Read the book: «Листаю старые тетради… Поэтический сборник»

Font:

Корректор Алексей Леснянский

Дизайнер обложки Ольга Третьякова

ISBN 978-5-0059-2175-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Этот сборник, наверное, самый странный из тех, что вам приходилось держать в руках. Все стихи, которые вы в нем найдете, написаны в разные годы. Я, просто разбирая архив, состоящий из старых тетрадей, дневников, газетных публикаций и рукописей, выбрал из них стихи и все, что на них хоть чуть-чуть похоже. А потом сложил все это в одном файле.

Я не стал их отбирать, фильтровать и редактировать. Как сложилось, так сложилось. Именно в этом и прелесть, и главное достоинство этих стихотворных строк.

Если хотите, это своего рода дневник в стихах. Он такой, какой он есть. И незачем его приукрашивать или редактировать.

К некоторым стихам я возвращался, переписывал их и редактировал. Поэтому в книге возможны повторы одних и тех же строчек.

Я не собираюсь кого-то поразить или удивить этим сборником. Эта книга, скорее, для себя, чем для других. Просто собрал все написанное когда-то и объединил под одной обложкой. Пусть будет.

«Перебираю старые тетради…»

Перебираю старые тетради,
Распутываю строчек вязь.
Не для веселья и не боли ради,
Открыть пытаюсь с прошлым связь.

«Старый дом. Новый дом …»

Старый дом. Новый дом —
Добрые соседи.
Суперлифт, а потом
Самовар из меди.

Я у вас не прошу,
Ничего не надо.
Старый шум, новый шум —
Вот моя награда.

Пусть пройдет, все пройдет,
Так, наверно, надо.
Дождик теплый идет
Вроде водопада.

«Я в детстве был угрюм и дик…»

Я в детстве был угрюм и дик.
Но вот настал той жизни миг,
Когда душа моя проснулась
И к чувствам теплым прикоснулась.

Я славил день, я славил ночь.
Тоску и скуку гнал я прочь.
И о несбыточном мечтал.

Кипела кровь, и сердце билось.
Твое лицо мне часто снилось.
Храня усталые желанья,
Ты не дарила мне вниманья.

Все кончено, оставлено, забыто.
Давно в земле сырой зарыта
Моя нескромная мечта.
Остались мрак и пустота.

Я с участью своей смирился.
В краю пустынном поселился.
Мне заменяют те мечты
Сырые камни да кусты.

Кончаю грустный свой рассказ,
Он утомил, наверно, вас.
Еще ль увидимся, – не знаю.
Я вас за все теперь прощаю.

Последнее письмо

Мой муж – горбатый скорпион,
Купил вчера аккордеон.
А у меня в пивнушке недостача,
Да у сестры сгорела дача.

Да сын – с рождения алкаш,
Вдруг начал весело резвиться.
Продал ружье и патронташ,
Чтоб не могла я застрелиться.

Не ходят беды в одиночку.
Доску стиральную украли
Да изнасиловали дочку,
А компенсацию не дали.

Просвету нету никакого.
Никак с похмелья не просплюсь.
Подохла стельная корова,
Сегодня в десять удавлюсь.

Воспоминания о детстве

За туманом берег дальний,
Ветер дует на зарю.
Папироска, друг мой тайный,
Дай тебя я закурю.

Вспомню росы и туманы
На далеком берегу,
Где с окурками в кармане
Босиком домой бегу.

Где меня ругает мама,
Где отец ремнем дерет,
Где река с названьем Кама
Тихо за душу берет.

Знаю, было. Помню, было.
Солнце за гору зашло,
Сердце глупое заныло,
Знает, было, да прошло.

Часы

Старый дом мой до погреба вымер,
И часы научились молчать.
Звуки ветер подошвами вытер
И на двери навесил печать.

Я вчера в этом доме смеялся,
Закрывая окно на закат,
И друзей переделать пытался,
Все ушли. Не вернулись назад.

Под ногой половицы горели,
Веселились, откуда им знать,
Что бывают без снега метели,
Что недоброму добрым не стать.

Дунул месяц на звездное темя,
Встала тень у меня за спиной.
«Не подскажешь ли, – молвила, – время?»,
Улыбаясь как туз козырной.

