Противостояние
Text– Командир, я кое-что придумал. Бандерлогов надо немного охладить!
Вскрывается пожарный кран, но, к всеобщему разочарованию, воды в нем не оказалось. Сбить пламя пытаются бронежилетами, куртками, щитами… Несколько бойцов из туалета приносят воду в касках.
Молодая женщина подходит и делает им замечание:
– Бензин не потушить водою. Это знают даже в школе.
Сверху доносятся выстрелы и хлопки. В это время на пятом этаже уже начинается резня…
Николай Коврига, загораживая собой Кристину, молит о пощаде человека в чёрной маске, который направляет на него дуло револьвера. Рядом с ним лежит бездыханное тело паренька. По коридору бегут люди, им вдогонку летят пули…
Женщина с сыном врывается в кабинет. Юноша пытается забаррикадировать дверь, но его сбивают с ног, и в кабинет влетает граната, она с шумом взрывается, и вскоре всё помещение заволакивает густой бело-зелёный дым. Он выбивает воздух из груди юноши, тот начинает задыхаться, из последних сил открывает окно, перелезает на парапет и увлекает за собой еле живую мать. Женщина, судорожно глотая чистого воздуха, повисает на карнизе. Толпа на площади, завидев её, выкрикивает жестокие ругательства:
– Прыгай, сепаратистка!
Юноша теряет сознание и падает вниз… На глазах матери насмерть разбивается её ребёнок…
В коридоре пятого этажа несколько человек в черных масках и боевой экипировке избивают ногами молодых людей. Николай, как может, закрывает собой подругу. К её голове приставлено дуло пистолета. Она плачет и молит о пощаде.
– Не трать пули. И так сдохнут! – раздаётся крайне неприятный голос. Когда молодые люди затихают, у людей в чёрном пропадает интерес к парочке. И они продолжают своё кровавое шествие по зданию, переступая через трупы.
– Мы слишком долго возились с этими. Теперь остальные разбежались, попрятались по норам, – зарычал один. Другой ухмыльнулся.
– Ничего, мы их выкурим оттуда.
Они снимали маски, надевая противогазы.
– Экономь гранаты, – рявкнул первый.
– У нас есть ещё много чего, – отозвался второй и скомандовал. – Парни, перебьём всех колорадских жуков!
Они вырубали топорами в дверях отверстия, через которые в кабинеты влетали «коктейли Молотова» и ампулы с жидким хлором. Ядовитые испарения заполняют всё пространство. Люди задыхаются, выбрасываются из окон…
Когда убийцы обошли весь пятый этаж, спустились на четвёртый, где бойня продолжилась…
За ними следом стелился белый удушливый дым, который убил лежащих на полу влюблённых молодых людей – Кристину Бежаницкую и Николая Ковригу. Они умерли в один день, в один час, в одном месте, рядом друг с другом…
***
Майдановцы выламывают боковую дверь Дома профсоюзов. Створка повисает на верхней петле, и они, пригибаясь, проникают внутрь здания, вместе с кучей народа заходят операторы с камерами, которые снимают все происходящее50. Молодёжь бестолково ломится в дверь одного из кабинетов на первом этаже, некоторые поднимаются наверх, откуда их вскоре выбивают куликовцы. Чтобы сдержать натиск врагов, те даже кидают в них «коктейлями Молотова», а затем баррикадируют двери…
На втором этаже появляется мужчина, который кричит:
– Майдановцы уже наверху, – прорываются по коридору!
– Как они туда попали? – удивился Вася Панкратов, но на раздумья времени не было. Группа молодых людей поднимается на третий этаж. Вася видит, как две девушки, надрываясь, передвигают старый железный сейф, он помог им – вместе дотащили его до двери, ведущей в другую половину коридора.
Вдруг с той стороны раздался какой-то хлопок, и из-под двери повалил бело-зелёный дым. Вася тотчас вспомнил этот запах и, едва втянув отравленного воздуха, чуть не поплыл… Часто-часто дыша, он рванул в другую сторону. В это время в коридоре потух свет. В потёмках он ворвался в какой-то кабинет на третьем этаже, где вскоре стали собираться люди.
