Read the book: «Профессиональные иностранцы. Часть 1. Легенда о нити судьбы»

Вступление

В феврале 2014 года мировые информационные агентства облетела информация следующего содержания:

«В США разразился новый шпионский скандал. Руководство ЦРУ публично признало крах программы "Инициатива глобального развёртывания" (Global Deployment Initiative – GDI). Эта программа работала более десяти лет, на неё было потрачено более трёх миллиардов долларов США. Более пяти тысяч секретных агентов американских специальных служб останутся без финансирования».

Эти самые мировые информационные агентства, впрочем, как и российские их аналоги, забыли сообщить, что это не единственная в США программа, предназначенная для найма и содержания секретных агентов (нелегалов – в настоящей (русской) терминологии).

Позднее один американский известный эксперт внешней разведки справедливо написал в газете «Нью-Йорк Таймс» (The New York Times):

«Секретный агент (нелегал) – это элита разведки, требующая тонкой и только индивидуальной работы. Таких людей готовят и внедряют годами. Немудрено, что ЦРУ, пойдя на сильные упрощения, набрав пять тысяч дилетантов, не знающих глубоко страны своего пребывания, не владеющих на должном уровне нужным языком, пришло к самым печальным выводам, и сейчас ЦРУ и иные секретные службы США вернулись к традиционным правилам, но быстро исправить допущенные ошибки не получится».

У нас в стране тоже были трагические дела по этому направлению.

Служба внешней разведки по указанию её главы, уважаемого Сергея Нарышкина, опубликовала информацию об ИНО – это Иностранный отдел, предшественник Первого главного управления (ПГУ) КГБ СССР и современной СВР:

«Тяжёлым испытанием для службы стали "чистки" в 1937–1938 годах, когда из 450 сотрудников ИНО, включая загранаппарат, были репрессированы 275 человек, то есть более половины. Репрессии обескровили разведку. В 1938 году был отмечен неслыханный факт: в течение 127 дней подряд из ИНО руководству страны не было доложено ни одного информационного сообщения».

О масштабах сталинских репрессий в Разведывательном управлении штаба РККА (предшественник Главного разведывательного управления нашего Генштаба) достоверных сведений от самого ГРУ Генштаба до сих пор нет. Но по одному из источников известно, что:

«В ходе чисток 1937 года Разведывательное управление штаба РККА было уничтожено полностью, вплоть до уборщиц туалетов и поварих».

Сталинские репрессии в СССР очень сильно ударили по советской нелегальной резидентуре за рубежом.

Наш один из самых знаменитых нелегальных военных разведчиков Рихард Зорге тоже был под угрозой сталинских репрессий.

С ноября 1929 года Рихард Зорге (Рамзай) по заданию Разведывательного управления штаба РККА успешно выполнял задачи за границей. С сентября 1933 по октябрь 1941 года Рихард Зорге – резидент нелегальной советской военной разведки в Японии.

Во второй половине 1937 года И. Сталин принял решение об отзыве Рихарда Зорге и ликвидации всей его резидентуры, состоящей из 32 агентов. Это решение Сталина, к счастью, через несколько месяцев всё же было отменено – редкий случай. Сейчас мы знаем, что отмены этого решения добился исполняющий обязанности начальника Разведывательного управления штаба РККА.

Тем не менее таким образом всё-таки удалось спасти резидентуру Рихарда Зорге. Впрочем, самого исполнявшего тогда должность начальника Разведывательного управления штаба РККА арестовывают чуть позже, в 1938 году, по обвинению в шпионаже и в участии в военно-фашистском заговоре в РККА и вскоре расстреливают.

В ответ на информацию об аресте начальника Разведывательного управления штаба РККА Рихард Зорге отправил И. Сталину личное сообщение, в котором указал, что готов вернуться в СССР.

Известно, что Сталину о сообщении Рихарда Зорге доложили, но оно осталось без внимания тогдашнего руководителя СССР.

Историю Рихарда Зорге в обязательном порядке изучали в самом начале обучения все слушатели Военной академии Советской армии (ВАСА, позже ВДА – Военно-дипломатическая академия).

