Его размышления прервали сразу два одновременно произошедшие события: решительные шаги людей, до того как бы безучастно смотревших на происходящее в гуще боя, и натуженный храп выродка, решившего не рисковать в общей схватке – не Свим с торном, так свои зашибут, – а напасть на беззащитное, по его мнению, человеческое дитя.
Мышекрыс, а это был хопперсукс, с отвратительной ухмылкой превосходства на личине остановился в шаге от мальчика. На Камрата пахнуло потной шерстью и прогорклым запахом костра. Крупные бусины агатовых глаз внимательно осмотрели мальчика. Камрат встретился с взглядом мышекгыса и содрогнулся от ненависти, излучаемой им. В его глазах не было ничего разумного, лишь дикая ненависть и безумство жажды крови.
Хопперсукс в одной руке держал кинжал с длинным лезвием, в другой вертушку с цветными полосами – урлютку, – предназначенной для отвлечения внимания неприятеля от основного оружия, которым будет нанесён решающий удар.
Мальчик прищурился, как его учила бабка Калея, и быстро отвёл взгляд от урлютки, сосредоточив, этому тоже учила его бабка, всё своё внимание на лапине выродка с кинжалом.
Вот: мышекрыс в сером плаще, подпоясанном синей лентой с золотистой прожилкой, делает последний шаг по направлению в жертве, урлютка описывает занимательную кривую, а кинжал неумолимо нацелен в горло мальчишке, обалдевшему от происходящего между ним и убийцей.
Дальше: лапина с кинжалом подалась вперёд и…
Так или примерно так, наверное, представлялось выродку вся эта сцена, где он властвовал и карал, был непобедим и проворен, как сама неминуемая смерть.
Но всё произошло совершенно другим образом.
Мгновением позже мальчик вдруг исчез из поля зрения мышекрыса, а лапина с кинжалом вдруг попала в захват и хрустнула костью, переломленная словно тростинка.
Ещё краткий миг – и недавний хищник лишился чувств от страшного удара пяткой в шею.
Камрат ловко поймал выпавший из сломанной им лапины выродка кинжал, почувствовал его приятную тяжесть и удобство: он пришёлся ему как раз по руке и был по силам так же, как и мышекрысу, ростом и комплекцией едва ли обогнавшего мальчика.
Рука Камрата словно сразу приросла к ухватистой рукоятке, рука будто черпала из неё и напитывалась энергией, разливающейся по всему его телу. Недавнее только лишь созерцательно-оценивающее настроение, и не более того, быстро сменилось захватывающим азартом схватки и будто взашей подтолкнуло Камрата в непредсказуемую канитель дерущейся толпы.
Время для Камрата замедлило свой извечный бег и плавно и не спеша потекло, давая глазу возможность проследить и осмыслить каждое движение, возникшее вокруг. Все участники схватки как будто замерли, подавая лишь робкие признаки жизни: нелепые позы, медленно падающие или вздымающиеся клинки и дубинки, остекленевшие или плотно прикрытые в миге глаза…
И он, Камрат, – быстрый и подвижный среди тягуче-медлительной динамики боя.
С хода он ткнул одного из людей, заходящих Свиму за спину, под ребра, и следом, крутнувшись и перебросив кинжал из правой в левую руку, поданную назад, поразил другого – выродка, жаждущего добить К”ньеца. Сделал он эти движения легко и быстро, так что К”ньец, готовый к худшему для себя, некоторое время с недоумением рассматривал мальчика и поверженных врагов. Ему вначале показалось нечто неопределённое, ворвавшееся между ним и выродком, будто какая-то тень, бестелесная и неукротимая, прикрыла его. К”ньец готов был возвести благодарность Биологу, Дарующему Разум, явившегося к нему из небытия тысячелетий на помощь в самый критический момент его жизни. Когда же он, наконец, разобрался в ситуации, то отверг провидение, однако действительность – действия Камрата – повергли его в ещё большее изумление. И сейчас появление самого Дарующего Разум в любой ипостаси могло показаться ему меньшим чудом, чем вступление мальчика в схватку.
Невдалеке от К”ньеца, испытывая, похоже, те же чувства, стоял выродок из барсуков и пялился на неуловимые движения Камрата, как на зрелище, невозможное в этом мире.