Тем временем, загорелись двери парадного входа, – майдановцы продолжали забрасывать здание «зажигалками», а с заднего двора в окно на палке закидывают горящие покрышки. На лестничной площадке мгновенно вспыхивает деревянная баррикада, вверх поднимается густой чёрный дым, и вся центральная лестница превращается в раскалённую домну…
Слышится хлопок, огонь как будто потухает, но холл здания окутывает пелена «белого тумана».
Свидетельствуют очевидцы:
«Дым был настолько жгучим и ядовитым, что сваливал с ног за секунды. Клубы дыма шли буквально отовсюду, казалось, что дым валит даже из-под пола и из-за стен. Дым был бело-зелёным, люди падали, вдохнув его лишь пару раз. Все побежали наверх, но не успели – падали прямо на лестнице и отрубались…»
«Сразу после того, как загорелась центральная дверь, послышались эти хлопки на центральной лестнице, между первым и вторым этажами… Было так: стоит человек рядом с тобой, хлопок, проходит 2–3 секунды, и человек исчезает, ты его просто не видишь. Он скрывается в дыму… Это не был обычный дым. Все мы жгли костры и знаем, что дым от огня поднимается вверх. А этот дым был зеленовато-жёлтый, с коричневым оттенком. И он не поднимался, а сразу падал до пола, образуя вокруг тебя сплошную завесу. Так что ты сразу переставал видеть. Этот дым падал вниз, стелился. Он проходил сквозь щели, даже когда мы двери забаррикадировали».
Люди, вдыхая ядовитые пары, теряли сознание, падали на лестнице, где их настигало бушующее пламя…
Возгорание с тыльной стороны здания произошло так быстро, что стало для всех полной неожиданностью. В мгновение ока полыхнуло, в окне появилось яркое алое пламя, и тотчас повалил дым.
Говорят, что сработал «эффект камина». Из окон верхних этажей, спасаясь от немыслимого жара, выпрыгивали люди. Послышались ошеломлённые голоса: «Скорую! Скорую!»
В это время в одном из кабинетов на третьем этаже находились пожилые женщины из православной палатки. Внезапно появился высокий мужчина, он бросился к окну, втягивая грудью воздух, развернулся. Глядь – а у него во лбу дырка. Он медленно сползает на пол. Женщины взвизгнули, пощупали руку – пульса нет. Одну из них при виде крови стошнило, и она побежала в туалет. Открыла кран, а воды нет… Хотя немногим ранее ещё была!
Бедная женщина вдруг почувствовала запах газа и открыла дверь. Ни стен, ни потолка не видно, – все пространство окутано белым дымом. Мгновенно обожгло горло и лёгкие. Она упала, прислонилась к полу, и лицо стало гореть…
На заднем дворе под окнами майдановцы набросали кучу автомобильных покрышек. Однако, если одни спасали, другие – губили. Кто-то поджёг эти скаты, и с высокого окна первого этажа в огонь упал мужчина. У него было необычайно чёрное лицо. Мало, кто мог узнать в этом человеке замечательного одесского поэта Вадима Негатурова, который написал «Марш Куликова поля». Обожжённого человека вынесли со двора Дома профсоюзов, ему была оказана первая помощь.
– Потерпите немного, сейчас мы вам сделаем укол, – говорил врач, готовясь ввести обезболивающее.
– Я потерплю, – с трудом выдохнул Вадим Негатуров. – Я пока буду молиться, вы готовьтесь.
Перед потерей сознания он обратился к медсестре, которая глядела на него с состраданием:
– Дочка, перекрести меня, когда я буду умирать…
Вадим Негатуров был доставлен в больницу, где спустя два часа скончался.
Февраль 2015 года. Читаю автобиографию, размещённую на страничке поэта на сайте «Стихи.ру»: «Родился 5 декабря 1959 года. Случилось это в Одессе (я не старался – просто повезло). В этом Благословенном Городе отлично учился и честно женился. В Одессе живу и работаю. В Одессе хотел бы и умереть в свыше назначенный час…»
***
Дом профсоюзов превратился в огромную газовую камеру с крематорием в его центральной части…
Зловещий план хитроумного еврея удался на славу! Смерть шествовала по коридорам здания, где слышались выстрелы и хлопки, – это взрывались ручные гранаты, начинённые отравляющим газом.
