Read the book: «Солнце в груди. Стихотворения»

© Вера Петровна Дмитриева, 2020

ISBN 978-5-4498-6374-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Солнце в груди

Колодец лет

 
В колодце лет стихи как будто кольца,
по ним спуститься можно в глубину,
и вверх смотреть в далёкое оконце,
и видеть свет, что освещает тьму.
Сегодня стих уверенный и чёткий,
пускай, восторга юности в нём нет,
зато перебираю словно чётки
слова воцерковлённых зрелых лет.
 
 
Душа жила без Бога, словно ночью,
и выла на луну, но вой тот стих.
С чего я начинала, чем закончу,
какой еще нашепчут сверху стих?
Жизнь без любви Божественной бездарна.
Спасибо, что любовь воспеть могу.
За веру, за надежду благодарна
я Господу, за каждую строку.
 

Солнце в груди

 
В нашей жизни плачевной
утешение есть.
Бог мой – Свет омраченных,
Ты со мною, Ты здесь.
От невидимой пропасти
Ты меня отведи.
Как тепло с Тобой, Господи,
будто солнце в груди.
 

Струна

 
Пораньше встань и в тишине услышишь
слова, что предназначены тебе.
А может не тебе, но ты запишешь,
и благодарность вознесешь судьбе.
 
 
О, чудный дар! Слова идут отарой,
кудрявые, как овцы по весне.
И мир звучит, то чувственной гитарой,
то балалайкой русскою во мне.
 
 
Мне не дано оркестром быть серьезным,
лишь тоненькой натянутой струной.
Но дивный Мастер может виртуозно
озвучить мирозданье и одной.
 
 
Господь, спасибо, что позволил в мире
струной в Твоей быть многозвучной лире.
 

Воссияй мне день безгрешен

 
Свет предутренний так нежен,
золотится неба край.
«Воссияй мне день безгрешен!»,
воссияй мне, воссияй!
Помоги быть рядом с теми,
кто познал явлений суть.
Дай мне, Боже, сил и время
что б кривой исправить путь.
И прости за то, что было
в бездуховной жизни той,
дай, чтоб сердце не остыло,
скомканное суетой.
Чтобы зависть, гнев, обида
в душу не вползли мою,
чтоб любовию омыта
я у жизни на краю
поняла, зачем Ты, Боже,
мне талант изволил дать.
Закопала, но быть может
дашь мне время откопать,
преумножить дар бесценный?
И, о милости моля,
из конца в конец вселенной
пусть летит любовь моя.
«Все дадут вам, попросите!».
Мне бы замолить грехи,
посвятив Тебе, Спаситель,
душу, сердце и стихи.
 
 
***
Устаю от мелькания лиц,
от толпы, что течет целый день,
и однажды от пения птиц
просыпаюсь неведомо где.
Мне не нужно глаза открывать,
что б увидеть любую из них.
Я лежу и стараюсь понять
балалаечный птичий язык.
 
 
Знаю, что там поют и о Ком,
и еще знаю много чудес.
Утро теплым парным молоком
напоило березовый лес.
В этом тихом российском краю
отпускаю на волю себя,
и сама, будто птица пою,
каждый миг этой жизни любя.
 
 
Восхищаюсь цветами, травой,
звездным небом, хрустальным ручьем,
и сама становлюсь я собой,
не жалея уже не о чем.
Тень сует убегает с лица,
крепок в сердце молитвенный щит.
Все, что дышит, все хвалит Творца,
и мой голос в том хоре звучит.
 

Пробуждение

 
Еще спеленатая сном
лежу, не открывая глаз.
В моем убежище лесном,
переливаясь как алмаз,
восходит солнце.
Как проспать
волшебный миг!? Вставай, смотри!
Не повернуть минуты вспять,
не повторить восход зари.
Какая дивная она —
заря: румянец, перламутр.
А будет ли еще одна,
то знает лишь Господь, Он мудр.
 
 
Пусть грешен этот мир и стар,
но это утро есть уже,
и каждый миг – бесценный дар,
и испытание душе.
И если человек живет
в такой красе в мирке своем,
то, что же в горнем мире ждет
того, кто водворится в нем?
 
 
Спаситель, будь всегда со мной,
и укажи дорогу в рай.
Не дай уйти мне в мир иной
без покаяния. Не дай!
Я в этой жизни как в лесу,
но как светильник пред собой
надежду светлую несу,
и память смертная со мной,
и радость в предвкушенье дня,
и слезы, слезы по лицу.
Спасибо, что сегодня я
проснулась славу петь Творцу.
 