Мы тоже вернёмся к его истории, но чуть позже. Для нашего повествования она имеет очень важное значение.

Сейчас, в начале повествования, лишь отметим, что и в американской, и в российской внешней нелегальной разведке очень хорошо понимают, что «секретный агент (нелегал) – это элита разведки, требующая тонкой и только индивидуальной работы. Таких людей готовят и внедряют годами».

Это рассказ о том, как могло быть на самом деле то, чего не было на самом деле. Или всё-таки было?

Повесть о людях, прототипы которых могли быть в реальности. Нужно совсем немного воображения и гораздо больше желания, чтобы понять и подумать о технологиях работы разведки в недавнем прошлом (в историческом смысле).

Эта повесть для подготовленного читателя, то есть для тех, кто уже хорошо знаком с творчеством Виктора Державина, и для тех, кто желает узнать о Елене Гавриловой больше и подробнее.

«Нелегал – это офицер советской разведки, находящийся на оперативной работе за рубежом и выдающий себя за гражданина страны пребывания либо за иностранца. Основная работа нелегала – вербовка агентов, имеющих доступ к секретной информации или к интересующим советскую разведку объектам» («Энциклопедия шпионажа», США).

Генерал-майор Юрий Дроздов, бывший начальник Управления «С» Первого главного управления КГБ СССР, говорил:

«Разведчиком-нелегалом может стать далеко не каждый. Профессия требует высокого уровня развития мышления, памяти, интуиции, способности к овладению иностранными языками, воли и эмоциональной устойчивости, которые позволяют сохранять интеллектуальный потенциал в стрессовых ситуациях и переносить без ущерба для здоровья постоянное психическое напряжение».

Советская разведка, а позднее российская разведка вынуждена была поставить практически на поток обучение разведчиков-нелегалов и их дальнейшее активное использование. Огромную помощь в этом направлении сыграл действительно многонациональный состав народов, населявших СССР, позднее Россию. Наши сограждане различных национальностей быстрее обучались новой профессии, название которой «иностранец», под боевые задачи в конкретных странах.

Сначала отбор. Есть критерии. В Службе внешней разведки они одни, в Главном разведывательном управлении Генштаба они другие, но в обоих ведомствах они постоянно совершенствуются.

С 2003 года Федеральная служба безопасности тоже имеет право вести разведывательную деятельность, но только во взаимодействии с органами внешней разведки Российской Федерации и в соответствии с Федеральным законом «О федеральной службе безопасности» по отдельным соглашениям с этими органами разведки. Ничего не поняли?

Американские эксперты в области нелегальной разведки пишут, что:

«ФСБ имеет право вести разведывательную деятельность там, где СВР и ГРУ до 2022 года не имели права вести разведывательную деятельность, то есть в странах бывшего СССР (включая Украину), но за исключением Литвы, Латвии и Эстонии».

В ФСБ свои критерии отбора, которые нацелены на свои очень важные задачи.

В СВР и ГРУ всегда всё начиналось с отработки легенды прикрытия, отработки биографии того человека, которым будущему разведчику-нелегалу предстояло стать.

Часто в практической работе наши разведчики-нелегалы, работавшие под легендой умершего или несуществующего человека, попадали в поле зрения местной контрразведки и подвергались скрытой проверке, как правило, через своих агентов, которые тоже очень профессионально входят в контакт и умеют поддерживать общение. Наш разведчик, конечно же, должен безошибочно назвать ступеньку на входе в свою среднюю школу, которую каждый год безуспешно ремонтируют и на которой легко можно подвернуть ногу.

Не все наши разведчики-нелегалы и не всегда могли успешно пройти такие испытания. Это было больным местом всей советской нелегальной внешней разведки.

После развала СССР в новой России появились совершенно новые возможности, и наша внешняя разведка эти возможности не упустила. Прежде всего процесс внедрения наших разведчиков претерпел быстрые и нужные изменения, уже запоздавшие к тому времени.

