Больничная палата маленькой районной больницы. Три койки, тумбочки, холодильник, стул, стол. На одной из коек лежит пожилая женщина Лариса Ивановна. Ей очень тяжело, и она стонет от боли.

На другой койке лежит молодая беременная девица Вера. Она закинула ноги выше головы и смотрит в потолок.

На стуле, положив нога на ногу, сидит Любаша, и листает глянцевый журнал.

В палату решительно по-хозяйски входит Зинаида Карловна, врач. Она в белом халате, у неё в руках медицинские карты больных.

Любаша откладывает журнал, вскакивает и насторожено смотрит на врача.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. У нас обход! Все больные должны быть на своих местах! (Осматривается) Я ваш лечащий врач Зинаида Карловна.

Любаша суетливо бежит и садится на свою кровать.

Зинаида Карловна берет стул и садится у кровати Ларисы Ивановны.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Здравствуйте, Лариса Ивановна. Как у вас дела?

ЛАРИСА ИВАНОВНА. (Стонет). Ой! Болит, доктор. Сил нет, как болит!

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Знаю, что болит. Я спрашиваю, есть какие-то изменения? Одышка, температура, головокружение?

ЛАРИСА ИВАНОВНА. Всё есть. Я даже вставать не могу, падаю сразу…

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Это нормально. Так и должно быть при вашем заболевании.

ЛАРИСА ИВАНОВНА. И болит очень.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Понимаю, но что я могу сделать?! Мы вас лечим, как можем! Таблетки даём и от язвы, и от гастрита. Лекарства сейчас дорогие, сами знаете. У нас всё по нормативам. Если у вас родственники приличные есть, то пусть они о вас позаботятся. Я могу помочь за деньги приобрести более сильные лекарства, каких нет в больнице. Решайте…

ЛАРИСА ИВАНОВНА. У меня никого не осталось. Муж год как помер. Сын в Чечне погиб.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Тогда придётся потерпеть.

ЛАРИСА ИВАНОВНА. Одна я на белом свете. Зажилась вот лишнего. Помирать пора.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Кому и когда умирать это не вам, а нам решать. Рано такие выводы делать. От язвы и от гастрита люди сейчас не умирают.

ЛАРИСА ИВАНОВНА. Так ведь жить уже нет сил. И по мужикам своим я соскучилась. Пора мне к сыну и мужу, туда…

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Хватит капризничать. Я вам какие-нибудь простенькие обезболивающие пропишу. Попьёте – сразу легче станет.

Зинаида Карловна встаёт и пересаживается к кровати Любаши.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Что у вас?! Вы кто? По направлению госпитализированы?

ЛЮБАША. Я – Любаша. Можно просто по имени. В моём возрасте можно без отчества.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Странное какое-то направление у вас! Госпитализированы в нашу районную больницу из областного центра? И диагноз невнятный!

ЛЮБАША. Ой, доктор! У меня тоже всё болит. И тут болит, и тут болит! А здесь вообще – очень болит! Это у меня от работы наверно. Перетрудилась я сильно…

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Что прямо так везде и болит?!

ЛЮБАША. Ага! Везде! Меня надо всесторонне обследовать. Основательно и во всех местах! И деньги у меня на лекарства есть. Об этом не беспокойтесь.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Хорошо, посмотрим. Я сделаю назначения на анализы. Попробуем выяснить, почему у вас всё и везде болит.

ЛЮБАША. Ага! И вы хорошенько посмотрите. Без спешки. Я долго тут готова лежать.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Долго нельзя. У нас всё по нормативам. На каждое заболевание определён свой срок койко-дней.

ЛЮБАША. (Доверительно). Доктор, если вам что-то нужно, помощь какая-нибудь, то вы только намекните! Я могу постараться для вас…

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Мне ничья помощь не нужна! Я сама свои проблемы решаю. Это у меня все помощи ищут и просят!

ЛЮБАША. Но я знаю, точно знаю, что у меня самое тяжёлое заболевание. То, на которое больше всего койко-дней положено.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Откуда вы это знаете? Вы врач?

ЛЮБАША. Чувствую, доктор. Всем организмом чувствую, что самое тяжёлое!

