтова, затем купец Москвин. И так далее…

– Но вы же могли восстановить права.

– Заем?

– Как это, зачем? Родовое гнездо.

– Валер, мое родовое гнездо там, где я родилась, где мои родители. И потом, хочу тебя немного огорчить, ее Величество, направило братьев Квасовых Киевскую Русь обустраивать. Можно расценивать как – в ссылку сослало. И на сегодня все! Мы тут по поводу юбилея, если ты еще помнишь. Маленькая просьба, не поднимай этой темы, не надо. Мама не поймет, отца обидишь, а у него свои корни, не менее крепкие.

Вечер прошел гладко, но я видела, как он еле сдерживал себя, ерзая на стуле, чтобы не удовлетворить свое любопытство. Домой возвращались молча. Молчаливо готовились ко сну.

– Ну, давай, рассказывай! – даже не выровняв дыхания, едва лег на спину, сказал он и, повернув ко мне голову, стал испепелять взглядом.

– О чем? – не поняла я, не догадываясь, чего именно он хочет.

– Не прикидывайся. – это прозвучало грубо и я настороженно ждала продолжения. – Ведь прекрасно же знаешь, что меня интересует.

– Нет, не знаю. – задержав дыхание, я прислушалась к своему сердцу, чего это оно так колотится, от недавней страсти или возмущения, так сказать, «послевкусия», а он не унимался, удобно улегся, запрокинув руки под голову и прикрыв глаза, произнес, таким тоном, словно разговаривал с учеником, не понимающим вопроса.

– Хочу понять, чего это ты скрывала свою наследственность – это первое. Второе – Квасовы! Желаю знать о них все.

– В три ночи?

– И что? Сна же ни в одном глазу.

– После жарких объятий и милых прелюдий? – я даже руками изобразила кавычки, нарочно не употребляя более конкретного определения тому, что только что было между нами.

– Так нам же было хорошо. Чего не поговорить?

– Ты больной или… – сделав небольшую паузу, я закончила: – или идиот? – укутавшись простыней, удалилась в ванную. Гнев переполнял меня, но закатывать скандал, растормаживая себя еще больше, я не хотела. Сделав воду погорячей, стояла, смывая с себя все, его руки, губы, слова…, и ловила себя на мысли, что не понимаю нашего совместного проживания. Не дождавшись от Валерия хотя бы мизерной попытки сгладить сложившуюся ситуацию, я поплелась обратно. Он мирно спал, развалившись на всю кровать. Новая волна обиды накрыла меня и я, постояв с минуту, взяла свою подушку, одеяло, улеглась на диван в гостиной.

Проснулась от щелчка дверного замка. Подскочила. Голова тяжелая, настроение паршивое. Глянула на часы – 9:30 утра. Что за день, рабочий или выходной? Есть ли дела у Валерия или я могу еще поспать, не спеша готовить завтрак? И что это был за щелчок, пробудивший меня?

Легла, прикрыла глаза. Сон не спешил возвращаться, и я поплелась в ванную, по дороге щелкнув кофеварку. Вычистив зубы и приняв прохладный душ, я заглянула в спальню – кровать была пуста, не застелена, мало того, даже его вещи валялись тут же.

– Не поняла?! Ну и хам же ты, всё-таки!

На прикроватной тумбочке записка:

«Васька! Не будь букой, это тебе не идет. Буду поздно, собеседования. Не дуй губы, выспись. Лююю».

– Не будь букой! – хмыкнув, процитировала я: – Не дуй губы! Выспись! Лююю! Благодетель, блин. Слушаюсь, барин!

Пропищала кофеварка и я, взяв огромную чашку, уселась на подоконник, успокаивая свои разгулявшиеся нервы.

К обеду, придя в себя, радуясь виду из окна, поела и собралась прогуляться, как услышала шорох у двери. Заглянула в глазок. Будущий свекор пытался открыть дверь. Содрогнулась. Хоть и прошло достаточно много времени, но впечатления от проведенной у родителей Валеры ночи, были настолько свежи и неприятны, что я, поежившись, автоматически заблокировав замок, отошла от двери и не сводила взгляда с дверной ручки. Сделав несколько попыток открыть замок, он нажал кнопку звонка. Я все еще «зависала», в трех шагах от двери. Постучал. Я четко поняла, что прижал ухо к двери, затем отошел и тут я расслышала: «Валер, ты дома? … А Василиса? … Да проезжал мимо, решил зайти в гости. … Ничего срочного. Пока!»