Ещё одним острейшим и тяжелейшим вопросом для всей советской нелегальной разведки был вопрос обучения и дальнейшего развития способностей разведчика-нелегала заработать деньги. Очень тяжело было обучить советского человека менеджменту, особенно маркетингу, а также искусству грамотного ухода от налогов и вообще всему тому, что требуется от предпринимателя.

Были, конечно, среди наших разведчиков-нелегалов очень талантливые и способные люди.

К примеру, Ирина Каримовна Алимова – актриса «Узбекфильма» (кстати) и её талантливый муж.

Эта семейная пара в 1954–1966 годах были разведчиками-нелегалами на территории Японии. Они стали первыми в послевоенные годы советскими разведчиками, организовавшими разведывательную сеть в Японии.

Из Китая пара перебралась в Киото, а оттуда переехала в Токио, где они купили двухэтажный дом. Позже открыли собственный магазин. Они зарабатывали деньги на продаже женской одежды (платьев, блузок, юбок), украшенной узорами, которые вышивала лично Ирина Каримовна. Ещё позже они открыли импортно-экспортную фирму «Энвер, Мухит и Ко» для продажи одежды.

Ирина Каримовна очень долго находилась в сильном нервном напряжении, и центр принял решение об эвакуации семьи из Японии через Европу. Всё прошло удачно. Муж Ирины Каримовны продолжил службу в каких-то странах Азии, уволился в звании полковника. Ирина Каримовна уволилась в звании майора и жила в Москве.

Но есть много таких примеров, когда наши разведчики-нелегалы не смогли проявить себя в бизнесе, не смогли сделать карьеру по найму, поэтому, как правило, не смогли завязать нужные связи и достичь требуемого от них уровня добывания информации.

В новой России уже в самом начале девяностых годов наши органы внешней военной разведки попытались решить эти заскорузлые проблемы.

Читатель уже познакомился с тем, как это могло быть, на примере Виктора и Вильте. Но были и совсем другие подходы. О них вы узнаете на другом примере.

Глава 1

Елена Гаврилова.

Мои родители родились в городе Энгельсе Саратовской области в конце тридцатых годов прошлого века.

Здесь же родился в 1934 году знаменитый композитор Альфред Шнитке. Он был старшим сыном в семье журналиста и русско-немецкого переводчика Гарри Шнитке и его жены, преподавателя немецкого языка, Марии Фогель.

Фамилия Фогель была очень распространена среди русских немцев в Поволжье, как следствие, потом в Сибири, как в западной, так и в восточной, и в южной (север Казахской ССР), и вообще в советской Средней Азии. Будем считать, что после того как я вышла замуж, то тоже стала носить эту фамилию.

Я родилась в прекрасном городе под названием Петропавловск-Камчатский. Моим родственникам посчастливилось уехать из Восточной Сибири на Дальний Восток.

Природа на Камчатке прекрасная, и любой может в этом убедиться, посетив полуостров или посмотрев документальный фильм.

Город Петропавловск-Камчатский ужасен. Но люди, живущие в нём, прекрасны.

Петропавловск-Камчатский – портовый город. Морской порт – это фактически огромная промышленная зона, которая начинается совсем недалеко от центра города. В городе всегда были разбитые дороги, отсутствие тротуаров, бесконечные ужасные заборы с колючей проволокой, отвратительное освещение, а часто его полное отсутствие. Казалось бы, что невозможно влюбиться в этот город. В городскую среду, действительно, невозможно было влюбиться, и это чувство разделяли со мной все мои одноклассники. Но… Отвратительная городская среда возбуждает огромную тягу к вечно красивой, великолепной природе Камчатки.

В Петропавловске-Камчатском у горожан было всё так и устроено: нужно отвлечься от разрухи – выезжай срочно за город, любуйся великолепными природными пейзажами.

Во времена моей школьной юности уже казалось нормой, когда в городе тебя окружают облупившиеся фасады, эти ужасные гаражи, какие-то бесконечные сараи.