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. (С возмущением). Больные такие грамотные стали! Лучше врачей разбираются, как их надо лечить. Сделаем анализы – тогда увидим, что у вас за болезнь.

Зинаида Карловна переходит к кровати беременной Веры. Вера, не меняя позы, безразлично смотрит на врача.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Что у нас здесь?

Изучает бумаги, с возмущением смотрит на Веру.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Беременная на сохранение?! Почему ко мне в палату? Почему не в родильное отделение?

Вера вяло и недовольно окидывает взглядом врача, опускает ноги и садится на кровати. Достаёт жвачку из упаковки и засовывает её в рот.

ВЕРА. Сказали, что в родильном мест нет. Там в коридоре уже лежат и трубу прорвало. Поэтому меня сюда положили временно. Мне ещё до родов далеко.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Безобразие! Совсем охамели. У меня терапия, а мне роженицу подсовывают. Как не стыдно?!

ВЕРА. (Злобно). Почему мне должно быть стыдно?! Это ваши врачи решали. Я вообще рожать не хочу. Сделайте мне аборт – я вам только спасибо скажу. Мне это дите никаким боком не нужно.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Зачем тогда забеременела?!

ВЕРА. Так получилось! По залёту.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Думать надо было, когда гуляла! Сейчас с таким сроком тебе никто прерывать беременность не станет. Даже за большие деньги. Нам криминал не нужен. А в больницу зачем легла?

ВЕРА. В поликлинике предложили я и согласилась. Я нигде не работаю, а жрать хочется. И отдохнуть надо. Я устала с пузом таскаться. Все парни от меня рожи воротят, как от уродины. Пока не рожу – никакой нормальной жизни не будет. Лучше на государственных харчах поваляться. Когда от пуза освобожусь, тогда наверстаю упущенное.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Тогда, милая, у тебя миллион других забот появится. Кормить, обстирывать, растить. Не до гулянок будет!

ВЕРА. Это мы ещё посмотрим. Для этого государство есть. Сдам его в дом малютки, пусть Президент о дите заботится. Они вон по телику врут, что рождаемость им нужна. Вот пусть моего и растят.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Значит, ты решила от ребёнка отказаться?

ВЕРА. Я его не заказывала. Поэтому и получать не собираюсь. Была бы возможность – я бы и не рожала.

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Понятно. Как только родовое отделение примет тебя, чтобы ноги твоей в моей палате не было!

ВЕРА. Ага, разбежалась! Если положили в больницу, то кормите, поите и не вякайте! Это ваша обязанность. А в каком отделении лежать – мне по барабану!

ЗИНАИДА КАРЛОВНА. (С возмущением). Не больница, а проходной двор какой-то! Всякую шпану на лечение кладут. Возись с ними, нянькайся за смешную зарплату. Порядок в палате наведите! Я санитарку сейчас пришлю. Чтобы у меня палате всё блестело!

ЛЮБАША. Сделаем! Вы не волнуйтесь, пожалуйста!

Зинаида Карловна уходит.

ЛАРИСА ИВАНОВНА. (Со стоном к Вере). Как-звать-то тебя доченька?

ВЕРА. Веркой все зовут.

ЛАРИСА ИВАНОВНА. Имя, какое хорошее, Вера, Верочка, Верунька. Как же ты решила от ребёночка отказаться. Ведь это твоя кровиночка, твоя родненькая малюточка!

ВЕРА. Что я дура?! Отец ребёнка признавать не хочет, а я должна всю жизнь теперь горбатиться? Почему отцов, которые своих детей бросают, никто не осуждает? А матерей, что ещё пожить нормально хотят и не нагулялись – все готовы со свету сжить? Где справедливость?

ЛЮБАША. Это точно! Мужики часто пользуются неопытностью женщины в корыстных целях для самоудовлетворения. И справедливости в этом мире нет. Я вот тоже столько для людей добра сделала. И никакой благодарности в итоге! Одни гадости и претензии…

В палату входит прихрамывающая убогого и невзрачного вида санитарка Анечка с ведром и шваброй. Начинает прибирать палату.

АНЕЧКА. Здравствуйте. Можно я приберусь немного?

ЛЮБАША. Давай по-быстрому. А то врач ругалась. И мне постель заправь красиво.

ВЕРА. Стерва она, эта врач.