Понял я, не уйти от ответа,
Но часы разучились стучать,
И сижу я в потемках без света
И не знаю, кому отвечать.

«Где-то есть дом…»

Где-то есть дом,
В котором никто не живет.
Где-то есть женщина,
Которую никто не любил.
В это трудно поверить,
Но это так.
А у меня нет дома,
В который бы я мог
Привести женщину,
Которую я люблю.
Поэтому она ничего не знает
О моей любви.

Табурет

Достался мне в наследство табурет.
Обшарпанный, скрипучий, колченогий.
Но был и в нем заложен свой секрет,
Улыбку погаси, читатель строгий.

Коль ты забыл, то сызнова пойми,
Что суть вещей порой от глаз укрыта.
Она незнаема, неведома людьми,
Подчинена скупым законом быта.

«Теплом дышала старенькая печка…»

Теплом дышала старенькая печка
И согревала слов холодный лоск,
Горела стеариновая свечка,
И оплывали строки, словно воск.

Совмещение

Я строки от длиннот очищаю,
Я слова с бытием совмещаю.
Уплощаю и упрощаю
И всех и за все прощаю.

«Стояла на камине статуэтка…»

Стояла на камине статуэтка,
Горел огонь, и музыка звучала.
Ну почему же, отчего же редко?

«Что такое судьба?..»

Что такое судьба?
Борьба.
Что такое цветы?
Это ты.

«Я глубоко себя зарыл…»

Я глубоко себя зарыл,
Под масками свой лик забыл.
Не говорил, не думал откровенно…
Уже себя забыл, и это скверно.

«Снова старая дорога…»

Снова старая дорога,
Снова крыши и дома.
Меркнет день, еще немного —
И наступит тишина.

Черным мраком разольется,
Будет улица темна.
Сердце трепетно забьется,
Выйдет на небо луна.

Где-то в поле день растает.
Грустью дышат тополя,
Старый пес о чем-то лает,
Стынут травы и земля.

Буду слушать до рассвета
Шорох листьев за окном.
Вдруг услышу запах лета,
Вспоминая о былом.
Он напомнит сумрак алый,
Он напомнит голос твой,
Поцелуй мой запоздалый,
Взгляд унылый и пустой.

Вспомню росы и туманы
На прощальном берегу,
Имя светлое Светланы
Словно память берегу.

За печаль и радость эту
Эту ночь благодарю.
И как утреннему свету
Я тебе ее дарю.

28 декабря 1981

Я красный цвет любил

Я в детстве красный цвет любил,
Любил огонь в мерцанье белом.
Томатный сок с восторгом пил
И рисовал лишь красным мелом.

Рисунков этих не найдешь следа.
Кругом метель, домов громады.
Их смыли годы – мутная вода,
Их раскололо гулом града.

Я умирал от страшной боли,
Когда железом по стеклу.
Меня водила против воли,
Когда в несбыточность влекло.

Узнав предельность доброты
Среди соблазнов и сомнений,
Завяли красные цветы
В сердцах у многих поколений.

Души моей пустынный край
Еще порою отзовется.
Воскликну я: «Не покидай!»,
И на стихи мои прольется

Печаль раздумий и тревог
Какой-то странной невидимкой.
Неутешительный итог
Подернет их прозрачной дымкой.

29 декабря 1981

«Как собака сорвался с цепи…»

Как собака сорвался с цепи,
Ошалел от свободы поспешной.
Мне на спину ярлык не лепи,
Оставайся такой же безгрешной.

Не зови мою радость изменой,
Пусть оставит тебя эта боль,
Пусть не станет полночной сиреной.
Отпусти ты ее, не неволь.

Не топчи мою душу – оставь.
Мне не надо кастрюльного счастья.
Если хочешь, сломай и расплавь.
Одного не приму – двоевластья.

3 января 1982

«Снова ночь туманит очи…»

Снова ночь туманит очи,
Снег под окнами скрипит.
Я хочу спросить у ночи,
Почему она не спит.

Почему метель кружится,
Будит сонные дома.
Почему луне не спится,
Почему не спит луна.

Тени черною толпою,
Вспоминая дни весны,
Ходят в комнате за мной,
Как и я, они грустны.