Окошко на восток

Окошко на восток, и утро постепенно

вливается в него, здороваясь со мной.

Сквозь волны облаков ажурных, белопенных

луч солнца, словно мост, ведущий в мир иной.

Окошко на восток, и аромат сирени

вещественный, густой выманивает в сад,

и тают, тают в нем остатки снов и лени

предутренней. Они уходят в ночь назад.

Окошко на восток зовет: «Скорей из дома.

Соблазны бытия – вот радости исток».

Но я не тороплюсь, ведь рядом ждет икона,

и для меня она – окошка на восток.

Все в мире подождет: дела и развлеченья.

Бежать, звонить, писать я буду, но потом.

Окошко на восток – Твой образ, и с волненьем

«Восставшие от сна, мы припадаем Ти».

Первоцвет

 
На радостный призывный свет
стремлюсь.
Куда? Бог весть!
Так самый ранний первоцвет
пытается пролезть
сквозь уплотнившийся сугроб.
Что остановит нас!?
Я рвусь и разбиваю лоб
о неприступный наст
гордыни и своих страстей,
и суеты сует.
Как трудно вырваться из стен
своей тюрьмы на свет.
Но хрупкий, маленький цветок
пробился невредим,
и хлынул солнечный поток,
обрадованный им.
Цветочный носик из зимы
торчит, как клюв птенца.
Мы рвемся, Господи, из тьмы,
которой нет конца.
 

Написано в 2020 году

Херувимская песнь

Об этом событии стало известно в 2006 году.

В пустом храме юный паломник услышал

ангельское пение и записал его на магнитофон.

Споры об этом явлении идут до сих пор.

 
В безлюдном храме чистый ангел пел,
а юноша заглядывал в оконце.
И каждый звук был нестерпимо бел,
как снег в горах, что отражает солнце.
И песнь нечеловеческой была,
не робко-однотонной, не скорбящей,
не умиротворяла, не плыла, —
она взвивалась, словно меч разящий.
 
 
В ней был восторг и слава Божества.
Непостижимы для земного уха
такой напор святого торжества,
победа Слова и победа Духа.
В безлюдном храме чистый ангел пел,
а юноша заглядывал в окошко.
Ему спасибо: записать успел
он звуки Божьей славы. Хоть немножко.
 
 
О, эти звуки неба, звёздный хор,
и песня, как нездешнее сиянье.
Её услышав, знаю я с тех пор,
что значит – Богу петь без покаянья.
И, вот, когда все лучшие из нас
сойдутся вместе у его престола,
взорвётся ликованьем этот глас,
и радость возвеличится Христова.
 

Орган предчувствия

«Чувств просвети́ просту́ю пятери́цу».

Благодарственные молитвы по Святом причащении.

Молитва 3-я, Симеона Метафраста

 
Слышите, как снег идет?
будто бы дитя лепечет.
Этот лепет душу лечит,
и она идет на взлёт,
и летит к Нему навстречу.
Слышите, как снег идет?
 
 
Видите мерцанье звезд?
Млечный путь – скорее, снежный —
давний, дальний, неизбежный,
в никуда зовущий мост
от Земли святой и грешной.
Видите мерцанье звезд?
 
 
Ветра легкое касанье,
и прикосновенья рук —
что они напомнят вдруг
в миг земного угасанья?
И восторг в них, и испуг.
Ветра легкое касанье.
 
 
На губах солёный вкус.
Может, кровь, а, может, слёзы.
Соль земли, любви угрозы,
поцелуй или укус?
Результат анабиоза?
На губах солёный вкус.
 
 
Запах ночи и весны.
Город пахнет дымом, домом,
чем-то грустным и знакомым.
Ароматны даже сны.
Пахнет лунный диск лимоном.
Запах ночи и весны.
 
 
Ухо, глаз, язык и кожа,
нос. Но что-то есть у нас,
что важней ушей и глаз,
что любить и верить может
и предчувствовать подчас.
Сердце – всех оно дороже!
 

Начало бытия

 
«Я альфа…», – Он сказал. А, значит Он – Начало.
«В Начале было Слово». Да, Слово было в Нём.
И всё, что стало быть, а не было сначала,
всё словом Он творил, не взрывом, не огнём.
 
 
А, впрочем, может быть, творил Он взрывом тоже.
Но взрыв тот начал быть по слову, по Его.
И так Он день за днём, свои творенья множа,
мир создавал для нас спокойно и легко.
 