Камрат этих немых сцен не видел. Он, обуянный разлившейся в его теле легкостью, сдвинулся вправо и прикрыл Свима, отбив нацеленный на него выпад, а потом, делая невероятные прыжки и подскоки, двинулся вперёд и поравнялся со Свимом.
К этому моменту дурб стал уставать и уже подумывал, как бы целым выбраться из круговерти ножей и мечей. Его атаки были ещё мощными и осмысленными, они держали противников в напряжении так, что они роились вокруг него как мотыльки вокруг огня: то подступали, пытаясь дотянутся до него орудием, то откатывались, получив сдачу в виде синяка или пореза. Длинный меч Свима кидался то в одну, то в другою сторону и вспарывал одежду, кожу и мышцы одинаково безжалостно не только у тех, кто рисковал к нему приблизиться, но и у менее активных и нерасторопных путров.
Точно в таком же положении очутился торн.
Против него ополчился с десяток выродков во главе с двумя людьми, его аура ещё пылала, однако с уходом солнца за деревья она не пополнялась энергией и постепенно угасала.
Наступил момент, когда всем такая рубка надоела. Силы пошли на убыль, жажда убийства притуплялась.
Многочисленные бандиты уже откровенно ожидали, когда Свим выдохнется полностью, а у торна иссякнет запас энергии, и их можно будет убить их же усталостью. Так что Свим постепенно стал ощущать вокруг себя странную пустоту – кругом враги, клинки и дубины, а его меч мечется впустую.
Неожиданно между Свимом и шеренгой нападавших выпрыгнула хрупкая фигурка и вплотную подступила к бродягам, ощетинившимся мечами. Один из них сразу же, удивленно охнув, упал, а остальные отступили нестройной ошеломлённой группой, за что поплатились раной у выродка из псов.
Но тут же они все двинулись на обидчика.
Камрат наступал и уклонялся с незаметной для глаз стремительностью, заполняя пространство своеобразным облаком. Мечи и дубинки, не переставая молотили по нему, неизменно встречали пустоту, а размахнувшийся вынужден был подаваться вперёд и тут же напарывался на кинжал мальчика. Ряды нападавших стали резко редеть. Раненые отползали, чтобы не попасть под ноги и не быть затоптанными, а тем, кому повезло меньше, количественно уже обогнала число атакующих.
Раздался зычный голос, похожий на рёв трубы. Он послужил сигналом, бродяги разом отступили на несколько шагов от места сражения и сбились в плотную группу. Оружие они опустили и теперь с беспокойством наблюдали за поведением Свима и мальчика.
Выродки расступались, сквозь них протиснулся вперёд человек средних лет с сухим неприятным лицом. Куртка-безрукавка висела на нём обрывками, на правой руке у локтя – порез, кровь стекала из него к ладони тонкой струйкой, с пальцев срывались чёрные в вечернем свете капли крови.
– Мы, – сказал он зычно, хотя и с одышкой, – заберём своих раненых и уйдём. А вы идите своей дорогой. Нам нечего делить.
Свим глянул на торна, подошедшего к нему. Они оба купались в желтой прозрачное ауре, и Свим чувствовал, как усталость, особенно в руке, сжимавшей меч, уходит, восстанавливается кровообращение и сила.
– Пусть уходят, – сказал ему торн и обратился к человеку: – И помни, Хлен, ты сам попросил остановить процесс выяснения правды.
Торн проговорил все слова ровным без интонаций глуховатым голосом, чеканя каждый звук с короткими паузами между словами.
Слушать и разговаривать с торном – биологическим роботом – нравится не всякому, тем более, когда его слышат впервые. Торн всегда должен высказать свою мысль до конца, намёков он не понимает, и его собеседнику приходится проговорить или выслушать десятки слов там, где достаточно сказать не более двух-трёх и сделать соответствующий жест рукой, телодвижением или просто изменить тональность голоса,
– Запомню, – отозвался человек, которого торн назвал Хленом. – Но и ты помни закон!
– Я его всегда помню. И я его не нарушал. Всё, что здесь произошло, на твоей совести, Хлен. Это ты нарушил закон! Это ты убил Свагу? А я лишь имел ввиду одну правду.
– Пошел ты со своим Свагой и, тем более, со своей правдой! – Хлен схватился за меч, но тут же одёрнул руку и перевел взгляд глубоко сидящих в глазницах глаз на Свима. – Ты! Незнакомец! Договорились?