Люди, гибнущие в Доме профсоюзов, звонят родным и близким:
– Мама, я сейчас умру…
– Сестрёнка, передай маме, как сильно я её люблю!
– Прости меня и прощай…
– Прощайте, родные мои!
– Не поминайте лихом…
Майдановцы, которые зашли с бокового хода, испугались необычного дыма и стали покидать Дом профсоюзов.
Михайло Головко стоял на площади. Он видел, как люди высовываются из окон, чтобы глотнуть чистого воздуха. Девушка в красной куртке барабанила палкой по кондиционеру, потом исчезла из виду.
На город опускались сумерки. Вдруг душераздирающий женский крик сотряс округу: «По-мо-ги-те!» И в окне мелькнули тени силуэтов. В толпе раздавались злобные голоса: «Сдохни, тварь! Это не женщина, это сепаратистка». Люди на площади встретили ликованием появление жёлто-голубого знамени в окне: «Слава Украине!»
Михайло терялся в догадках: «Что там происходит? – вскользь промелькнула мысль в голове. – Неужто наши? Это и есть операция по ликвидации гнезда сепаратистов?!»
Молодой человек, стоящий рядом с ним, выстрелил из травматического пистолета в окно, из которого показалась чья-то голова. Другой – туда же кинул камень.
– Что вы делаете?! – вскричал Михайло. – Не видите, что им нужна помощь?
Его окружили несколько человек, настроенных явно недружелюбно.
– Ты кто такой? Может, сепаратист? Почему заступаешься?
Он показал удостоверение сотрудника спецподразделения милиции «Днепр-1».
– Теперь поняли, кто я? Люди, опомнитесь – мы не варвары. Мы живём в цивилизованной стране! Враг побеждён, а эти… оказались в огненной западне. Они сгорят, а потом москали повесят на нас массовое убийство. Дескать, украинские нацисты спалили мирных ватников…
Разгорячённые парни поостыли немного, а он огляделся по сторонам, увидел каркас сцены и сообразил, что надо делать:
– Мы должны перетащить эту махину и сделать подобие лестницы… Давайте, живо!
На призыв неравнодушного юноши откликнулись несколько десятков человек. Они вместе перевернули громоздкую металлическую конструкцию и перенесли её под стены здания. Те, кому было жаль куликовцев, но которые до сих пор боялись оказывать им помощь, воодушевлённые этим примером, осмелели и стали кидать в окна верёвки для спасения из горящего здания.
Тем временем, после нескольких звонков из дежурной части милиции диспетчер направил-таки один-единственный пожарный расчёт на тушение возгорания.
– Алло.
– Да, я слушаю вас.
– Это дежурный по городу. Поехали вы на Куликово поле? А то у меня руководство уже кричит. Машины уже поехали на Куликово поле?
– Сейчас будут ехать.
– А что, еще не выехали???
– Выехали.
– Выехали, да? Хорошо.
Несколько сорванных звонков.
– Ваня, направляй одно отделение. Куликово поле, здание профсоюзов. Заезд с Канатной, со стороны военной комендатуры. Ты понял, откуда заезд?
– Да.
– Время – 19:56, загорание там, палаток, входа в здание. Одно отделение.
***
Пожар превращает центральный лестничный пролёт в раскалённую доменную печь.
Люди укрываются от огня в крыльях здания. Где-то слышны выстрелы… Никто не понимает, что происходит. Страх сковывает рассудок, и всякий думает только о спасении собственной жизни. Навстречу группе людей попадается мужчина.
– Майдауны прорвались в здание! – кричит он. – Их надо задержать. Ребята, идёмте на первый этаж.
Молодая одесситка по имени Юлия поднимается наверх. На лестничной площадке третьего этажа лежат два бездыханных человека, которым женщины-санитарки делают массаж сердца. Раздаются взволнованные голоса:
– Не ходите наверх. Там распылили какой-то газ! Там неизвестные люди, они стреляют!