Особенно тяжело морально становилось зимой. Дело в том, что в городе зимой посыпали дороги чёрным вулканическим песком, поэтому в холодное время года весь город выглядел чёрным. Депрессия…

Нет. Не было у горожан такого явления, насколько я помню, и причина этому – сибирский характер.

Решающий вклад в формирование сибирского характера сыграл суровый климат этих мест, который привил местным жителям стойкость, выносливость, терпеливость и самостоятельность.

Отличительными чертами дальневосточников считаются приспособляемость к условиям жизни, смелость, стойкость, трудолюбие и взаимовыручка. Характерными чертами жителей Камчатки, Сахалина и всех сибиряков являются честность, порядочность, умение держать слово, бережливость, аккуратность, расчётливость.

Я любила Камчатку, но очень хотела после школы уехать в европейскую часть России, мне хотелось современной молодёжной городской среды.

Поэтому после окончания школы уехала к бабушке в Иваново поступать в Ивановский энергетический институт, которому к этому моменту в 1992 году был присвоен статус государственного технического университета.

Исторический Иваново – это кольцо проспекта Ленина и Шереметьевского проспекта. Только тут находятся исторические здания, имеющие архитектуру. Всё остальное – это опостылевшая хаотичная советская застройка из панелек и серых пятиэтажек. Поэтому я со своими сокурсниками очень часто совершала короткие туристические поездки в Горький, Москву и даже в Ленинград.

Тогда у меня появилась мечта выйти замуж и жить в Москве или в Ленинграде. Но… Иваново имеет клеймо «город невест». Ничего не получилось. Точнее, я тогда не нашла в своём окружении никого, с кем хотела бы прожить интересную и счастливую жизнь.

Поэтому после окончания университета вынуждена была вернуться в Петропавловск-Камчатский, так как уже отменили обязательное распределение после вуза, а отец, в свою очередь, нашёл знакомых и обещал гарантированное трудоустройство по специальности, что для меня было очень важным.

Окунувшись опять в городскую среду Петропавловска-Камчатского, я оказалась в плену мрачных мыслей о своих перспективах.

Через несколько месяцев я пришла к решению, что вскоре обязательно уеду в Москву.

Тогда это явление называлось «в никуда».

Попробую свои силы в столице.

Несмотря на решительные протесты моих родителей, пойду на риск и испытаю себя. Мысленно уже составила себе план, без конца и без края мечтала.

Однажды…

Случайно познакомилась с Александром.

Это произошло на природе. Я выехала на природу вместе с подругой и её мужем в воскресенье на шашлыки.

Неподалёку от нас чуть позже расположилась большая компания мужчин и женщин. Через короткое время мы все познакомились и объединили мероприятие. Почти сразу выяснилось, что в этой компании офицеры нашего Тихоокеанского флота со своими жёнами и подругами, у кого они были.

У Александра не было ни жены, ни подруги.

Капитан-лейтенант Александр Фогель, который служил неподалёку, в Вилючинске, на военно-морской базе Тихоокеанского флота.

Вскоре мы сыграли с ним небольшую свадьбу. В следующем году у нас родилась дочь.

В сентябре 1994 мы оба приступили к учёбе в Военно-дипломатической академии (ВДА) в Москве, в той самой так называемой «консерватории» (на жаргоне военных разведчиков).

Сначала для учёбы в ВДА был отобран мой муж, а следом и я тоже. Но не всё так просто. Точнее, всё по порядку.

Сашу заранее отобрали в качестве кандидата, он прошёл собеседования и иные обязательные мероприятия. Но ему объяснили, что решение по нему будет принято только после его женитьбы, после собеседования с его будущей женой, так как в то время неженатых офицеров в «консерваторию» не брали.

Сашу предварительно отобрали ещё до знакомства со мной, и он был в полном отчаянии от того, что не мог найти девушку, подходящую на должность жены его высокоблагородия капитан-лейтенанта Александра Фогеля, но тут подвернулась я.

Позже я узнаю от него, что после знакомства со мной он вздохнул с облегчением, так как очень хотел уехать учиться в «консерваторию».