Свим приосанился.
– Я не слышал гарантий, что вы не нападете на нас ещё раз. И где-нибудь в другом месте.
– Хо! Гарантий? – Хлен показал крупные зубы. – Это ты на нас напал. Гарантий захотел? Никаких гарантий! У нас есть дела и нам не до вас. Вот и все гарантии.
– Он сейчас говорит настоящую правду, – подтвердил торн. – Им надо торопиться.
– Молодец, Сес. Тебе, незнакомец, этого достаточно?
– Не вполне, но как я понимаю, иного не будет?
– Правильно понимаешь, – угрюмо буркнул Хлен. – Мы уйдём, будь спокоен. А ты, Сес, помни о законе!
– Помню.
– Тогда… – поворачиваясь, чтобы отойти к своей банде, Хлен заметил Камрата, примерявшего в руке изящный гладиус с зауженным клинком.
Нож, отобранный у хопперсукса, так внезапно напавшего на него, он уже тщательно вытер о рваный плащ убитого им выродка из барсуков. И теперь подыскивал что-нибудь для левой руки.
Мгновения скоротечного для него боя осталась позади, и сейчас Камрат отбросил мысли о нём, позабыл как о нечто нереальном и случившимся не с ним. Он буднично осматривался и прикидывал результаты стычки, не ощущая, к собственному удивлению, никаких эмоций. Почему так с ним происходило, он не знал. Казалось, как будто всё это уже неоднократно видел и пережил. Где? Во сне ли, наяву ли? Колотые и рубленые раны, отсечённые конечности, агония умирающих – всё так знакомо и даже… красиво! Эстетика недавней резни впечатляла его лишь с этой стороны, но она отнюдь не означала, что он ощущал радость или упоение от свершившегося. Единственное, о чём он тревожился и чем были заняты его мысли – это чувство пережитого неудобства сражения одной рукой, так как у него был только один кинжал. Сколько он себя помнил, бабка Калея всегда вкладывала оружие в обе его руки и учила пользоваться им оберучь.
– Защита и нападение оберучь, – говорила она слегка усталым голосом, как если бы произносила такие слова неоднократно, и они уже навязли у неё на зубах, – гармоничны и надежны. Только так, Камрат, можно успеть отбить направленный на тебя удар и одновременно нанести поражение противнику. Только так можно создать вокруг себя непроходимый барьер перед лицом преобладающего числа нападающих… Только так… – следовали друг за другом утверждения Калеи о значении владения оружием обеими руками.
Потому-то он не замечал апофеоза кровавой драки, а испытывал лишь неудовлетворение боем. Ведь он не мог действовать в полную силу, он был однорук, неуклюж и, значит, уязвим.
Вот отчего не было у него того вдохновения, которое обычно заставляло, выступая против бабки (а способности её превосходили всех тут вместе взятых воинов), импровизировать и ошеломлять врага нестандартными действиями и приёмами, которым он был обучен. Здесь, как ему представлялось, он тыкался как неумеха, как впервые взявший в руки оружие…
Впрочем, его терзала и другая неприятная мысль. Случилось то, чего он не хотел раскрывать ни перед Свимом, ни, тем более, перед какой-то неведомой бандой – это умение вести бой. Обучаемый бабкой хапре с возраста, о котором даже не помнил, и, как следствие, владению оружием, он всегда помнил наставления Калеи не спешить показать кому-либо свои способности.
– Пусть те, кого ты вдруг повергнешь, думают о случайности, дурной и непредсказуемой, сопутствующей тебе. Будь наивным, стань неприметным, скрывай знания и умение. Тогда никто не сможет тебя победить или обидеть…
Но коль открылось и поздно yжe что либо скрывать, а остаться равнодушным по отношению к себе и своим спутникам он не мог, то следовало и вооружиться соответственно.
Сейчас он искал что-нибудь подходящее для второй руки, а выяснение отношений между взрослыми людьми путём словесной перепалки его не касались. У них свои дела, у него – свои заботы…
Хлен обратил внимание на Камрата, другие перевели свои взоры на него же, и все словно прозрели. Каждый вспомнил щуплую фигурку мальчика с заплечным мешком, играючи прошедшую сквозь мельтешение мечей, ножей и дубинок, а за ней – несколько поверженных выродков и человек мгновенным и безжалостным ударом ножа.