 
И день шестой настал. Велик был Логос-Слово —
программа бытия, идея во плоти…
Глаза открыл Адам. Закрыл, открыл их снова
и увидал того, кто душу освятил.
 
 
И только в день седьмой, задумавшись глубоко,
оставив все дела, ловил Он каждый миг
творенья своего. И радовали Бога
и первые шаги. И даже первый крик.
 
 
***
 
 
Наш храм – наш дом земной,
а в доме есть семья.
Приходим мы домой,
любя, скорбя, моля
и радуясь тому,
что есть, к кому придти,
ведь к Богу одному
ведут нас все пути.
 
 
Идём с надеждой в храм,
мы ищем к Богу путь.
К нему помогут нам
священники примкнуть.
Здесь, исповедь приняв,
на путь наставят нас.
И, свой смиряя нрав,
мы слушаем их глас.
 
 
А глас идёт извне,
самим Христом им дан —
что свяжут на земле,
то свяжется и Там.
Что разрешат они,
то в вышних разрешат,
умножат наши дни,
иль тех, что есть, лишат.
 

После исповеди

 
Легкий взмах епитрахили…
Я согбенная стою,
чувствую: крылом укрыли
душу грешную мою.
И она приободрилась,
замерла на миг, потом
словно птица устремилась
прямо к куполу с крестом.
 
 
Хоть летит так неумело,
будто слеток из гнезда,
но восторженно и смело.
Душу манит высота.
И какое это счастье —
с чистым сердцем в небо плыть.
Как светло перед причастьем!
Миг бы этот сохранить.
 

Музыка в зимнем лесу

 
В зимнем храме моём
зажигаются звёзды, как свечи.
На колонны стволов
опускается купол небес.
Пред звездой-алтарём
я стою, опустив низко плечи,
и молитва без слов
обнимает рождественский лес.
 
 
Пусть слова не звучат,
но играет небесная лира.
И мотив, как снежинка
витает, узором маня.
В нём любовь, и печаль,
и восторг от величия мира.
И желанья свежи,
как нетронутый снег, у меня.
 
 
К нам приходят порой
эти звуки из мира иного.
Это воздух звенит,
и трепещет морозная высь.
Да, прибудет со мной
и с тобою всесильное Слово.
Улетает в зенит,
обращенная в музыку мысль.
 

Канун Рождества

 
За окном белым-бело…
Зимушка-зима,
хоть еще не рассвело,
светится сама.
Будто много—много лун
прячутся в снегу.
Рождество! Его канун.
Время стерегу,
чтобы вдруг не пропустить
главную звезду,
в сердце Рождество впустить,
славу петь Христу.
 
 
Без Него нам нет пути
в светлый мир иной.
Бог родился во плоти
ради нас с тобой.
Чтоб умели мы любить
и восстать из тли,
все понять и всех простить
вслед за Ним смогли.
Чувствовать любви поток,
резонанс струны,
неба звездного глоток
с ломтиком луны.
 

Пандемия 2020 г.

 
Ещё одна война,
ещё одна зараза,
но крепок человек,
не понимает он,
что ангел вострубил
уже давно, но сразу
не явится ни Свет,
и не Армагеддон.
 
 
Уж падала звезда,
полынью пахли реки,
стальная саранча
мелькает здесь и там,
спадал и град с огнём,
но люди-человеки
смеются и поют,
и следуют мечтам.
 
 
Ни красного коня,
ни черного не видят,
и даже бледный конь
людей не устрашит.
Воюют и грешат,
воруют, ненавидят,
но где-то есть любовь,
надёжная, как щит.
 
 
И где-то есть добро,
и жертвенность, и верность,
и тот, кто милосерд,
душою чист, и тот
кто правды возжелал,
увидев жизни скверность,
он в страхе не бежит,
а людям свет несёт.
 

У иконы Богородицы «Утоли мои печали»

«Суд праведен судите, милость и щедроты творите кийждо ко искреннему своему; вдовицу и сира не насильствуйте и злобу брату своему в сердце не творите».

Надпись на свитке у младенца Христа

Лик с янтарными очами,

у щеки ладонь…

Утоли мои печали

щедрой добротой.

Разреши приникнуть к Слову

сердцу и уму.

И не дай творить мне злобу

брату моему.

Все вдовицы и сироты

пред тобой стоим —

помоги дарить щедроты

искренним своим.

«В свиток у младенца зрите», —

это Твой ответ, —

«Праведным судом судите —

внидите во свет».

***

В юности не скованы мы временем —

время бесконечно, словно шар.

Годы с улюлюканьем и пением

так и мчатся, будто не пожар.