Саша сообщил о знакомстве со мной в установленном для этого случая порядке. Я, конечно, даже не догадывалась, что меня уже вовсю изучают все, кому это положено.

Как только мы подали заявление в ЗАГС, я вдруг обратила внимание на то, что со мной в разных местах и в разных ситуациях пытаются познакомиться или по крайней мере заговорить симпатичные и нестарые мужчины. Иной раз, кстати, чувствовала к себе повышенное внимание и со стороны женщин, но ничего не поняла, так как Саша меня ни о чём не предупреждал.

За несколько дней до росписи в ЗАГСе Саша неожиданно встретил меня после работы на только что купленной им старенькой японской легковушке с правым рулём, и мы поехали ко мне домой. По дороге Саша попросил меня кое-куда с ним заехать и побеседовать с его командованием, пояснил, что поскольку он, возможно, скоро будет переведён с надводного корабля на атомную подводную лодку с сумасшедшим режимом секретности, то для его будущей жены необходимо пройти обычное в таких случаях небольшое собеседование со специальными людьми-офицерами, не пояснив толком с какими, но я подумала, что речь идёт об офицерах нашей военной контрразведки из ФСК (так тогда называли нынешнее ФСБ).

Мы подъехали к обычной пятиэтажке, хрущёвке. Саша сказал, что встреча будет на специальной конспиративной квартире.

Вошли в квартиру. Нас встретили два возрастных очень интеллигентных мужчины в хороших импортных костюмах тёмного цвета.

Один представился подполковником военной контрразведки, второй – просто подполковником.

Сначала беседу со мной вёл только тот, который представился подполковником военной контрразведки, Саша и второй подполковник находились тут же, но не проронили ни одного слова. Я отвечала честно и смело на все вопросы. Только гораздо позже я узнаю, что этот подполковник не имеет никакого отношения к ФСК, но он действительно из контрразведки – внутренней контрразведки ГРУ.

Потом меня провели во вторую комнату, где было много разной аппаратуры, и там я прошла полиграф.

Эта процедура очень длительная и очень неприятная, в ходе которой пришлось ответить на очень многие вопросы глубоко личного и даже интимного характера, причём в присутствии всех, включая Сашу.

Потом оба подполковника устроили что-то типа перекрёстного допроса. Очень жёсткая процедура, требующая очень быстрых ответов, в которых множество простейших лёгких вопросов чередуются с вопросами-ловушками, непростыми вопросами. Темп был задан невообразимый.

Подполковники остались очень довольны мною.

Я тогда подумала, что уже всё позади…

Прошли на кухню, где нас ожидал крепкий, хорошо заваренный чай и целая ваза сладостей к нему.

После этого я подписала бумаги о государственной тайне.

Разговор продолжился. Так я узнала, что второй подполковник из управления кадров ГРУ Генштаба.

Эта часть разговора заняла ещё более двух часов.

Из разговора я узнала, что нам с Сашей предлагается служба за границей в интересах нашей Родины.

Нелегальная работа с целью добычи нужной Родине информации. Для этого необходимо три года усердно учиться в Москве, овладеть двумя языками, один из которых на уровне, на котором нужно научиться думать. При этом постоянно упоминали, что мне необходимо выбросить из головы все стереотипы из шпионских фильмов и литературы относительно разведчиков и шпионов. Объясняли, что, конечно, во время обучения будет выделено небольшое количество на огневую подготовку, но этот предмет будет в качестве зачёта, без оценки, далеко даже не третьестепенным и вообще неважным, ведь собственно стрельба – это абсолютно неприемлемое для нелегальной работы разведчика занятие.

Сразу очень чётко и предельно прямо объяснили, что основные усилия при обучении будут направлены на обучение знаниям и навыкам по устройству жизни в другой стране, по построению карьеры, по выстраиванию коммуникаций с людьми, и обучение умению входить в круг нужных и интересных для нашей Родины лиц – это самое сложное. Уже тогда они сказали, что первоначально нам придётся жить в Германии, а далее, как они сказали, жизнь покажет.

