Quotes from the book «Ассасин»
честное. Когда сходятся двое – это всегда сложно, потому что два человека – это два мира, два противоположных берега, два набора жизненных принципов, установок и совершённых дел. И сложно представить, что кто-то может принять тебя таким, какой ты есть. Таковы люди – они всегда боятся. И потому что боятся, начинают прикидываться кем-то другим, лгать во благо, притворяться, подстраиваться, и все для того, чтобы любили больше. Так нам часто, дуракам, кажется.
Рен ненавидел себя за то, что так мелочно отыгрался на самом дорогом.
«Я люблю тебя…»
Он презирал себя за то, что не смог остановиться вовремя.
«Я люблю тебя…»
Он был готов задушить себя за то, что заставил ее произнести последнюю фразу.
«Не скажу. Никогда. Не скажу».
то и люблю. А ведь он прав, подумала я, все мы в чем-то хорошие, в чем-то плохие. Нет злых и добрых, нет стопроцентного разделения – все это крайности. Люди – всегда смесь оттенков, вариации, все вместе и сразу. Вот и Рен – плохой он или хороший, если наемник? А я, если художник, то сразу хорошая? А если злая внутри или жадная? Эд прав – не вопросы смущают людей, а собственные на них ответы. Почему-то за этот вечер я была ему особенно признательна.
- Я люблю тебя.
Рэн возвышался надо мной, словно гранитная скала, я боялась поднять лицо и увидеть его глаза. Боялась прочитать в них то, что уже поняла. Мне казалось, что вставая на колени, я опустилась на лезвие ножа и теперь мое сердце разрезано на части, захлебывается кровью. Я стояла на ночной поляне перед человеком, который с легкостью растоптал чувство, так долго охраняемое мной. Чувство, что давало мне силы жить все это время...
- Ты изумительно играешь свою роль, сучка. Просто великолепно. Но никогда больше не говори мне этих слов. Ты поняла?
- Не скажу...- глотая слезы шептала я. - Никогда...не скажу...
Глядя в его глаза, я поняла, что не могу больше сдерживаться.
- Я . От волнения я не узнала собственный голос.
- Я слушаю тебя .- Его губы почти касались моего уха, а раскаленное дыхание обжигало кожу.
- Я люблю тебя.
Его рука застыла и будто похолодела. Рен медленно отклонился назад. Если в первую секунду мне удалось увидеть на его лице растерянность, то в следующее мгновенье оно застыло, и он хрипло произнес:- Что ты сказала?
Я попыталась сглотнуть, но его рука давила на мою шею столь сильно, что я едва не закашлялась. Он смотрел на меня, и в глазах его по очереди промелькнуло сначала недоверие, затем удивление и, наконец, они медленно затянулись гневом. Челюсти его сжались, а красивые губы растянулись в недоброй усмешке.
-И ты готова подтвердить свои слова, встав на колени? - все так же странно улыбаясь, спросил он.
Я затравленно кивнула, несмотря на то, что сердце пронзила боль.
Рен медленно разжал ладонь, убрал ногу и сделал шаг назад.
«Я поставлю тебя на колени... Обещаю...» - всплыли в объятом болью сознании его слова.
Чувствуя, как мои глаза начинает резать от слез, я стала медленно опускаться вдоль дерева. Вот передо мной промелькнула его грудь, затем ремень, и когда мои колени коснулись хвои, я уткнулась взглядом в зашнурованные черные ботинки. Пытаясь совладать с онемевшими губами, я несколько секунд стояла молча, потом тихим шепотом произнесла:
- Я люблю тебя.
«любовь», «доброта», «радость», «сочувствие», «чуткость», «внимательность», «отзывчивость», «мудрость», «справедливость», «мужественность» и «великодушие».
Промычавшую внутри совесть о том, что подслушивать нехорошо , я заставила умолкнуть .
Катитесь вы все к черту! Все дискотеки, все бары, все мужики. Все ! Не нужен мне никто! Обойдусь.
" Зачем-то же я в эти шмотки одевалась?Хоть потанцую один раз."
... И я разминулась с Госпожой удачей.