ЛЮБАША. Стерва или нет, а ссориться с ней не советую. Иначе вылетишь из больницы за нарушение режима. Кто тебя тогда кормить будет? Сама сказала, что жрать хочется.

АНЕЧКА. Зинаида Карловна – женщина суровая. Но ругать её не надо. Ей ведь тоже не сладко здесь работать. Больница маленькая, в нашем отделении всего пять женских палат и пять мужских. Заболевания у всех разные, а специалистов нет. Больные лежат вперемешку. Ей приходится во всех болезнях разбираться. Это сложно…

ЛЮБАША. Чего ты её защищаешь? Она тебе родственница?

АНЕЧКА. Нет. Я здесь только третий день работаю. Я сирота. Когда бабушка умерла, я оказалась на улице. Без дома и пропитания. Зинаида Карловна меня на работу взяла и разрешила жить в кладовке.

ЛЮБАША. Плохо, что не родственница. Помогла бы мне с ней договориться. Ладно, сама всё решу.

ВЕРА. Всё равно врачиха – дрянь. Была бы нормальная – согласилась бы мне аборт сделать. А так придётся рожать…

АНЕЧКА. Аборт – это грех.

Анечка подходит к Вере и внимательно ласково на неё смотрит.

АНЕЧКА. Можно я твой живот потрогаю?

ВЕРА. Это зачем?

АНЕЧКА. Хочу твоего ребёночка почувствовать.

ВЕРА. (Смеётся). Трогай, мне не жалко.

Анечка кладёт руки на живот Вере и закрывает глаза. Её губы что-то тихо шепчут.

Вера с удивлением смотрит на Анечку.

Любаша с любопытством подкрадывается и заглядывает через плечо Анечки.

Анечка открывает глаза и с улыбкой говорит.

АНЕЧКА. Девочка будет. Красивая такая, чёрненькая и умная.

ВЕРА. Ты откуда знаешь? Ты что – ходячий рентген-аппарат?

АНЕЧКА. Знаю! Нельзя тебе аборт делать. Надо рожать и растить потом дочку. Это твоя главная радость в жизни будет. Самое большое твоё счастье!

Вера отталкивает руки Анечки.

ВЕРА. Иди ты! Если такая умная – себе ребёнка засади, и сама его расти. Все советы дают! Если ваши поучения в деньги перевести, то я миллионершей стану!

ЛЮБАША. Я тоже считаю, хотите мне помочь – не морочьте голову советами, а дайте деньгами.

Лариса Ивановна стонет.

АНЕЧКА. (Вере). Тебе доченьку Бог послал. Нельзя от Божьего дара отказываться!

ЛАРИСА ИВАНОВНА. Правильно девушка говорит. Верочка, дорогая, одумайся. Рожай и расти своё чадо.

ВЕРА. Да пошли вы! Надоели! Заткнитесь!

Вера надевает наушники и включает плеер.

ЛЮБАША. Чего к девке пристали? Как захочет, так и сделает. Это её ребёнок, а не ваш. Я тоже не люблю, когда посторонние свой нос в мои дела суют. Есть такие любопытные люди, что им самое большое удовольствие в чужих проблемах копаться. Вот ты простая санитарка. Как ты узнала, что у неё будет девочка, да ещё и чёрненькая?

АНЕЧКА. Меня бабушка научила. Руки класть и молитву читать. Дальше всё само происходит.

Любаша толкает в бок Веру и ожидает от неё поддержки. Вера недовольно сдвигает наушники на шею.

ЛЮБАША. (Анечке). Ты хочешь сказать, что ты – экстрасенс?

АНЕЧКА. Никакой я не сенс и не экстра. Я не знаю, что это такое. Моя бабушка всегда в Бога верила и меня в вере воспитала. Она говорила, что к людям надо с любовью относиться и любовь свою всем дарить искренне, от души.

ЛЮБАША. Если ты такая необыкновенная, то, может, и от болезней лечить умеешь?

АНЕЧКА. Я обыкновенная и лечить не могу. Но помочь человеку и облегчить его страдания, боль снять – иногда получалось. Искренняя и честная молитва, если она из сердца идёт – большая сила!

ЛЮБАША. Тогда покажи нам какой-нибудь фокус. Вот на старушке, на Ларисе Ивановне, например!