Поясню читателю, что я сразу же и без их пояснений поняла, что произошедшее – это очень резкий, неожиданный поворот судьбы и всей моей жизни. Отлично поняла, что обратной дороги не будет. Но приняла решение и подписала все бумажки, уже связанные не просто с государственной тайной, а связанные с Главным разведывательным управлением.

Они давали мне сутки на обдумывание. Я отказалась от дополнительного времени наотрез.

Странно?

Ничуть.

Только что я думала о том, что в моей жизни нет особых перспектив. Я думала, что выйду замуж, у нас с Сашей появится ребёнок, и, по словам Саши, после этого он постарается выбить в Вилючинске служебную квартиру. Поскольку он сам хотел перевода с надводных кораблей на подводные атомные ракетные крейсеры, то ему не грозит служба ни на Черноморском, ни на Балтийском флоте, а тем более на Каспийской флотилии. Он всю жизнь будет служить или на Камчатке, или где-то в районе Кольского полуострова на Северном флоте, если… не поступит в Военно-морскую академию, что совсем не просто, и для этого нужны не только знания.

Да, у меня были мысли поставить Саше условие уволиться с флота и уйти на «гражданку», переехать в Москву, там постараться устроиться и начать жизнь заново. Как-то завела с ним такой разговор, но он ответил, что если уволится, то будет ходить в моря на торговых судах, возможно, изучит английский язык и потом попробует найти иностранного работодателя. Он мне объяснял, что не сможет достойно устроиться на суше, не сможет нормально применить свои знания и достойно зарабатывать. Я с ним соглашалась и понимала, что путь до иностранного работодателя очень длинный и ничего не гарантировано. С другой стороны, если я устроюсь на работу в Москве, а основания на это рассчитывать у меня были, то если у Саши что-то пойдёт в Москве не так, то виновата буду только я сама, больше никто.

Ещё была идея не выходить замуж за Сашу и самой уехать в Москву, но Саша мне действительно очень нравился. Прежде всего мне очень нравилось то, что он был удивительно светлый и добрый человек – я таких мужчин никогда не встречала. Если добавить к этим качествам ещё образованность, врождённую интеллигентность и очень острый ум, то быстро приходит понимание того, что найти такого человека второй раз очень тяжело, если вообще возможно. Мне не хотелось терять Сашу.

Кроме того, тогда в ходе этой очень обстоятельной, спокойной, умной беседы я поняла, что нам с Сашей не нужно будет нырять куда-то в бездну и всплывать только с какой-то добычей. Нам объяснили, что если мы будет развиваться, развивать свой бизнес или карьеру, то обязательно на своём пути будем встречать много людей, которые могут иметь информацию, представляющую для России интерес. Обычные люди этого не понимают и не знают, как это определять правильно, естественно, не знают, как делать так, чтобы такие люди сами делились подобной информацией. Нам пообещали, что после окончания обучения в ВДА мы будем иметь очень уверенные навыки и знания в этом направлении. Ну разве не красота? Как могли к этому относиться такие молодые люди, как я и Саша? Особенно если трезво оценить свои собственные перспективы.

В конце разговора подполковники передали Саше ключи от другой квартиры, пояснили, что она на самом деле специально снята для нас с Сашей, так они понимают, что сейчас уже нам невозможно общаться ни в квартире моих родителей, ни тем более в комнате офицерского общежития, где проживал Саша. В этой квартире мы можем жить и обсуждать друг с другом всё, что считаем нужным. Подполковники особо подчеркнули, что на данном этапе у нас с Сашей нет и не должно быть никаких тайн друг от друга.

Напомню, что, несмотря на то что я с удовольствием согласилась на предложение ГРУ, подполковники дали мне сутки, в течение которых я могу изменить своё решение.

Мне это время было не нужно. Передо мной распахнулись ворота будущего. Теперь оно виделось мне совсем другим: интересным, с возможностью развития, с возможностью жить в других странах и городах и перспективой обеспеченного быта. Мы с Сашей будем вместе, а рядом с ним мне спокойнее, я ему верю и очень надеюсь на то, что у него теперь лучшие перспективы для реализации своих способностей.