На ступеньках лестницы вдруг появляется бело-зелёный дым и быстро заполняет всё пространство, обжигая дыхательные пути и открытые участки тела. Люди в панике спасаются от неведомой напасти в коридоре третьего этажа, дёргают за дверные ручки и вбегают в открытый кабинет. Мужчины загораживают проход офисным шкафом, который немного ниже дверного проёма. Несколько женщин, в том числе одесситка Юля, бросаются к окнам и кричат: «Помогите!»
Люди на площади глумятся над ними и предлагают прыгать вниз…
В коридоре послышались шаги, и мужской голос просит: «Впустите меня, я свой». Мужчины переглянулись и заспорили, а в это время кто-то снаружи стал отодвигать шкаф, закрывавший вход в кабинет. Внезапно появились чёрная маска и рука, сжимавшая пистолет. Прозвучал выстрел. Женщины, взвизгнув, попрятались за письменными столами, мужчины навалились на шкаф и выдавили непрошеного гостя в коридор, где послышался смех: «Ура, ура, сепаратистку убили!»
Женщины ревут, мужчины держат шкаф, а сверху на них сыпется порошок огнетушителя, потом вдруг снова пошёл удушающий дым. Мужчины, задыхаясь, не выдержали и бросились к открытому окну, а люди в чёрной форме ворвались в кабинет и открыли беспорядочную стрельбу…
Женщины падали на колени, молили о пощаде и, пытаясь разжалобить убийц, показывали им фотографии своих детей на экране мобильного телефона. Кто-то из убийц крикнул:
– Баб не трогать. Остальных в подвал… Не трать пули, так давай!
Умирающих людей добивали палками, а трупы волокли по полу, усыпанному порошком от огнетушителей.
***
Здание обесточено. Свет погас повсюду.
Вася Панкратов оказался в кабинете, расположенном в другом крыле третьего этажа. Он метнулся к окну и разбил дубинкой стекло, прильнул к отверстию, кое-как отдышался и едва увернулся от камня, брошенного с площади. В кабинете укрылось несколько человек. Они закрывают створки двери и баррикадируются шкафами. Из коридора доносятся шаги… Вскоре из всех щелей повалил удушающий бело-зелёный дым.
Один парень подскочил к окну и принялся кричать:
– Мы горим! Помогите! Не дайте умереть!
Кто-то с площади гаркнул в ответ:
– Путина зовите, пусть поможет!
Смертоносный газ быстро заполнял пространство помещения, и надо было что-то предпринять, как можно скорее. Вася Панкратов сумел совладать со своим страхом, подогреваемым всеобщей истерикой. В потёмках он нашёл провод от удлинителя, но, глянув вниз из окна, от затеи вынужден был отказаться. По счастью, именно в это время майдановцы приволокли под стены здания металлические конструкции и кинули в окно верёвку, на которой спустились несколько человек. Но едва те оказались на земле, как на них со всех сторон посыпались удары…
Дым подобрался вплотную к окну. В кабинете оставались Вася Панкратов и паренёк, который ранее взывал о помощи, тот при виде избиений отказался спускаться.
– Вылазь. Погибнешь тут. Гляди, что творится! Эта хрень реально убивает, – пытался уговорить его Панкратов, но тот упёрся:
– Лучше от дыма, чем быть забитым насмерть!
Панкратов понял, что паренька не переубедить, махнул рукой, скинул с себя красную футболку с гербом Советского Союза и схватился за верёвку…
Вскоре его ноги достали до импровизированного помоста. Спускаясь по неудобным граням металлической конструкции, он сорвался и рухнул на землю (хорошо, что было уже невысоко!). Тотчас подскочили несколько майдановцев…
Один из них всё допытывался: «Кто стрелял? Говори, вражина!» Один за другим сыпались удары. Вася Панкратов закрывал голову руками. Били ногами по почкам…
На площади были совершенно озверевшие женщины. Молодая одесситка всё время норовила ударить его палкой по лицу. Другая, постарше, вцепилась мёртвой хваткой ему в волосы.
Изрядно досталось Панкратову в тот день!
Те, кто бил, предлагали отвести его в штаб на дальнейшую экзекуцию. Наконец, появился мужчина с милицейским щитом, который проверил, нет ли следов пороха на руках пленника, и спросил:
– Ты одессит?