Пусть и не сгорели мы в пожаре,

но, стараясь удержать баланс,

молодость, как девочка на шаре,

грациозно уплыла от нас.

В старости и времечко другое,

вроде как горчичное зерно —

мелкое, но очень дорогое.

В жизнь другую прорастёт оно.

Обернётся деревом ветвистым

и замрёт, ведь времени Там нет.

Помоги мне прорасти, Пречистая,

В Твой нетварный бесконечный свет.

***

В глазах, безводных, как пустыня,

песок просыпавшихся лет,

колючек заросли густые,

и чей-то одинокий след.

И кажется, что невозможно

глаза закрыть и отдохнуть.

Я продвигаюсь осторожно.

Когда окончится мой путь

и увенчаются исканья

познаньем истины самой,

и распахнется мирозданья

величие передо мной?

Но я не тороплю минуты,

пускай песчинки дней текут

и засыпают зло и смуту,

что и в пустыне гнезда вьют.

Когда совсем угаснет пламя

страстей, что так меня страшит,

то высохшее сердце-камень

слезой молитва оросит.

***

Смиренье – агнец.

Сила зла

совсем иная:

гордыня в образе козла —

душа гнилая.

Куда деваться от козлищ?

Куда деваться?

Гордыня – это ведь не прыщ,

не отвязаться.

Не соскоблить, не удалить,

не излечиться.

Что делать, чтоб ее избыть?

Молиться!

***

«Обо'жены по благодати».

Но мы уверены ли в том?

Лукавый дух подкрался сзади,

и мы о житие святом

забыли.

Стиснуты грехами,

загнали душу, извели,

покаялись, да повздыхали,

покланялись мы до земли,

и… Ничего не изменилось.

Мы возвращаемся к страстям,

надеемся на Божью милость

и думаем, что нас простят.

Помилуй нас, Всесильный Боже,

за самоволие прости,

за то, что мы никак не можем

гадюку страсти извести.

Всё на словах, а не на деле,

и всё нам, вроде, нипочём.

Но только вскочит прыщ на теле,

вот тут молитва бьёт ключом.

И очень много просим, просим,

и мало так благодарим,

и поучений не выносим,

и ближнего за всё корим.

Написано в 2019 г.

Не болейте дети

 
Не болейте, дети, не болейте,
раньше стариков не уходите.
Лента поколений – в этой ленте
связь времён не путайте, не рвите.
Не болейте, сыновья и дочки,
хоть болезнь, она чему-то учит.
Но для тех, кто родился в сорочке,
не болезнь, здоровье – светлый лучик.
 
 
Не болейте, внуки, не болейте,
ваш здоровый вид для нас отрада.
Стариков любовью обогрейте,
нам ведь больше ничего не надо.
Не болейте, не болейте, дети
ни в начале жизни, ни в зените.
Помните, что вы за нас в ответе,
жизнь свою, родные, берегите.
 
 
Ваш уход нелеп до изумленья,
не спасает мысль, что вы на небе.
Боли взрыв, отчаянье, смятенье,
и тоска, что рядом с вами не был.
Трудно было с вашей жизнью слиться,
ваш уклад привычный не нарушив.
Остаётся только нам молиться,
если не за жизнь, тогда за душу.
 

Сыну

 
Облака, похожие на дым,
восходили белыми клубами,
и сквозь них сияньем золотым
солнце потянулось в мир губами —
первым поцелуем оживить
Землю, ожидающую света.
Теплый луч, как Ариадны нить
из глухой зимы в покои лета.
 
 
Солнце вытрет хладную росу
с лепестков и утренних травинок,
и осушит каждую слезу
на глазах и в сердце у невинных.
И сойдет, сияя и звеня,
в мир, где свету утреннему рады,
град небесный, новая Земля,
та, где воссияет Солнце правды.
 
 
Он такой изысканный во снах,
лучезарный, убранный цветами —
город на двенадцати камнях
с дивными жемчужными вратами.
Мы с тобой пойдем по облакам
в этот город, светлый как невеста.
И тебе, кто гимн ему слагал,
верю, приготовлено в нём место.
 

Благословение. Сыну

 
Храни тебя моя любовь!
Храни тебя моё участье.
Болезни, горести, несчастья
я разделю с тобою вновь.
 
 
Превыше всех красивых слов
дела любви, святые часто.
Глаза надеждою лучатся,
ум сердцу следовать готов.
 
 
Мой мальчик, вслед тебе смотрю.
Спина сутулится и гнется.
Не просто и тебе даётся
груз лет. Я время не корю.
 