В самом конце беседы подполковники мне лично сказали, что именно такой ответ от меня они ожидали, что давно и хорошо знали о настоящем патриотизме Саши и понимали, что такой человек, как он, не выберет спутницу жизни с иными жизненными установками. Ещё сказали, что нашей стране придётся очень долго расхлёбывать всё, что с ней произошло недавно, заверяли нас в том, что разведки иностранных государств не только не ослабили свою деятельность, но даже значительно её усилили, и для нашей разведки задачи только усложнились, а их количество резко и кратно увеличилось. Они твёрдо и очень спокойно сказали, что наша страна в опасности и очень нуждается в надёжных защитниках.

Нам с Сашей эти их слова не показались каким-то пропагандистскими или слишком высокопарными. Мы жили в том времени и в тех условиях, которые были. А какие они были?

Многие уже не помнят, а молодёжь, возможно, даже и не знает.

Только недавно закончилась полным крахом продовольственная программа Коммунистической партии Советского Союза.

Продовольственная программа СССР – государственная программа, принятая в СССР на майском (1982) Пленуме ЦК КПСС для преодоления товарного продовольственного дефицита в стране. Программа, принятая на период 1982–1990 годов, должна была интенсифицировать производство в сфере сельского хозяйства и улучшить ситуацию с продовольственным снабжением населения СССР.

Некоторые цели программы:

– увеличение производства продовольственных товаров к 1990 году в 2,3–2,5 раза;

– формирование и развитие агропромышленных комплексов на территории СССР;

– дальнейшая механизация, химизация, улучшение кормовой базы, использование новых интенсивных технологий;

– повсеместное улучшение условий труда и быта колхозников.

Автором программы называли Михаила Сергеевича Горбачёва.

В тот момент времени уже не было КПСС, не было СССР, а Саше на службе в качестве гуманитарной помощи несколько раз выдавали рационы питания бундесвера (армейские сухие пайки), мы с удовольствие и удивлением их рассматривали, наслаждались диковинными продуктами из этой гуманитарной помощи.

Представляете?

Офицерам доблестного Тихоокеанского флота выдавали гуманитарную помощь, причём сухими пайками недавнего вероятного противника.

Такие были времена…

И если быть честным, то при всех вышеперечисленных главных и патриотических условиях мотивации принятого мною решения было место и для такой мотивации, как перспектива пожить и поработать в успешной, благополучной европейской стране. Так выглядела правда жизни.

Когда мы выходили из квартиры, которая находилась, естественно, на первом этаже, то в квартире напротив распахнулась дверь и ворчливый женский голос громко произнёс:

– Эти менты не дают спокойно жить нормальным людям! То их нет месяцами, то появляются и начинают сюда блядей таскать. Опять притащили какую-то блядь. Никак не натрахаются, суки!

Увидев Сашу выходящим вслед за мной, соседка продолжила:

– Куда ты её такую молодую и красивую потащил, сволочь?

Я обернулась и увидела изумлённые лица подполковников.

Этот момент позже мы часто будем с Сашей вспоминать и от всей души смеяться. Кто бы что ни говорил, но милиционеры таких проколов в конспирации не допустили бы, и мы тогда впервые подумали о том, что наши мало приспособлены для таких дел у себя на Родине.

Заехали к моим родителям, я кое-что захватила, и мы поехали в квартиру, ключи от которой нам вручили.

Были очень сильно удивлены. Свежевымытая, очень чистая квартира в относительно новом доме. В шкафах есть всё – от постельного белья до полотенец, гладильной доски и утюга. Холодильник полон разных продуктов, и в нём есть даже алкоголь.

Мы с Сашей быстро накрыли стол и очень обстоятельно и предельно откровенно всё обговорили. Нас не смущали трудности, точнее, мы о них не думали. Рассуждали о том, что нас ждёт впереди, и были счастливы.

Вот так мы пришли в профессию под общим названием «иностранец». О том, что таких, как мы, называют профессиональными иностранцами, узнали позже, находясь уже в Москве, в «консерватории».