Туман и Молния. Книга VI

Сквозь чреду бесконечных разговоров героев и сцен жёсткого секса сюжет всё-таки движется. Финал – практически клиффхэнгер. Однако по-прежнему главное в произведении не сюжет, а суть мира, в котором обитают его герои.

Шестой роман сразу переводит вопрос в плоскость мистическую. Эпиграфом ему служит цитата из Карлоса Кастанеды о смерти, а дальше следуют страшные сны Лиса. И они удивительно напоминают осознанные сновидения, в которых ГГ Кастанеды странствует по иным пластам реальности.

Да, эти люди явно запутались в своих кошмарах и не в силах найти из них выход. Похоже, даже смерть не сможет дать им свободу: «Все мы играемся. Как будто никогда не умрем». Это что же, посмертное существование, ад?..

Подобием ответа на это может быть эпизод, где Лила цитирует «Откровение Иоанна Богослова», Апокалипсис, и из реплик персонажей можно понять, что в этом мире книга описывает не грядущие, а уже прошедшие события. То есть Страшный суд состоялся, и мы имеем дело с осуждёнными и наказанными?..

Между прочим, и цитата из Шекспира намекает на то, что описываемый мир есть постапокалиптический наш.

Тогда понятно, почему сама идея спасения и Спасителя не вызывает у персонажей никакого отклика – этого тут просто не может быть. А единственный «мессия», который у них есть – Никто. На это намекают многие характеризующие его цитаты: «в Никто была и сила и достоинство, и в то же время не было», «мне тошно от самого себя, от той силы, которую я несу», «Ник проходит среди этой грязи, сам принимая в этом участие, но словно и нет – как будто оставляет ее окружающим».

Если так, он подобен Квистац Хадераху гербертовской Дюны, «мессии» мира, в котором нет Бога… Возникла и иная литературная ассоциация – не знаю, насколько справедливо. Ник ментальным воздействием лечит головную боль Лиса – как Иешуа Га-Ноцри исцелил мигрень Пилата в «Мастере и Маргарите»… Дальше больше. Лис беспокойно вопрошает, имея в виду Ника: «Ведь не предал же, правда?» - словно тот же булгаковский Пилат. Но ведь есть мнение, что Иешуа Булгакова никакой не Христос, а противоположность ему, и роман Мастера – «евангелие от сатаны».

Или вот такой диалог:

«— Значит можно любить или только себя, или кого-то другого, а одновременно нельзя, так что ли?

— Нет, - Лис покачал головой, - не получится, или ты, или другой».

Это прямая противоположность заповеди «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». То есть Евангелие тут не работает – что совершенно логично для ада. И всё, что творят герои, для данного мира вполне нормально.