– Да, – отвечал Панкратов. – Здесь родился, здесь живу, – он показал паспорт с регистрацией.
– Тащите его к ментам, ребята, – крикнул майдановец.
– Менты выпустят, – раздались возмущённые голоса.
– Эти не выпустят, – сказал, как отрезал, майдановец. И его послушались. Двое крепких парней схватили пленника и поволокли сквозь «коридор позора», выстроенный майдановцами, где каждый норовил ударить дубинкой человека с окровавленной головой…
***
Ночная темнота легла на улицы Одессы, когда, наконец, на Куликовом поле появились пожарные расчёты. Выдвинулись автолестницы. Спасатели помогали людям выбраться из горящего здания. Довольно быстро удалось потушить пожар в центральной части Дома профсоюзов. Вместе с пожарниками в здание проникли майдановцы, которые под покровом темноты занялись мародёрством и избиением тех, кто остался в живых.
«Я свой. Я провокатор был…» – неслось из-за закрытой двери. Депутат Одесского облсовета Алексей Гончаренко фотографировался на фоне погибших людей. Зеваки снимали трупы на камеры своих мобильных телефонов и выкладывали ужасающие кадры в социальных сетях, снабжая их циничными комментариями. Внезапно включился свет…
Тем временем, позади Дома профсоюзов избитых еле живых людей грузили в автозаки и увозили в городское управление милиции…
***
День Победы традиционно с размахом отмечают в городе-герое Одессе. Однако в тот год всё было иначе.
Кое-где висят красные знамёна, но людей мало, совсем немного машин. Заметно меньше украинских флажков на автомобилях…
У Дома профсоюзов лежат свежие цветы и горят свечи. Внутри здания свечи тоже горят – на подоконниках, на паркете со следами крови. Там на обугленной стене надпись «Фашизм не пройдёт!» а на грудах цветов лежат почерневшие каски и фанерные щиты, которые никого не смогли защитить…
«Мне стыдно за мой город, что у нас такое стало возможно», – говорит женщина и быстро отходит в сторону.
В Одессе цветёт сирень – этими праздничными майскими цветами укрыты ступени сгоревшего здания. Сиренью какая-то женщина, плача, хлестала милиционеров – тянулась и во второй ряд, чтобы каждому досталось, а они только зажмуривались. Журналистам какие-то бабушки плевали в камеру: «Хватит врать за Одессу!» Мужчина ходил, обхватив голову руками, и выл: «Где их оружие, где, суки?»
– Пусть русские придут и помогут, – говорит женщина. – Мы тоже русский город, разве мы виноваты, что оказались с этими? Напишите, что я рыбки пожарю, я выйду всех встречать. Нас же убивают! Сидим, все трусимся, детей от себя не отпускаем. Помните, как соратник Коломойского заявлял: «А вешать их будем потом»? Если б вы видели, что я видела, у вас бы волосы дыбом поднялись. Мы хотели просто референдум провести и чтобы русский язык сделали государственным. Мы хотели сохранить Украину. А теперь? Чтоб она провалилась, эта их незалежность! Я не хочу ни флаг их теперь видеть, ни язык их слышать…
Кажется, не стало улыбок и смеха в столице юмора, страх поселился в городе-герое. Любой разговор в Одессе сегодня начинается с осторожного прощупывания позиции собеседника. Нарвёшься на чужого – возможны неприятности. В среде творческой интеллигенции в ходу шутки: а не сдать ли тебя Коломойскому за 10 штук? Родственники погибших в Доме профсоюзов избегают не только журналистов, но и тех, кто хочет им помочь…
На Куликовом поле в небо взвилась стая белых голубей и унеслись черные, как дым пожара, воздушные шары. На площади были вроде те же люди и их «террористические» разговоры: те же Славянск и Путин, Ротшильды и Рокфеллеры, НАТО и АТО, русский язык и «правосеки», но рядом – объявления о похоронах, обгоревшее здание, большой плакат с надписью «Помни Хатынь».
По официальным данным, в Одессе 2 мая погибло 48 человек.