Я попятилась, все еще смотря на дверь, боясь, что сейчас зазвонит телефон, выщупывала его на диване. Телефона не было. Вспомнив, что он на подоконнике, бросилась к нему, зажала в руке, на пальчиках пошла к двери. Площадка была пустой, телефон молчаливым.

– Мне это не причудилось…. – шептала я: – Он приходил. У него есть ключ! Зачем? Надо спросить у Валерки. Спросить-то я спрошу, а он ответит: «На всякий случай!» и еще посмеется. Вот же, ситуация…. И чего меня так трясет? Может я, и правда, все выдумываю? Может быть, Петр Семенович проявил простую отеческую заботу? Ай! Не нужна мне его забота, слащавая, как и он сам!

Бросив чашку в мойку, быстро собралась и, оглядываясь по сторонам, умчалась из дому.

День был просто замечательный, побродив бесцельно, сама не заметила, как оказалась у универа. Улыбнувшись себе, пересекла площадь, наведалась в деканат, выслушала множество приятных слов, получив доступ в библиотеку, не медля отправилась туда. Как же здесь было покойно! Этот запах книг, припыленных годами. Найдя интересующий меня томик, уселась в самый дальний угол и принялась читать, время от времени откидываясь на спинку стула, поднимая голову к потолку. Сделав еще несколько заметок себе в блокнот, бросив взгляд на часы и, мысленно, махнув на ужин для Валерки, заметила старичка, за столом напротив, любующегося мной через свои очки, с толстыми линзами. Он кивнул мне, здороваясь, я ответила. Его я встретила впервые, а он, взяв в руки тяжеленную книгу, пересел поближе:

– Здравствуйте, Василиса!

– Здравствуйте…! – я не знала его имени, поэтому обошлась улыбкой.

– Соскучились по родным стенам, или?

– Или! И соскучилась, конечно же. Простите, вы откуда меня знаете?

– Так разве можно не заметить такую приятную и красивую девушку?

– Я серьезно, а Вы…

– И я, серьезней обычного. Это меня можно не замечать, старого, сморщенного стручка.

– Да бросьте, вы вовсе не старый.

– Согласен, я – древний! Как живется, Василиса?

– Не скажу что замечательно, есть нюансы, однако, хорошо! Простите, как мне вас величать?

– Архип Радомирович.

– Какое интересное у Вас сочетание. Необычное, непривычное. И имя и отчество.

– Так я же говорю – древний.

Мило улыбнувшись этому низенькому, скажем, совсем зрелому мужчине, ибо хоть лицо его и было морщинистым, глаза искрились задором и молодостью. Он словно прочел мои мысли, снял очки и, не прищуриваясь, смотрел прямо в мои глаза.

– Я Вас здесь раньше не встречала. Вы преподаете?

– Нет. Я туташний архивариус.

– Правда? В библиотеке?

– Что так удивило? Библиотека же огромная. Много древних книг, да и новые изданиям нужен порядок. Вот я и архивирую, так сказать слежу, за потоком во всех секциях, отделениях, филиалах.

Столица, она большая!

– Так вы ведаете всеми библиотеками?!

– Так точно! Но эту, скажу по секрету, уважаю особенно.

– Мне так приятно было познакомиться.

– Мне тоже! Беги, а то засиделась со стариком.

– Мы еще увидимся? – я поспешила спросить, взволновавшись предчувствием, что можем больше не встретиться, что вот так просто, оборвется тонкая нить, между мной и новым, таким приятным знакомым, загадочным и, я была уверена, отличным собеседником, у которого я могла бы многое узнать. Что именно, в данный момент было не важно, главное, что от него веяло кладезем разгадок на многие тайны.

– Всенепременно! – он даже поднялся и склонил голову, лишь на мгновение, тут же выпрямился и расправил гордую осанку, так не сочетающуюся с его возрастом.