Пол не спит – старик скрипучий,
Окна сумрачно глядят.
Мои думы черной тучей
Над бессонницей летят.

Раздосадован, нет мочи,
И до утренней зари
На груди заснул у ночи.
Скука, что ни говори.

4 января 1982

Перепутал

Еще мороз и нет весны,
Ее я часто вспоминаю
И вижу творческие сны,
Жену чужую обнимая.

«Ты пришла из дальней дали…»

Ты пришла из дальней дали,
Тихо села у окна,
Но тебя уже не ждали,
Пусто, в доме тишина.

«Вечер грустный бредит тайной…»

Вечер грустный бредит тайной,
Кинул черную вуаль.
Верит он, что неслучайно
Вместе радость и печаль.
Как всегда, неразличимы,
Две сестры стучат в окно.
Осторожно, херувимы,
В моей комнате темно.

Вас давно уже не ждали,
Пусто в доме – тишина.
Вы пришли из дальней дали,
Отдохните у окна.

«Черный гроб моих воспоминаний …»

Черный гроб моих воспоминаний —
Последнее пристанище души.
Вместилище раздумий и желаний,
Огонь свечи последними туши.

Оставь со мной хоть малую надежду
На мир иной, на сладостная ночь
И не срывай с души моей одежду,
Уйди, пойми, проклятый, прочь.

Меня не научили умирать,
Да и к чему науки эти.
Тоску измерить, жалости жалеть.
Я не хочу, есть участь лучшая на свете.

К чему мне могильные муки,
Зачем мне надгробная речь?
Тревога растет от безделья и скуки.
Ржавеет любовь, мой заброшенный меч.

Чужая ива

О чем-то плачет чужая ива.
Чужая ива в чужом краю.
И сыплет горько, роняет горько
На серый камень листву свою.

О чем ты плачешь, чужая ива,
Чужая ива в ночной тиши?
Зачем ты сыплешь сухие листья
В горячий трепет моей души?

Я знаю, ива, что ты не ива,
Что твои ветви – сплетенье рук.
Напоминает мне шорох листьев
Давно забытый знакомый звук.

Я знаю, Ира была красива,
Была ты гордой, как звездный свет.
Напоминают сухие листья о том, что было,
Чего уж нет.

Без красоты

Все просто в этом мире и несложно,
Но, распаляясь, все споришь ты.
Без совести прожить на свете можно,
А как, скажи, прожить без красоты?
Она для нас, что лодка у причала,
Качается на строгих волнах лет,
Она всему конец, всему начало,
Она для нас в окошке белый свет.

И если я когда-нибудь устану,
Доверчивое сердце заболит,
Смотреться молча в эту речку стану,
Она меня от грусти исцелит.

Ни о чем не жалею

В нас самих нас всего половина.
Ты послушай, сама рассуди —
Наша юность, лихая лавина,
Отгремела уже позади.

Что осталось? Осталось немного:
Хмурый дождь и запущенный сад,
Уходящая в старость дорога.
Нам по ней не вернуться назад.

Ни о чем не жалею – сбылось
Все, о чем мы когда-то мечтали.
Нам с тобой испытать довелось
В жизни радости все и печали.

Становились сильнее и строже,
И по долгим ночам в тишине
Ты вдруг стала родней и дороже.
Где-то бродишь тихонько во мне.

Не скажу, что любовью страдаю,
Эта истина скрыта от глаз.
Просто радостно я понимаю,
Что в тебе без остатка погряз.

Тишина

О покое я мечтаю, о спасении души,
О черемухе пахучей где-то в призрачной глуши.
Пусть разбудит спозаранку небо синей вышины.
Захмелею от молчанья и безумства тишины.

Я добрей и чище стану и без лишней суеты
Выйду в рощу, на поляну, упаду лицом в цветы.
Но судьбу послал иную, прародитель мой – злодей.
Я кручусь в аду машинном, в толчее очередей.

Тишина – спасенье рядом, а попробуй-ка возьми.
Все торопятся куда-то, одинок между людьми.
Мне безмолвье недоступно, тишина не суждена.
От заводов, улиц шумных снова прячется она.

Вдохновение

Настроенье – мое вдохновенье,
Ты без света бредешь наугад.
Нипочем тебе общее мненье,
Ни к чему тебе чей-то наряд.