Вечная память этим замечательным людям! Вот их имена: «Поэт Вадим Негатуров; коммунист и член народной дружины Андрей Бражевский; забитый сворой ублюдков семнадцатилетний комсомолец Вадим Папура; депутат облсовета Вячеслав Маркин; 20-летний Игорь Лукас, спасший ценой своей жизни нескольких женщин; переводчик Владимир Брыгарь, воспитывавший с женой троих усыновлённых ими детей (родной ребёнок родился уже после смерти отца); сожжённый 57-летний помощник телеоператора Михаил Щербинин; координатор общественной организации «Молодёжное единство», выступавшей за идеи русского мира, 22-летний фотограф Кристина Бежаницкая, её и её друга Николая Ковригу бандерлоги добивали, крича: «Смотри – Ромео и Джульетта»; отравленный газами 55-летний православный христианин, отец троих родных и двух приёмных детей Александр Кононов; 56-летний музыкант и тележурналист Дмитрий Иванов; 60-летний полковник запаса, член общественной организации «Честь имею», православный истинно верующий христианин, всегда выступавший против насилия, 57-летний Виктор Буллах; Александр Садовничий, оборонявший вход в здание от ворвавшейся вооружённой толпы и ценой своей жизни давший возможность многим укрыться на крыше; одессит в шестом поколении радиоинженер Александр Калин; один из лидеров «Одесской дружины», известный всей Одессе дизайнер и декоратор Геннадий Кушнарев; 25-летний архитектор Андрей Гнатенко; казак, инвалид, работник кукольного театра, православный верующий Дмитрий Никитюк, вошедший с иконой в Дом профсоюзов, где был заживо сожжён; заживо сожжённый 66-летний поэт Виктор Гунн; экс-чемпион Украины по спортивным танцам Сергей Мишин, до последнего защищавший пожилых людей, женщин и подростков от разъярённой толпы; 54-летняя задушенная жовто-блакитной тряпкой библиотекарь Ирина Яковенко; не состоявший ни в одной партии, инженер-конструктор авиаремонтного завода Иван Милев, как оказался на «Куликовом поле», неизвестно, укрылся от толпы «мирных демонстрантов» в Доме профсоюзов и был ими сожжён заживо; торговый представитель Алексей Балабан, получивший три огнестрельных ранения в лицо (в «медицинском» заключении – отравлен газами); пенсионерка, активистка «Куликова поля» Анна Вереникина; бухгалтер Сергей Костюхин; фельдшер Леонид Березовский (обгоревший труп опознан по зубам); Максим Никитенко, успевший по телефону из горящего здания передать маме последние слова: «Я погибаю за свой родной город, за свою любимую Одессу, за всех вас, мои любимые. До Майдана я был патриотом своей страны и верил в её возрождение. Но так случилось, что случайно оказался на Куликовом поле, и всё! Бросить ребят и женщин на смерть в Доме профсоюзов я не смог! Я дрался до последнего, до оголённых костей… Верю, очень верю, что все мы погибаем не зря! Одесса – город-герой! Одесса не сдаётся! Я всех вас очень люблю!…»
Март 2015 года. Почти год миновал со времени той трагедии. На видеохостинге Ютуб нахожу короткий ролик «Одесского бастиона», который был снят юной Кристиной Бежаницкой незадолго до её гибели в Доме профсоюзов…
Звучит музыка из кинофильма «Холодное лето пятьдесят третьего». Появляются слова:
Донбасс, держись до последнего. Не сдавайтесь, братья!
Вы – надежда и гордость Юго-востока!
Развевается флаг Донецкой республики – чёрно-сине-красное полотнище. Из-за горизонта выплывает солнце новой эпохи. И рождаются такие строчки:
Дончане дорогие, держитесь до конца!
Не дайте страху зыбкому затмить ваши глаза.
Вы – сила и пример всему Юго-востоку
Не подпускайте тварей к нашему порогу.
Донбасс, ты выстоишь. В тебя мы верим.
Восстанут против хунты все на твоём примере!
И те, кто там погиб в разгаре боя,
В нас возродятся души истинных героев!
Держитесь, братья. Победа будет за нами!
Конец второй книги
2014-2015 гг., в ред. 2022 года