«А какой у него возраст? – раздумывала я: – Вид частенько бывает обманчив».

– Спасибо! – беря свою книгу, я направилась к выходу.

– Оставь, я сам уберу, чтобы, когда ты пришла, они встречали тебя.

– Мне не трудно.

– А мне приятно. До новой встречи! И… Они не стоят твоей печали! Лучше вот, возьми конфетку. – подхватив книги, скрылся за стеллажами.

Вызвав такси, я направилась домой. Не хотелось, но не сбегать же вот так, непонятно с чего. Конфета все еще была у меня в руке и я, развернув, всунув ее в рот, принялась привычно складывать фантик, в гармошечку.

Когда я добралась, вечерело. Вставляя ключ в замок получила порцию паники, дверь была не заперта. Открыла, прислушалась, на пальчиках вошла. Очень тихо работал телевизор. Еще шаг и я в зеркало гардеробной заметила Валерку, вальяжно возлегающего в кресле, с бокалом в руках.

– Ты чего дверь не запираешь? – спросила, снимая обувь. Он не отозвался. – Блин! – возмутилась я: – Валера! Ты меня слышишь?

Он даже не шелохнулся, сидел с ухмылкой на лице и пялился в экран. Вошла, стала рядом, ноль внимания. Сделала шаг, становясь между ним и телевизором:

– Валер! Что-то случилось?

– Ты на часы смотрела?

– Неоднократно. Что еще?

– Да ничего! – бросил он с вызовом. Допил и опустил бокал на пол: – Если ты считаешь нормальным неизвестно где пропадать, не ставя меня в известность, то ничего!

– А я обязана отчитываться? Ты это серьезно или хватил лишку?

Вскочил. Кулаки сжаты, но тут же словно опомнился:

– Просто я волновался.

– Мог бы и позвонить. Как собеседование?

– Прошло. – сказано таким тоном, что расспрашивать далее стало не интересно.

– Переоденусь и будем ужинать.

– Сыт.

– Ну и отлично! – я скрылась в ванной и даже заперла дверь. Всплыли былые чувства к нему, которые были в первые дни нашего знакомства. Даже задумалась: что я делаю здесь? Но уже через минуту, взяв себя в руки, я смогла умыться, переодеться и выйти, с внешним спокойствием на лице: – Так как насчет ужина?

– Отец заходил. – сообщил он, вместо ответа.

– Да? А в котором?

– Не уточнял. – достал банку пива: – Будешь?

– Ты же знаешь, что нет.

– Ну, как хочешь. – уселся перед телевизором, сделав его громче.

– Это что, взбрык или твоя суть? – не дожидаясь ответа, прошла в кухню, сделав бутерброды и заварив чай, уселась на подоконник, любоваться ночной Москвой, успокаивать нервы.

Проснулась от хлопка двери. Подушка Валерки была даже не примята.

– Как барышня, чесслово! Сам себе что-то надумал, сам обиделся. Тебе же хуже! Я также спала на диване. Только, дружок, не потому, что разыгрывала обиду, а лишь потому, что ты дрых, как медведь в спячке, разложившись на всю кровать! – я говорила громко, хотя и знала, что меня никто не слышит, просто надо было высказаться, иначе накопившееся прорвется и я, излив ему все, уеду к родителям. Поступать так из-за пустяка не хотелось. Ударив его подушку, легла к окну лицом и попыталась уснуть. Сон не возвращался. Поднялась, застелила постель, последовала в кухню. Его не многочисленные вещи валялись на диване.

– Маменькин сынок! – констатировала я. Собрала все и бросила в машинку. Затылком почувствовала присутствие за входной дверью. Прокралась, глянула в домофон – никого. Припала к глазку и поставила замок на фиксатор. Выждав несколько минут, приняла душ и позавтракала. Еще пока ела, уже знала – дома сидеть не буду. Ни сегодня, ни завтра. Надо искать работу, но пока не хотелось, как и принять приглашения от знакомых родителей. И тут мне попался на глаза фантик от конфеты. Сильная тяга общения накрыла меня так, что я не помыв даже чашки, оделась и уже у выхода написала смс: «Я в библиотеку, затем заеду к родителям. Телефон заряжен, пиши, если захочешь встретиться у них. Нет – увидимся дома». И поехала в универ. Архип Радомирович сидел за тем же столом, при приглушенном светильнике и что-то записывал в своей огромной книге. Увидев меня, щедро улыбнулся и, взяв стопку книг, направился ко мне:

– Как я рад вас видеть, Василиса! Не примите за нахальство, но я думал, весь вечер думал о вас. Даже страшился, что не увижу более.