 
Нелепо, видимо, искать
черты беззубого младенца
в суровом муже. Призрак детства
ушёл. Что толку окликать.
 
 
Иди, иди, седой малыш,
а я тоску из сердца выну,
тебе перекрещу я спину,
и ты любовь мою услышь.
 

«Когда «идут» песочные часы…»

 
Когда «идут» песочные часы,
от времени я глаз не отрываю,
песчинок тихий трепетный язык
я не умом, а сердцем понимаю.
 
 
Имеющий начало и конец
своё в секундах видит отраженье.
Лишь тот, на ком бессмертия венец,
без времени живёт и без движенья.
 
 
И, открывая вечности врата,
ты помни, что час твоего исхода —
меж временем – безвременьем черта.
 
 
Нет дня и ночи!? И времен нет года!?
Песочные часы живут ли там?
Войду – узнаю. Но боюсь я входа.
 

«Сегодня в радужном сиянье…»

 
Сегодня в радужном сиянье
предстал мне дивный город Твой.
И глаз, и слух, и обонянье
восприняли вдруг мир иной,
такой загадочно-прекрасный,
как нескончаемый салют.
Он здесь, доколе не угасла
свеча. Я слышу, как поют
так далеко, а, может, близко.
И ангелы со всех сторон
подходят и, склоняясь низко,
стоят у трона, там, где Он
в одеждах светлых восседает.
Прекрасен лик и ясен взор.
Свеча угасла. Тает, тает
град горний. Замолкает хор
и тонкий аромат куренья.
Молитвенный окончен труд,
и только искорки виденья
весь день в душе моей живут
 

Сонет

 
Пасхальный вечер в ожиданье,
и в храме и вокруг народ.
В предчувствии всё мирозданье,
и так идет из рода в род.
 
 
Христос воскрес! – лежит за гранью…
Но это чудо у ворот,
пусть недоступно пониманью,
а сердце верит и поёт.
 
 
Христос воскрес! – Кивают свечи,
течёт с молитвой крестный ход,
летит душа Ему навстречу.
 
 
Душа так верит в Воскресенье!
Хотя и страшен ей исход,
Но знает: во Христе спасенье!
 

Написано в 2018 году

Родина

 
С чего начинается родина?/
С картинки в твоем букваре?
 
 
Родина берет свое начало
с родинки у мамы на груди,
с песни, что баюкала, качала,
обещая сказку впереди.
Родина с картинки не начнется.
Только очень близкий человек
к сердцу этим словом прикоснется
и заставит полюбить навек
это бесконечное пространство
знойной степи и седой тайги,
или город. Так надрывно, страстно
полюбить с неистовством таким,
что другие дивные владенья,
где звучат иные языки,
где не слышно жаворонка пенья,
и камыш не шепчет у реки,
не наполнят острой болью душу,
если больше не увидишь их.
 
 
Я люблю и летний жар, и стужу
только здесь, среди людей родных.
Среди песен грустных и застольных,
что переплетаются хитро,
среди храмов, звонов колокольных,
средь моих попутчиков в метро.
Знаю, я когда-нибудь покину
временную родину мою,
и она мне перекрестит спину.
Только там, в неведомом краю,
трудный путь, в конце концов, осилив,
именем другим не назову
Родину – Небесную Россию,
дом родной – Небесную Москву.
 

Сыну Ивану с наречением имени

 
«Почему, – знакомые пытают, —
назван сын так просто, без затей?
Ведь теперь не часто называют
этим старым именем детей».
«Вдумайтесь, – знакомых я просила, —
вслушайтесь, откроется и вам,
что гудит бескрайняя Россия
в колокольном имени – Ива-а-н».
 
 
Мой сосед, об истине радея,
возразил: «Не русское оно,
а пришло из древней Иудеи».
Пусть, но русским стало, и давно.
Нет, конечно, не в одно касанье
обрусело, стало нам родным.
Вышло из Священного писанья
и с Христом пришло к нам. Вместе с Ним.
 
 
Пусть Иваны дурачками слыли,
но колпак меняли на венец,
и на трон Иваны восходили.
Вот такой у сказок был конец.
Если ворог морем разливанным
растекался по земле родной,
то вставали русские Иваны
непоколебимою стеной.
 
 
И солдаты, те, что жизнь любили,
но погибли, чтобы жили мы,
для фашистов все Иваны были:
и Петры, и Павлы, и Кузьмы.
Я не знаю, кем Иван мой станет,
понесет он меч, перо иль крест,
только пусть над ним всегда витает
имени российский благовест.