На струнах души моей

Виктория Балашова

На струнах души моей

День первый

Лагерь разбили в горах. Им не советовали останавливаться в тех местах, но рассказы о странном, мистическом монстре, который обитает в тамошнем озере, лишь подогревали интерес.

– Ктулху, ребята, это местный Ктулху! – Игорь шебуршал длинной палкой в углях, пытаясь зацепить коптившуюся там сардельку. Ему исполнилось двадцать девять, он увлекался спортом, особенно скалолазанием, идея поехать в Осетию принадлежала ему.

– Почему Ктулху? – переспросила Рита. Рите было двадцать пять. Она окончила платное отделение экономического факультета и с трудом пыталась работать бухгалтером. На фирму ее взяли по блату: мать Риты приходилась сестрой жене шефа. В поездку она собралась неожиданно для всех, но, к счастью, не ныла, топала по горным тропинкам довольно бодро и только тупила до невозможности.

В воздухе словно веселящий газ разлили: все смеялись, несмотря на усталость. Сначала захохотали из-за фразы Игоря, потом засмеялись над вопросом Риты. Но ей все-таки начали объяснять. Они пытались одновременно есть, пить странное на вкус домашнее вино, смеяться и втолковывать совершенно неподкованной в литературном отношении Рите «почему Ктулху».

– Ну ты ведь слышала о Лавкрафте?

– О ком?

Все снова захохотали. Конечно, за время их путешествия по Осетии все в компании успели понять, что на фамилию «Пушкин» Рита еще как-то реагировала, но вот уже на Байрона с трудом. Какой тут Лавкрафт…

– Лав, – продолжила Рита лингвистические изыскания, – любовь. Крафт… крафт – это типа крафтовой бумаги. В нее подарки модно заворачивать. То есть, это переводится «я люблю крафт»?

Смех усилился.

– Рита, – пытаясь успокоиться, с трудом произнес Лёня, – Лавкрафт – это фамилия писателя. Он знаменит тем, что придумал, ну, типа, чудище такое, похожее на осьминога. Ктулху. – Тридцатипятилетний Леонид, как и Игорь, трудился на фирме менеджером. Он был байкером, и поехал в Осетию, потому что обожал экстрим. Пока, правда, никакого экстрима не случилось, но вот хоть возникла интересная история, связанная с местным озером.

Рита оглянулась.

– И что? Этот осьминог водится в здешнем озере? – Она ткнула пальцем в направлении водной глади.

– Местные рассказали две легенды, – вступил в беседу Саша. В группе он был самым старшим – недавно ему исполнилось сорок. В свое время он окончил военное училище, несколько лет отслужил, а потом пошел на фирму водителем. – Первая мне кажется примитивной сказочкой про жадность – такими полна мифология любого народа. Итак, жил тут один чувак, типа, помещик местный. Был он жадным и, понятное дело, гнобил народ, что есть мочи. Народ не стал делать революцию, а тихо-мирно утопил его в озере. И вот, раз в несколько лет, тот помещик выпивает тут, понятное дело от жадности, всю воду. Потом засыпает, упившись, и вода снова возвращается.

У Вероники, работавшей секретарем шефа, с чувством юмора было плоховато. Она очень хотела выйти замуж, но, несмотря на довольно миловидную внешность, в свои двадцать девять оставалась одинокой. Коллеги считали, что причина кроется в двух моментах: Вероника завела себе уже третьего кота, что, как считали знакомые, мешало завести мужчину, ну и отсутствие чувства юмора, по их мнению, являлось причиной номер два. Она совершенно серьезно слушала Сашку, но неожиданно его перебила:

– Нет, Александр, ты не прав. Озеро существует несколько тысячелетий. На протяжении всей истории раз в пять-шесть лет в нем исчезает вода. Потом появляется опять. В нем не живут рыбы, нет растений. Его даже птицы облетают стороной. Мне кажется, жадный помещик тут ни при чем.

– Откуда ты все это узнала? – Рита посмотрела на коллегу с искренним изумлением.

– Когда нам в деревне сказали не разбивать тут лагерь и не купаться в озере, я сразу посмотрела в сети информацию о нем. – Вероника гордо вскинула голову, словно сделала великое научное открытие. – Там и про чудище есть. Видимо, это вторая легенда Александра. Якобы, на дне озера спит монстр…

– Ктулху? – спросила Рита, вытаращив глаза.

Народ опять заржал: напряжение, которое вдруг начало нарастать, спало. Вероника вздохнула.

– Не думаю, – ответила она. – Короче, просыпается этот… дальний родственни