– А я вот приехала. Врать не буду, вчера не поминала Вас, но с утра поняла – мне необходима доза общения с Вами!

– Рад, очень рад! Это ваша подборка.

Я взяла, даже открыла, но не смогла прочесть и графы. И когда он заговорил, была просто счастлива. Я так заслушалась его голосом, что совсем забыла о времени.

– Не утомил? – спросил Архип Радомирович, я же словно свалилась с небес.

– Ну, что Вы, конечно нет!

– Тогда… – он мило улыбнулся и протянул мне конфетку: – Немного сладкого не повредит. А мне нужно откланяться, дела. И если вы, Василиса, навестите меня еще раз, буду рад сделать для вас экскурсию, в закрома храма книг.

– Я… Я буду просто счастлива!

– В любое время, в удобный вам день. – раскланялся и слегка шаркая удалился.

Я посмотрела на часы и ужаснулась – скоро восемь вечера. От Валерки нет даже сообщения. Поговорив с родителями, отложила встречу до завтра и понеслась домой. Валерека был дома, снова не заперев дверь, сидел в кресле и пил пиво. На кухне беспорядок.

– Ты снова не запер дверь.

– А ты опять неизвестно где пропадаешь!

– Я написала тебе, что еду в библиотеку.

– А я просил тебя, встречать меня дома!

– Ты просил, я услышала.

– Не видно.

– Но я не обещала преданным псом сторожить жилье в ожидании хозяина! Тем более что ты не мой хозяин, а я не твоя раба!

– Я просто попросил! Неужели этого мало?!

– Это слишком много.

– Чего именно? – он испепелил меня таким взглядом, что я даже ожидала всплеска буйности. Однако Валерка продолжал сидеть, таращась на меня. Я закипала. Прошла к шкафу, достала сумку и стала собирать вещи. Сложив первую, взялась за вторую и в это время он подошел:

– Прости, сам не знаю, что накатило.

– Твои проблемы.

– Наши! – голос прежний, взгляд преданный. – Меня пугает твоя, возникшая вдруг, отчужденность.

– Ее не было до сего момента.

– Была! Неужели ты не заметила?

– Нет.

– Мы даже спим отдельно.

– Я тебя не гнала.

– Зато сама ушла среди ночи. Не мог же я и вторую ночь позволить тебе мучатся на диване.

– Не ушла! Ты не оставил мне места!

– Я?

– Именно!

– В каком смысле?

– В прямом.

– Но ты же могла меня разбудить или подвинуть, в крайнем случае.

– Я не могу будить спящего.

– Прости. – я не ответила. – Васса, прости! Я ослеплен любовью к тебе от этого и все эти глупости. Пожалуйста!

– Хорошо, я дам нам еще один шанс. Но запомни, если ты еще раз позволишь изображать из себя рабовладельца, я исчезну раз и навсегда.

Примирение было горячим, следующий день я таяла от его внимания и уже ругала себя, мол, это я разбалованная эгоистка. Последующие дни были не менее лагидными. Он готовил завтрак, вечерний чай, с чем-то сладким, исчезая всего на немного, чтобы привезти мне сюрприз и желаемую вкусность. А еще через несколько дней я поняла, что мои воспоминания о вчера разнятся с календарем на сутки. Когда Валера был рядом, я не задумывалась ни о чем, когда же оставалась одна, в голове всплывали смутные воспоминания – его лицо, лицо его отца. Странный шум в голове и непривычное пресыщение близостью. Причем смутно предполагая или вернее сказать, тот туман, что был в моей голове, не давал ясной картинки и чувств, которые в глубине меня наслаивались, подсказывая о совершенно разных людях, моего окружения. Слабые запахи, всплывающие слова, шепотом, сказанные мне в ухо. Да и кожа покрывалась мурашками, когда я старалась хоть что-то припомнить.