– Это кто? Он с вами, незнакомец? – Хлен не скрывал удивления и раздражения от произошедшего с его бродягами в стычке с мальчиком.
– Камрат, быстро к нам! – крикнул Свим, по-своему понимая вопросы вожака банды.
– Значит ваш! – почти восхитился Хлен. – Камрат, значит! Знакомое имячко. Волчонок!
– А сам-то, – огрызнулся Камрат, подходя к Свиму с подобранным оружием. – Все на одного. Трусы! Хорошо, что мы подоспели вовремя.
– Конечно, если бы не ты, – со смешком отозвался какой-то из уцелевших бродяг.
Он, возможно, нападал на торна и действий Камрата в схватке не видел, и заявление мальчика его развеселило.
– Заткнись, дурак! – прокомментировал реплику бродяги Хлен и крикнул Свиму: – Эй, дурб, отдай мне мальчишку. Мы из него хорошего воина сделаем.
«Что вы там из него сделаете? Он любого за пояс заткнёт», – подумал Свим.
Он уже давно ожидал от Камрата чего-то подобного. Хапра, как он считал, если, конечно, малыш говорил правду, должна была каким-то образом проявиться, хотя и не так эффективно, как предполагалось, но она превзошла все ожидания.
– Сами научим! – зычно отозвался он, понимая значение такой вот переклички, снижающей напряженность между враждующими сторонами, раз уж нашёлся общий предмет для разговора. – Мы отходим, а вы забирайте своих, кого нужно.
Свим повернулся к торну.
– Уйдём отсюда, чтобы им не мешать. К”ньюша, Камрат!
Вождь банды, бесцеремонно перешагивая через трупы и раненых, ткнул пальцем в двух своих соратников. Один, выродок из енотов, сидел с перебитой лапиной и качался от боли из стороны в сторону, второй едва подавал признаки жизни и был тем человеком, который пострадал от Камрата. На остальных опритов Хлен посмотрел холодным взглядом, как на падаль.
Взмахом руки он подозвал оставшихся в живых и приказал подобрать отмеченных. У хопса с отрубленной личиной он недолго постоял, сказал коротко:
– Жаль Р”янка, – и исподлобья глянул в сторону Свима, остановившегося со своей командой шагах в пятнадцати от места побоища. Перевел взгляд на своих. – Помогите тем, кто до утра не доживёт или не сможет защитить себя от диких.
Таковых оказалось с десяток, и кто-то из подручных Хлена хладнокровно выполнил приказ, произведя куп де грас – удар милосердия, вонзая меч в сердце несчастного.
Раненые, чьё присутствие в банде уже было нежелательным, собрались в свою группу, помогая друг другу примитивными перевязками и вправлениями костей от вывихов.
На месте схватки осталось с дюжину тел, когда банда, подобрав двоих раненых, указанных Хленом, направилась, сдвинувшись в плотное ядро, прямо напролом в лес. Они чувствовали свою силу, и леса не боялись. Ничего не боялись! Сюда они, по всей видимости, возвращаться не собирались, оттого не опасались оставлять после себя приметные следы.
Хлен, уходя, попрощался с командой Свима взмахом руки и вращением кистью – «сделал ручкой», уверенный в своём превосходстве перед кем бы то ни было, несмотря на потерю почти половины банды.
Свим с настороженностью наблюдал, как они собираются и уходят. Он не ответил на любезное прощание Хлена, и уже надумал было свободно вздохнуть и заняться другими делами: поговорить с торном, подумать о ночлеге, да и уйти подальше от места побоища, пока не наступала ночь, и не появились, привлеченные запахом крови, дикие.
Как вдруг Хлен остановил свой отряд и повернул назад.
– Мутные звезды! – с досадой выдавил Свим сквозь зубы. – Приготовьтесь!
– Эй, дурб! – выкрикнул Хлен. – Сойдёмся до пяти шагов. Есть разговор. Для тебя небезынтересный.
Свим выдохнул облегченно и кивнул головой.
– Будьте начеку! – вполголоса предупредил он К”ньеца и направился навстречу вождю банды.
Не доходя друг до друга бермета на три, они остановились. На некрасивом худом, будто измождённом, лице Хлена блуждала улыбка, словно они только что увиделись и он не верит в такую удачу. Свим, обескураженный слегка его видом, всматривался в него настороженно, следя не только за ним, но и за его бандой, вольготно устроившейся полутора канторов к лесу. Рядом с ними расположились и те, кому надо было из-за ранений возвращаться в города и лечиться
– Что у тебя? – не слишком приветливо начал разговор Свим. Затягивать его не хотелось, только бы узнать, чем это Хлен решил его заинтересовать.