Не по моде убого одето,
Ты бредешь по дороге, пыля.
Песня главная наша не спета.
Не впервой начинаем с нуля.

Пусть пророчества друга зловещи,
Нас по жизни кривая несет.
Нам дорожи слова, а не вещи,
От судьбы бесконечность спасет.

Мы с тобой не увенчаны славой,
Нам дороже простые слова.
Не коснулась рукою костлявой,
Не взошла вещизма трава.

«Смозолив уставшие ноги…»

Смозолив уставшие ноги,
Покрепче, до боли губу закусив,
На камень присев у дороги,
Измерить усталость безмерностью сил.
Задумался, плечи, плечи сутуля,
Сначала о жизни, потом о себе.
А солнце, сжигая начало июля,
Железную верность хранило судьбе.

Всерьез я не верю в приметы,
Но сердцу рискованным хочется быть,
Хрипит сквозь молву и наветы:
«Не надо покоя – мне хочется жить».

«Все чаще хочется забыться…»

Все чаще хочется забыться,
В укромный уголок забиться.
От всех уйти, остановиться.
Прийти к себе и… возвратиться.

«Есть скрытый ритм существованья…»

Есть скрытый ритм существованья.
Его связующую нить,
Все наши встречи, расставанья
Вдруг разучились мы ценить.

Измяв бессонницей подушку,
Скучаем в дедовой избе.
Воспринимаем как игрушку
Бездомный ветер на трубе.

Глаза набухли синей влагой,
Застыла копоть на печи,
А нас влечет незримой тягой
Растаять, спрятаться в ночи.

Могильный холм на косогоре.
Все не во сне, все наяву.
Тоска безмолвная во взоре
Роняет листья на траву.

Все тот же мир, и мы все те же,
И в том же ритме вечера,
Но вспоминать гораздо реже
Мы стали прошлое – вчера.

«Люблю, когда зима…»

Люблю, когда зима,
Когда морозом воздух скован.
Когда твердишь ты: «Я сама»
И каждый шепот согласован.

«Нужен смелости достаток…»

Нужен смелости достаток,
Чтоб черпать из колодца слов.
В годину мрака и упадка,
Во времена смятения голов.

Вдруг потерялись с миром связи.
Ищу начало этого пути.
Душою зачерпнул дерьма и грязи,
Где спрятаться, куда уйти?

А все идет от пониманья
Своей причастности к дождю.
От пустоты и состраданья
К тому, что я уже не жду.

«Я лишь себя любил всегда…»

Я лишь себя любил всегда,
Лелеял, от беды спасая,
Но мстят нещадные года,
За пятки голые кусая.

Не убежать – печаль настигла.
Расплата за любовь горька.
И сердце ту любовь постигло,
Как берег познает река.

«Накинул вечер черную вуаль…»

Накинул вечер черную вуаль,
Ворчит луна, туманом очарована.
Неразлучимы радость и печаль,
Обручены, молчаньем скованы.

Гоню печаль – уходит радость.
С тревогой жду ее опять,
А на душе лишь мрак и гадость.
От скуки снова лягу спать.

«Скучно жить на свете оттого…»

Скучно жить на свете оттого,
Что река с излучиной лукавой
Далека от дома моего
И не проплывает павой.

«Ох ты, степь моя, степь широкая…»

Ох ты, степь моя, степь широкая,
Нет конца тебе и начала нет,
Как девчоночка синеокая
Ты влечешь меня много лет.

«Кривая линия судьбы…»

Кривая линия судьбы
Везет меня по бездорожью.
Встаю, пугаясь, на дыбы,
Переполняюсь внутреннею дрожью.

«Не надо никогда писать стихов…»

Не надо никогда писать стихов,
Не изведав горький запах лета,
Не услышав пенья петухов.
Не тверди, что песня спета.
Лучше ты тихонько помолчи,
Лучше слушай сердцем соловья,
А от вдохновенья выброси ключи.

«Ухожен и прибран на вид…»

Ухожен и прибран на вид,
Надменен, как пожарный щит.

«Один остался шаг…»

Один остался шаг,
Всего лишь ночь осталась.
Смеется месяц – маг,
Над кучею исписанных бумаг.