– Звонил отец! – услышала я голос Валерки и вздрогнула. Я не понимала отвращения, пробуждающегося во мне при упоминании его имени. – Родители завтра улетают! Просили проводить, чтобы взглянуть на тебя еще хотя бы раз.

– Я не выставочный экспонат! – пробурчала я, пытаясь подняться.

– Ты еще в кровати! – Валерка возник неожиданно, и мой подъем отложился.

Проводили и тут же, заглянув в квартиру на пол часика, лишь собрать чемодан, умчались к морю. Великолепная неделя. Ни поминания об его родителях, ни колыхания моих чувств к отвращению, ни странных воспоминаний о чем-то потерянном в глубинах памяти. Ни капли моих былых подозрений на скудность души Валеры. Домой вернулись счастливые и влюбленные.

– Что это?! – вопрос Валерки, наполненный грубостью, взлетел к потолку.

Я выглянула из спальни, держа в руках вещи, разбирая их после отдыха, в полном недоумении:

– Ты о чем? Я, вроде как, с тобой была… – начала и замолчала.

Валерка стоял у тумбочки и держал в руках конверт. Тот самый конверт, где лежало сообщение о моей аспирантуре, про которое я уже и забыла.

– Что это?! – повторил он, серея лицом.

– Письмо! – ответила я, приблизилась, забрала, сложила и положила туда же. – Чего орать? Прочел же.

– Да, я прочел! Васса! Я так понимаю, ты мне даже не собиралась говорить.

– О чем?

– Что тебя приняли. Не сказала… – отошел. Плечи опустились, глаза злые. – И как давно ты меня считаешь ничтожеством?

– Что?! – тут меня накрыло, вполне обоснованной злостью: – Я, кажется, тебе не давала повода со мной говорить в таком тоне. Это первое. Второе – я просто забыла. Не оправдываюсь, лишь расставляю все по местам. Забыла, во всех этих всплесках твоих заскоков.

– Что еще ты забыла сказать? Ааааа! Теперь я понимаю, где ты пропадаешь днями!

– Валера! Не перегибай палку.

Однако он не слышал меня, продолжал свое:

– Сначала ты о письме умолчала, затем о том, что в аспирантуре, закончишь – и с такой же легкостью забудешь обо мне. Почему бы нет?! Кто я такой для тебя? Так, бывший сокурсник. Неудачник, без работы и родовых корней, уходящих к царственным особам. Я простой парень, среднего звена! Зачем со мной делиться! Зачем вообще на меня обращать внимание!

– Кажется, ты перегрелся! – схватив свою сумочку, обулась и, бросив ему: – Я домой! За вещами заеду днями. – хлопнула дверью, выскочила на улицу. К родителям ехать не хотелось, в таком состоянии, с таким настроением. Бродила по улице часа два или даже больше. К полуночи поняла – устала настолько, что усну на скамье. Поплелась к родительскому дому, в надежде, что они уже спят и все разговоры отложатся до утра. Я была так утомлена, что не услышала притормозившей рядом машины. Лишь когда меня взяли за руку и усадили в машину, испугалась, понимая, что не смогу даже закричать. Валерка сел за руль и молча завел мотор. Заговорил на первом светофоре.

– Прости! Но и меня пойми. Это как град на голову. Неужели просто нельзя было мне сказать? Я бы понял. Я бы порадовался. Не было бы этой, ненужной ссоры.

Я молчала, тупо сидя, не пытаясь покинуть авто. Чего ждала? Да ничего, просто была разбита – дорогой, меняющимися чувствами к нему, его поведением. Все такое мелкое, но такое отталкивающее.

– Василиса! Давай выбросим сегодняшний вечер из нашей жизни, и больше не будем ссориться. Давай уберем из нашей жизни тайны и будем друг с другом откровенны и честны.

– А ты сможешь?

– В смысле? – он был удивлен вопросом, глянул на меня в зеркало, испуганным взглядом. Проехал еще немного и, остановившись, развернулся. – Ты о чем?