– Не рой землю, дурб, – вполне мирно проговорил Хлен. – Что между нами произошло, то прошло. И я тебя не просил вмешиваться в мои дела. Это тоже прощаю, потому что я знаю, кто вы… Ну, ну, не кривись, знаю! Так что слушай. Хочу предостеречь. Вы зачем-то позарез понадобились Тескому.
– Зачем это?
Свим постарался изобразить крайнее удивление от услышанного, но его потуги выглядели фальшиво. Он никак не ожидал таких вестей от какой-то безымянной банды, затерянной и промышлявшей неизвестно чем в глуши Диких Земель,
– Не рой, говорю, копытом. Вот и я думаю, зачем? Дурб – высокий, плотный, лицо круглое, волосы светлые. Хопперсукс из кошачьих и мальчик лет шестнадцати-семнадцати. И бабка при том лет под сто пятьдесят… А куда вы бабку дели?
Хлен улыбнулся какой-то хмурой улыбкой, как будто никак не ожидал от себя такого легкомысленного вопроса. В прорези его узких губ белой полосой обозначились прекрасные зубы.
– Что тебе надо? – успокоившись, спросил Свим. – Хочешь от меня получить подтверждения?
Ведя переговоры с предводителем банды, Свим всё время прикидывал, как, если будет надо, одним прыжком одолеть расстояние до улыбающегося бандита и развалить его мечом на части, пока его подручные находятся в стороне и не смогут ему помешать совершить задуманное. Что потом делать с ними, решится после того, как Хлена не станет. Их придётся, наверное, отправить вслед за ним, так как неизвестно, что они знают из того, о чём здесь вёл речь их вождь. Может случиться так, что уже завтра Теском будет знать, где их искать, да и сами могут подключиться к поиску.
– Не дури, дурб! – Предостерёг Хлен, словно прочитав его мысли. – Хотел бы тескомовцам выдать – промолчал бы. Мне Теском – во! – Он рывком чиркнул заляпанной кровью ладонью по подбородку. – Хочу тебе дать совет. Твоё дело, конечно, слушать меня или нет, но я скажу.
– Давай свой совет, – согласился Свим.
Интересно – вождь банды даёт советы незнакомцу, который потрепал его опритов.
– Вижу, не веришь. Но верь! Тебе сейчас каждой подсказке, если она от чистого сердца, верить надо. А мой совет именно такой.
– Хорошо. Уговорил, верю. Говори свой совет.
Хлен покривил лицом, остался недоволен речью Свима. Ему бы хотелось, чтобы тот более внимательно отнёсся к его словам.
– Первое, не ввязывайся в драку с кем-либо. Зачем полез ко мне?.. – заметил с досадой. – Лучше обойди! Иначе туда, куда идёшь, некогда не придёшь.
Сказано было резко, с потугой на наставление и рифмовку.
Свим кивнул, согласился. Здесь Хлен прав на все сто. Не надо было ввязываться в их разборку. Сколько их таких происходит на территории бандеки, а сколько по всей земле? Разве можно везде успеть и, загораясь праведным гневом, заступиться за всех обиженных? Да и с резкостью высказывания вождём банды Свим согласился. Порой сам давал советы с такой же грубоватой откровенностью и резкостью, ибо лучше запоминается.
– Второе, – перечислял, словно на пальцах Хлен. – Сдаётся мне, вы идёте на запад или чуть севернее.
– Ты хорошо осведомлён. Даже знаешь, куда мы идём, – не выдержал Свим и тем самым вступил в переговоры, хотя минтами раньше решил поменьше распространяться не только о своих планах, но и вообще вступать в долгое общение с вождём бандитов.
Он почувствовал изменение в своём настроении к лучшему, чем ожидал. Хлен вдруг оказался для него важным источником новых, пока что неясных, каких-то сведений, и он с определенным уважением стал смотреть на вожака банды. Что-то он ещё скажет?