«Я думал, что всему конец…»

Я думал, что всему конец,
Что ты ушла с рассветом,
Когда надела свадебный венец,
Глаза лучились мягким светом.

Прошел десяток лет,
И стали мы другими с виду.
Ты пронесла в глазах тот свет,
А я несу в душе обиду.

Но хочется ошибки нам исправить
И новыми сознанье наградить.

Жеребячья судьба

(Пародия на стихотворение «Верю коню»

Леонида Додина)

Лошадям лишь только верю,
Буду век стоять на том.
Для меня конюшни двери —
Это двери в отчий дом.

Нету выше наслажденья,
Чудным запахом дышу.
Каждый день со дня рожденья
Ем овес, стихи пишу.

Если стойло я покину,
Не смогу прожить и дня.
Захирею, сдохну, сгину,
Злого конюха виня.

Выйду молча на дорогу,
Уши острые прижав,
И зачахну понемногу,
На прощание заржав.

Пусть поэт я был хреновый,
Не смотрите свысока,
Постелите в гроб сосновый
Мне попону рысака.

Старики

Они на диком полустанке
Встречать ходили поезда,
Букет цветов в стеклянной банке,
В холодных каплях провода.

Я сплю, я слушаю, читаю…
Колокола, движенье, звон.
Я ничего о них не знаю,
В гуденье, в грохот погружен.

Лязг буферов, туман простора,
Зари малиновой эмаль.
Глаза кошачьи светофора,
Чего-то нет, чего-то жаль.

Смятенный ропот слов забытых
Через порог из-за дверей.
На письмах, штемпелем пробитых,
Мольба вернуться поскорей.

Но дождь опять свисает с тучи,
Все лица стерты рукавом,
И обстоятельства живучи,
И нет кого-то за столом.

Дома, селенья, полустанки.
Не знаю, вспомню ли когда.
Букет цветов в стеклянной банке
И в серых каплях провода.

«Заточен я в сегодняшнем дне…»

Заточен я в сегодняшнем дне,
Душа окольцована бытом,
Но где-то таится на дне
Память о чем-то забытом.
«Кто ты?» – себя спрошу,
Не узнавая лица
Того, что в душе ношу.

«От себя мне не стало житья…»

От себя мне не стало житья,
Я мальчик теперь для битья.

«Кто прав, а кто неправ…»

Кто прав, а кто неправ,
Решим не мы,
А родовые муки трав.

«Помню вечер я, помню ласковый…»

Помню вечер я, помню ласковый,
Да и глаз твоих не забыл.
Ты далекой стала сказкой,
То ли выдумка, то ли боль.

«Муза с арифмометром в руках…»

Муза с арифмометром в руках.
Квадратные корни рифм.
Все измеряем термометром.
Чувствительность – бледный миф.

Открылся на лирику спрос.
Душа – что замочная скважина,
На все есть ответ, был бы вопрос.
Любовь же слюнями изгажена.

К чертям конъюнктуру.
Здесь все потребляется.
Даешь всеобщую культуру,
Успех обещается.

Низводим Пушкина до интерьера.
Нужен черный коленкор.
Телевизор, квартира, карьера —
Для культуры огромный простор.
Пусть любовные интрижки
Не считаются грехом.
Собиратели сберкнижки
Гордо ходят петухом.

Завлекательны сюжеты,
Словоблудие в чести.
Прямо в дом из оперетты —
Пошлость в дом к себе пусти.

Сочинение психоза,
Нагнетание тоски.
Лезут прямо из навоза
Чтива пошлого куски.

«Ты синицей влетела в окно…»

Ты синицей влетела в окно,
Я шелками его занавесил.
Стало пусто вокруг и темно,
Мир цветной, почему ты невесел?

«Я знаю людей так до спешки охочих…»

Я знаю людей так до спешки охочих,
Что у них от покоя болит голова.
Они многие тысячи глупостей прочих
Облекают в чужие слова.

«Быстрее, быстрее, быстрее…»

Быстрее, быстрее, быстрее…
Мы все на глазах у травы стареем.

«Дождевые капли прыгали…»

Дождевые капли прыгали
Прямо ли, криво ли.

«Чернеет вдали лесок…»

Чернеет вдали лесок,
Но кровь не впитал песок.

Урок понимания

(Пародия на стихотворение Сергея Коробицина «А я лежу все в жизни понимая»)

А у меня окно на потолке,
И я лежу, все в жизни понимая.
Стихов полста припрятано в чулке.

Моя дорога – самая прямая.
Могу постигнуть логику вещей,
Раскрыть любые тайны мирозданья.
Я обхожусь без лома и клещей.

Вот вам урок такого понимания.
Учитесь лежа звезды понимать.
Мой метод прост, доступно гениален —
Как можно чаще падать на кровать.

В пуховики, в перины ваших спален.
Не раздеваясь, сняв один сапог,
Ложиться можно на пол, где приспичит.
Придет к вам пониманье как итог.

Пускай в висок невежда пальцем тычет.
Вы не копите злости и обид.
Пусть вас червяк сомнения не гложет.
Отбросьте скромность ложную и стыд.
Мой инструктаж, надеюсь, вам поможет.

«Рано утром, спозаранку…»

Рано утром, спозаранку
Моя комната тесна.
Завела капель шарманку —
У меня в гостях весна.

Пол усыпан весь цветами
Ярких солнечных лучей.
По секрету только с нами
Под окном журчит ручей.

В этот час и в эту пору,
Как сердитый добрый врач,
Зашагал по косогору
В черном фраке старый грач.

Так зачем же хмурить брови?
Улыбнись, честной народ.
Стал уже алее крови
Синеглазый небосвод.

За весной торопит лето
Терпким медом и жнивьем,
Встретить все, что не пропето,
Все, чем мы с тобой живем.

«Не могу молчать, не стану…»

Не могу молчать, не стану,
Хоть поэтом не рожден,
Песни петь не перестану,
Это нужно – убежден.

Обожгли горшки не боги.
Руки, ноги, голова…
Вдаль пойду я по дороге
В песню складывать слова.

Этих слов искать не надо,
Моя истина в простом:
Отчий край – моя отрада,
Моя музыка о нем.

О родных полях и пашнях,
О березах над рекой,
О моих кремлевских башнях,
О колосьях под рукой.

Обо всем, что с детства свято,
Обо всем, чем дорожу,
В этой песне я, ребята,
Всем на свете расскажу.

Пусть она летит по свету
И расскажет всем о том,
Что нигде покуда нету
Лучше края, чем мой дом.

5 февраля 1983

«Серебрятся звезды над порошею…»

Серебрятся звезды над порошею,
Стынут листья, остывает май.
Расскажи мне что-нибудь хорошее,
Только прошлое, прошу, не вспоминай.

Это в нас оно живет и умирает,
Как огонь в остывшем очаге.
Будто снег в ладонях жарких тает,
Растворяясь в дальнем далеке.

Ни к чему тревожить, все напрасно,
Не вернется прошлое, поверь.
Все прошло, забыто и прекрасно.
Распахни для будущего дверь.

Поделись со мной своею ношею.
Руку мне на счастье свою дай
И послушай что-нибудь хорошее,
Только прошлое, прошу, не вспоминай.

5 февраля 1983

«Она свой возраст не скрывала…»

Она свой возраст не скрывала,
Себя как книгу раскрывала.
По страницам строкой бежала.
Все, казалось мне, мало, мало…

Осень шизофрении

Все садовники усталые
Сыплют листья шестипалые
На лавровые венцы,
На лачуги, на дворцы.

Все карманы листвой набиты,
Все живые давно убиты.
Лишь заржавленный скупец
Все визжит: «Конец, конец!»

Небо ахнуло, зарычало,
Это было концом начала,
Кто-то шкуру сдирает с неба,
Кто-то просит у неба хлеба.

Мышиными крыльями машут
Сверхракеты в мозгу глупца.
Мертвый ветер завывает,
Лишь у смерти не бывает

Ни начала, ни конца.
Шлет невидимых гонцов.
Как легко отговориться,
Продолжают ночью сниться

Сны чужие, чей-то смех.
Смерть уравнивает всех.
Что ни день – землетрясенье,
Чье-то горькое паденье.

Гибнут люди, корабли.
Содрогание земли,
Но плывут во мне куда-то
Черной клиника палата,
Корабли, которых нет,
И такой же черный свет.

Март 1983