– Да, я осведомлён, – подтвердил Хлен. – И неплохо. Так вот. Через два дня пути будут развалины города Постомка. Подойдешь – увидишь. Там от прежних времён сохранилась высокая наклонная башня. От Постомка сверни на север и пройди не меньше дня. От Постомка к западу, в Курме, пост Тескома, целый книр.
– На север? – озадаченно переспросил Свим. – Так там же, наверное, уже будут земли Заповедника Выродков?
– Точно, Заповедник. Нy, и что? Всего лишь окраина их земель. Там, скорее всего никого не встретишь, никто там вас не съест. Да и пути там на два дневных перехода. О Заповеднике больше болтают, чем то, что твориться в нём. И вот ещё что…
Хлен как будто чего-то засомневался, неуверенно переступил, замялся, сунул руку в поясной мешок – пукель. Пошарил в нём и, как показалось Свиму, передумал что-либо в нем искать.
– И вот что, – повторил Хлен, понизив голос так, чтобы его слова достигали только Свима. – Скажи честно, дурб. Ведь этого мальчишку, Камрата, разыскивает Теском?
– По-видимому, – неохотно ответил Свим.
Темнить перед Хленом ему не захотелось, не видел смысла, да и в вопросе вожака банды явно сквозило неподдельное любопытство, не более того. И потом, уж если он спросил, то неспроста. В конце концов, он сам уже практически всё знает, недаром заговорил о Тескоме и даже о бабке Камрата вспомнил. Да и дорогу безопасную подсказал… В общем, Свиму почему-то захотелось верить Хлену. Почему? Да хотя бы потому, что расходятся мирно.
– Ты что, не уверен, что это он?
– Лучше скажем, пока сомневаюсь. Он случайно прибился в мою команду.
– Верю. Но ведь Теском просто так всех на ноги не ставит, а?
– Не ставит, известно.
– С чего бы это? Мальчик…
Свим усмехнулся, расслабился, перестал следить за тем, что творится вокруг, как ведут себя бандиты. Надоело быть всё время настороже. Разговор идёт спокойный, даже интересно поделиться с кем-то о снедающих в последнее время сомнениях. Ну, а если что, то там, за спиной, К”ньюша. Надо будет, предупредит.
– Ты думаешь, я знаю с чего? – ответил он. – У самого голова болит, а ты…
– Да не обижайся ты, – уже по-простецки заговорил Хлен, хотя переступать пространство между ними не решался или боялся спугнуть собеседника. – Знаешь, не знаешь… Я и не ожидал от тебя откровения. Ведь знал бы, всё равно не сказал.
– Нет, правда… – Почти начал оправдываться Свим, потом перебил себя: – И не обижаюсь и советы твои принимаю.
Хлен ощерился в белозубой ухмылке.
– И правильно делаешь. В твоё положение попасть – никто не позавидует. А дорога у тебя, как мне кажется, получается ох! какая длинная да петлистая. На ней может всякое случиться. Taк что лови мой подарок!
В руке Хлена, вынутой из пукеля, оказался тяжёлый жёлтый шар. Он бросил его с навесом так, чтобы точно попасть в ладонь Свиму.
– Что это? – дурб с интересом осмотрел подарок.
Шар небольшой, пальца три в диаметре, увесистый, из неизвестного материала, тщательно отполирован. В его тело двойной линией затейливо врезана большая серебристая цифра – 4.
– Это? Это пропуск тебе и твоим разумным на ближайшие дней десять перехода, а может быть, и дальше. Всё зависит от того, как будешь идти. Встретишься где-нибудь по дороге с такими… ну, как мы, покажешь и проси у вождя помощи. Любой.
Свим покачал головой. Он никогда не слышал о корпоративной связи между бандами или их вождями. Недаром потому говорят, сто лет живи, сто лет узнавай новое. Даже в Центре такого не знают. Или банды сейчас объединяются для каких-то целей?
Ломать голову над такой сложной проблемой Свим не стал.
– Спасибо! – поблагодарил он Хлена.
Подарок и вправду был ценным, если, конечно, верить оприту.
Но Хлен уже отвернулся и направился к своим бродягам. Слов благодарности он не пожелал выслушивать.
Свим ещё с минт постоял, глядя как Хлен уходит, твердо шагая по земле, где считал себя хозяином, как он властно сказал что-то и вся банда дружно и, не оглядываясь напрямую пошла через лес, оставляя за собой заметную прогалину.
Дурбу стало грустно, как будто только что он нечто обрёл и тут же потерял…